18 декабря 1694 года по указанию митрополита Сибирского и Тобольского Игнатия было совершено освидетельствование мощей и опрос о имевших место исцелениях. На следующий день в Меркушино прибыл сам митрополит, но, выслушав донесение Исаака, что «в гробе нашли совершенно целое тело, исключая истлевших пальцев у одной руки и платья, и что при свидетельствовании они ощутили от тела благовонный запах», отнёсся к данному факту скептически. Житие сообщает, что после этого у митрополита заболел глаз и он, решив, что это кара за его сомнение, сам освидетельствовал мощи. В гробе, поднятом из могилы, были найдены костные останки, плотно покрытые плотью, и истлевшая одежда. Игнатий объявил их нетленными, а затем, по сообщению жития, во сне получил откровение об имени святого и повелел именовать его новоявленным угодником Божиим праведным Симеоном. Потом Игнатий вновь посетил Меркушино, вторично освидетельствовал мощи, перенёс их в церковь и покрыл гроб шёлковой пеленой, а также дал указание собрать сведения о жизни святого. На их основе было составлено житие и акафист праведного Симеона.

* * *

Мы с Аней посетили церковь, в которой уже ничего не было, так как мощи были перевезены давно в Верхотурье, погуляли над высоким берегом реки, где было расположено кладбище, при церкви. По пути в Меркушино видели часовенку, якобы на том месте, где "любил рыбачить Симеон". Место было живописным, красивым, любой захотел бы там порыбачить.

Проведя собственное "расследование", вооружившись показаниями самих подсудимых, мы принялись разоблачать ложь. Обсуждали её по пути к месту назначения: Карпинску-Краснотурьинску. Отец уже был предупрежден, сказал, что в пятницу пораньше уйдет с работы, чтобы нас встретить.

Аня сверялась с "Житем святого" и, под моим руководством, рассуждала: единственным объективным фактом, который был установлен точно — была его могила. Человек жил, скорее всего, в селе Меркушено. Когда умер, был похоронен, как и все, за церковью, на кладбище. Река подмыла край кладбища, через 50 лет, и обнажила могилу. Тело, благодаря случайно совпавшим факторам, таким как постоянная температура, давление и влажность, а так же отсутствие доступа воздуха — высохло. Могилы, которые были рядом и тоже, видимо, пострадали — были обычными.

Памятника на могиле "Семеона" не сохранилось, имени его никто не знал, даты погребения — тоже. Значит он был обычным человеком, крест был деревянным. Сгнил, за 50 лет, родственников — не осталось. Зато другие могилы, рядом, были более ухоженными. Имели даты одного, 1642 года. Значит сам несчастный — умер тогда же.

Такое "чудо" — нетленный труп, всколыхнуло умы окрестных жителей. "Первого канала" не было, событий, про которые можно было "почесать языки", было мало. Слухи об этом "чуде" стали расползаться по окрестностям, пока не добрались до Верхотурья. Центра тамошней "вселенной". Естественно, к нему добавлялись разные слухи — от "чудесного исцеления" до небывалой "половой мощи" и внезапном богатстве. Того, кому посчастливилось поесть землицы из могилы и облизать нетленные останки трупа.

Основной "руководящей и направляющей" силой тогда была церковь. Местное начальство, в лице митрополита — взволновалось. "Чё за херня происходит? Бесовщина или того хуже — язычество?". Поехал на место — разобраться.

Раз это дело невозможно уже пресечь, надо его было — возглавить. Всю ночь "чесал репу", а наутро выдал, ожидавшему высочайшего решения народу.

Значит так. Раз труп не сгнил, значит это был — "святой". Понятно, знатного рода, не нищеброд, какой-нибудь. Не мог он быть простым крестьянином, не холопское это дело — "святым" становиться! Ясное дело — "боярин", хуле, как минимум… Если ни кто повыше….

А что большого камня на могиле нет и никто его не помнит — так это потому, что он был человеком скромным. Праведником, можно сказать. Пришел откуда-то и поселился в Меркушино. Нищебродствовал — так просто… по велению своей христианской души.

