«И это продолжалось все время, пока вы были здесь, — спросил Резник, — в университете?»

  Сперджен кивнул. "Да."

  — Никаких мелких происшествий, — сказала Линн. — Никаких ссор?

  "Не на самом деле нет."

  "Идеальная пара."

  — Так все говорили.

  "Итак, что случилось?" — спросил Резник.

  Сперджен закашлялся, заерзал, прочистил горло. «В конце… после выпуска Джейн поехала в Эксетер, чтобы пройти годичный курс PGCE, получить сертификат преподавателя, а я остался здесь и начал работать над некоторыми исследованиями. Сначала мы виделись каждые выходные, вплоть до рождественского вакуума. Это было тогда, когда Джейн сказала, что было бы неплохо, если бы мы немного отступили, это было выражение, которое она использовала, дав себе возможность подумать о том, что происходит».

  "Что происходило?" — спросил Резник.

  "Я не знаю. Что касается меня, ничего, я все еще чувствовал то же самое».

  «Она встретила кого-то другого, — сказала Линн.

  "Нет. Я имею в виду, да, может быть. Я не знаю."

  — Она не сказала?

  Сперджен ответил не сразу. «Она сказала, что мы должны быть достаточно зрелыми, чтобы уважать частную жизнь друг друга».

  — Она встретила кого-то другого, — снова сказала Линн.

  «Как вы думаете, — сказал Сперджен, — я мог бы выпить? У меня во рту очень сухо».

  Резник кивнул Линн, которая соскользнула со стула и вышла из комнаты.

  Глаза Сперджена без очков были беспокойными и бледными. «После Пасхи она перестала писать. Не звонил. Я поехал в Эксетер на поезде, и она отказалась меня видеть. Я не мог этого понять, она просто не слушала доводов. Как только я вернулся, я написал письмо за письмом. Если я звонил, она не отвечала на мои звонки».

  — И она не дала тебе никаких объяснений?

  Сперджен снова покачал головой. "Она отказалась. В упор. Я не знал, что делать».

  "Что ты сделал?"

  «Я погрузился в свои исследования, уехал, нашел работу в издательстве. Мне повезло. Я справился, попал. Ладно, подумал я, я забуду ее, я сделаю это».

  — А ты? Забыть ее?"

  "Конечно, нет."

  Снаружи послышался легкий звон, который Резник уловил, а Сперджен, возможно, нет; Линн вернулась и должна была прислушаться к двери, услышав разговор в достаточной степени, чтобы понять, что ей следует оставаться на месте.

  «Я занял немного денег и начал свой собственный бизнес. Маленькая пресса, знаете ли, специализированные издания. Все прогнозы показывали, что есть все шансы, что через пару лет я смогу выйти на уровень безубыточности, вернуть долг и после этого начать двигаться вперед. Не так все вышло». Сперджен вытер рот рукой. — Часть денег я занял у Луизы, ну, я полагаю, у ее семьи. К тому времени мы были вместе, помолвлены, и это казалось вполне естественным. Я помню, как после свадьбы ее отец произносил эту речь, как его дочь собиралась сидеть по правую руку от следующего лорда Вайденфельда, следующего Алана Лейна. Чуть более четырех лет спустя я разорился, практически обанкротился. Семья Луизы почти не разговаривала с ней, разве что клеветала на меня, говорила ей, какой дурой она была, бросившись на такого дурака, как я».

  Он сделал паузу, и Линн проскользнула обратно в комнату с очками и кувшином мутной воды.

  Сперджен подождал, пока она сядет. «Примерно тогда Джейн снова связалась со мной. Она увидела что-то в одной из газет о банкротстве фирмы, всего лишь параграф, но этого было достаточно, чтобы помочь ей найти меня. Она позвонила как-то днем, в воскресенье, мне повезло, что я взял трубку. «Здравствуйте, — сказала она, — это Джейн Петерсон», и какое-то мгновение я не знал, кто это. Я даже не узнал ее голос».

  Он налил себе воды из кувшина и выпил.

  «Мы договорились встретиться в Кембридже, в книжном магазине Хефферса в центре города. Если бы кто-нибудь увидел меня, увидел нас, сказал бы что-нибудь Луизе по любому поводу, что ж, у меня была бы веская причина быть там. Вот такой вот балкон, который огибает лавку с трех сторон, и там я стоял, я хотел быть уверен, что увижу ее, когда она войдет. Наверное, я боялся не узнать ее, но, конечно, когда она вошла в дверь, я знал, кто она.