Костюм был другой, двубортный, с широкими лацканами, темный, с узкой полоской, проходящей сквозь него, но количество перхоти, выпавшей с седеющих волос Джардин, было таким же. Вены, врезавшиеся в его нос, выступили более заметно, уголки глаз были водянистыми, мутно-желтыми.

  Он начал с того, что предложил Резнику руку, а когда ему отказали, снова сел за стол и скрестил руки на груди.

  — Ди-Си Хан и я только что прибыли из полицейского участка, — сказал Резник, произнося каждое слово с особой тщательностью, — где один из ваших сотрудников, Пол Мэтьюз, сделал заявление о событиях, приведших к смерти Ники Снейпа на эти помещения».

  Джардин вздрогнул и прикрыл рот раскрытыми пальцами одной руки.

  Резник кивнул Хану, который вынул из внутреннего кармана конверт с несколькими листами бумаги. — Я бы хотел, чтобы вы прочитали это заявление сейчас.

  Джардин помедлил, прежде чем протянуть руку и взять заявление из рук Хана; он по-прежнему избегал смотреть в глаза офицерам.

  «Внимательно прочтите все это, — сказал Резник, — прежде чем отвечать».

  Взгляд Джардин остановился в конце первого абзаца, а затем снова загорелся. В конце второго абзаца он покосился на стену, на фотографии, где была замазана его карьера. К тому времени, когда он дошел до конца и отодвинул простыни через стол, в его глазах стояли слезы, но этого было недостаточно.

  «То, что говорит Мэтьюз, в основном верно?»

  Джардин кивнул: да.

  — Он сказал вам, что эти молодые люди были в комнате Ники Снейпа в тот вечер, когда он умер?

  "Да."

  — Что, по его мнению, они как минимум издевались над ним?

  "Да."

  — А что, по его мнению, издевательства носили сексуальный характер?

  «Нет доказательств…»

  — Но это то, что он сказал?

  "Да."

  — Ответственный сотрудник?

  "Да."

  — И ты ничего не сделал.

  Джардин перевел взгляд с Хана на Резника и покачал головой.

  — Ты сказал Мэтьюсу ничего не делать, ничего не говорить?

  "Да."

  — Не могли бы вы рассказать мне, почему это произошло?

  Помолчав, Джардин сказал: «Это только нарушит бесперебойную работу дома. Я не видел, какая польза будет послужена».

  — И почему это было?

  Джардин впервые посмотрела прямо на него. «Ники Снейп уже был мертв».

  Поднявшись, Резник достал со стола заявление. «Копии этого заявления были отправлены директору социальных служб, Филлис Парментер, члену Инспекции социальных служб, которая возглавляла первоначальное расследование, и в Королевскую прокуратуру. Детектив-констебль Хан допросит молодых людей, упомянутых в отчете, как только вы договоритесь о присутствии родителя или законного представителя. Это понятно?

  Джардин кивнул, снова склонив голову, и Резник, бросив быстрый взгляд на Хана, оставил их двоих в комнате. Теперь, когда это было сделано, ему не терпелось избавиться от грустного, гнилого запаха той комнаты, этого человека, этого учреждения.

  Однажды ночью на тонком матрасе в камере полицейского было достаточно было принести Фрэнка Миллера к его чувствам. Говоря его выход из крови на своих ботинках, голос на пленке, он знал, что будет трудно, и почему? Чтобы сохранить шкуры пару педиков-он был уверен, что они не были, независимо от того, сколько они отрицали-кто просто не были стоит экономить. Лжесвидетельствовать для подобных им! Мудак, что для игры солдат!

  Итак, Миллер начал стучать в дверь своей камеры чуть позже семи, а к девяти уже сидел в комнате для допросов с Миллингтоном, Нейлором и магнитофоном. История, которую он рассказал, была следующей: его зять, Ян Орстон, переговорил с некоторыми из ирландцев, которые ходили в этот паб на Лондон-роуд, и попросил Фрэнка и еще нескольких приятелей прийти и помочь разобраться с ними. Научите их проявлять некоторое уважение. Фрэнк подмигнул Джерри Ховендену, который, в свою очередь, завербовал Шейна. Но Шейн никогда не показывался, не тогда. И именно Йен принес бейсбольную биту, рождественский подарок своим детям.