На что жил? А хрен его знает… Рыбачил, наверное… Вон, какое красивое место, по дороге сюда, митрополит видел! Шубы шил… А бирок с товарным знаком не осталось… так это потому, что шубы он — не дошивал, глупые! Оставлял так и просто уходил, в туман… Ходил-бродил, туда-сюда… Этож святой, понимать надо! Вот ты, дурень, пойдешь за 10 километров рыбачить? Нет? А он — ходил. Каждый день. 10 километров туда и примерно столько же — обратно… Хотя сам жил — на берегу той же самой реки… А вот нравилось ему! О тебе, дураке, молился!

Звали его — Симеон. Не Бенджамин, не Махмуд и не Максим. Точно — Симеон. Запишите себе, чтобы не забыть. Сведения — точные. Он сам так митрополиту сказал, во сне. Так что — верьте и не сумлевайтесь!

Останки — заберу с собой, в Верхотурье. Буду всем показывать, для привлечения прихожан. Интуристам неудобно будет к вам, в Меркушино, переться. Железную дорогу вам вообще никогда не проведут, воздушные шары до вашей дыры — не летают, а автомобили — вообще ещё не изобретены.

Продажи свечек подниму, икон там, с ликом "святого". Никто не знает, как он выглядел, так что нарисовать можно — кого угодно. Можно даже "гастроли" по стране устроить! Ещё что-нибудь "нетленное" найти и так же — "запуститить". Ну и что, что сохранились — только части тела. Это еще лучше! Компактней, и в транспортировке удобнее…

А еще можно, не их возить, а "артефакты", якобы нам доставшиеся. О которых древние люди и понятия не имели. "Плащаницу" там, или "пояс Богородицы"… С этих вещей можно делать маленькие копии и продавать лохам! Понятно, сначала — "освятив" их. "Церковь — никогда не обманывает вас".

Эх, мать честная! Какие перспективы открываются! Дух захватывает! Будет, чем заняться. И ему и потомкам. митрополита. Пофиг, что господь призывал "не создавать кумира"… Придумаем что-нибудь… Пипл — схавает! Аж до XX века хватит, даст Бог — и до XXI-го…

* * *

Прибыв в Карпинск-Краснотурьинск уже вечером, в четверг, мы не стали беспокоить ни отца, ни бабушку. Хотя оба адреса я знал. Тем более, что там обнаружилась гостиница "Урал". На одной улице с домом отца. С одной стороны была она, через небольшую площадь был какой-то ДК, а третьей стороны стоял его дом. Видимо, он действительно был какой-то местной "шишкой", раз ему дали квартиру в пятиэтажке, в центре городка.

Мы заселились в номер, на втором этаже, и занялись Настенькой. Она всю дорогу проспала, а теперь, когда машина остановилась — расплакалась. Она оказалась такой же любительницей поездок, как и первая моя дочь, в XXI веке. Та тоже — "выросла в машине". Отключалась, когда автомобиль трогался и сразу просыпалась, если он останавливался дольше, чем на светофоре.

Она была, как и Вероничка — красавицей. Я удивлялся всегда, зачем люди рожают себе таких уродин, как свои дети? Я насмотрелся их много, когда мы посещали разные поликлиники. Почему нельзя рожать — нормальных детей? Ладно, не таких идеальных, как у меня, но хотя бы не таких "чучел"? Кривых, косых, вечно плачущих… Прямо бесило…

Машину мы поставили на охраняемую стоянку, за гостиницей. Достали из багажника складную коляску и превратились в обычных "краснотурьинцев". Только одетых чуть поярче и живущих, почему-то, в номере гостиницы.

В пятницу с утра погуляли, пообедали в кафе. Приглядели ресторан, находившийся с четвертой стороны площади, заказали там большой столик, на вечер. Решили, как "воцерквлённые", своей поездкой в Меркушево, что у нас будет свой праздник, на эти выходные. "Рублевый спас", например. Надо же девать куда-то те рубли, что Наташа не смогла конвертировать в доллары, из-за длинных выходных.

В 4 часа вечера, из номера — позвонили отцу. Трубку взял Саша, его сын. Я представился, сказал что звонит его брат, меня зовут Денис, а его как? Он ответил и замолчал, не зная что сказать. Мне пришлось взять ситуацию в свои руки. Сказать что я очень рад с ним познакомиться, давай — просто поболтаем сейчас. Чем ты занимаешься?