…что часть одного письма оторвана.
Жаннет.
Сука.
Ты просто в отчаянии.
Неужели снова придётся разыскивать Хитч и умолять её рассказать? Да и как ты это сделаешь, ведь ты больше не военное лицо, и организовать личный приём можно только после приглашения с той стороны. Ты, конечно, найдёшь способ… но не будет ли слишком поздно?
Читаешь письма снова и снова — вдруг ты ошибся и что-то пропустил. Но нет, одно письмо действительно оборвано, и с этим ничего не поделать.
Находясь в прострации, ты начинаешь перебирать остальные письма, раскладывая их по стопочкам.
Два письма от Хистории.
Четыре — от Жана.
Одно письмо от Конни (надо же).
Пять писем из штаба Королевской полиции.
Ещё три формальных письма, связанных с бюрократией.
И только три письма от Хитч.
Это всё.
Решаешь вернуться к почтовому ящику, вдруг ты что-то упустил. Подходя к нему, замечаешь лежащую рядом на траве записку.
Должно быть она выпала, когда ты вытаскивал кипу писем.
Молниеносно схватив записку, быстро разворачиваешь её и, не веря своим глазам, читаешь:
Жду вечером после церемонии в Остром мече. Э.
Ты сотню раз читаешь эти слова по дороге обратно в спальню.
Неужели, Армин Арлерт?!
Неужели удача наконец-то повернулась к тебе лицом!
Понимая, что идти в таверну сейчас рановато, ты подходишь к зеркалу, пытаясь сообразить, стоит ли приводить себя в порядок.
Как дурак улыбаешься своему отражению и блестящим глазам, пока не замечаешь…
…ещё одни глаза прямо позади тебя.
Ты замираешь, холодея до кончиков ногтей.
— Командор. Собираетесь на свидание?
Ну конечно… Жаннет.
Она действительно исчезла после твоего выступления, да и честно говоря, тебе было плевать, куда она подевалась. Сейчас её зелёные глаза горят дьявольским огнём.
Со словами:
— Не, Командор. Сегодня не выйдет. Как-нибудь в другой раз.
…она бьёт тебя прикладом винтовки по голове.
В твоих глазах темнеет, и ты на время пропадаешь из этого мира.
Комментарий к Глава 7. Дом и сын Надоумилось поменять название главы. Колебания были между “записка” или “дом и сын”.
В итоге выбран второй вариант, так легче ориентироваться в списке глав.
====== Глава 8. Пленник ======
Ты открываешь глаза в своей кровати.
Лёжа на правом боку, пытаешься сфокусировать взгляд на будильнике, стоящем на тумбочке прямо перед тобой: цифры словно отплясывают наркоманский вальс, двоятся и дрожат.
«Четыре… четырнадцать… нет, пять… пятнадцать… шесть…» — еле-слышно шепчут твои губы. Ты изо всех сил пытаешься зацепиться за время, поймать его, но оно раз за разом ускользает. В конце концов ты сдаёшься и закрываешь воспалённые глаза.
Висок над твоим правым ухом горит огнём, а щека под ним противно-липкая. Ценой титанических усилий тебе удаётся отлепить голову от подушки, но головокружение тут же нокаутом впечатывает тебя обратно.
Это сон?..
Я умираю?..
На тело давит такая смертельная усталость, что тебе сейчас и правда легче умереть, чем вернуться в реальность.
— Наконец-то. Спящая красавица открыла глазки, — отрезвляет тебя знакомый голос.
Пытаешься сфокусировать взгляд на источнике звука. Размытое пятно в кресле у окна вырисовывается в человеческий силуэт. Глаза дико болят, и главным образом по голосу ты понимаешь, что это Жаннет.
— Надумал бросить меня, командор? Ну и сука же ты.
Затем ты слышишь звук, от которого тебя передёргивает.
Его ты узнаешь из тысячи.
Точит нож.
Сглатываешь ком в горле. Он не уходит.
— Я не дура, командор. Только вот никак не пойму, почему ты такой тупой? Сукин ты сын.
Жаннет не торопится, прямо-таки мстя за выступление на церемонии памяти. Растягивает слова также, как и ты, будто у вас есть целая вечность.
Снова слышен скрежет стали. Невыносимый звук.
— Я бы перегрызла горло любому, кто встал на твоём пути. Просрать возможность войти в совет… уму непостижимо, — вздыхает Жаннет.
На этот раз сталь проходит по точильному бруску особенно медленно. Этот звук буквально просверливает твой мозг.
— Хватит, — хрипло просишь ты.
— Думаешь, я не поняла по твоим письмам, что ты собираешься к марлийской шлюхе? Я патриот, Армин Арлерт. И знаешь что? Больше, чем тебя, я люблю лишь одно, — ты буквально слышишь её улыбку. — Резать глотки марлийским мразям.
Наконец, до тебя начинает доходить, что происходит. Пытаешься пошевелиться, но понимаешь, что руки крепко связаны у тебя за спиной. Сейчас ты чувствуешь себя той самой синей бабочкой в сетях у паука.
— Если будешь хорошим мальчиком, я, может быть, передумаю, и — хрен с ним — закрою глаза на эту потаскушку.
Делаешь ещё одну попытку сфокусировать взгляд, чтобы поговорить с Жаннет.
— Где… бабуля Джун?
— Ты про эту? — равнодушно бросает Жаннет. — Лови.
И в этот же момент на твою постель летит что-то тяжёлое, утыкаясь прямо в твой пах. По растрёпанным (нет…) седым волосам (пожалуйста, нет…) ты узнаешь (о боже…) голову бабули Джун.
Она падает, повернувшись к тебе кровоточащим обрубком шеи, и слава богу, ты не видишь лицо. Этого и так достаточно, чтобы…
Не сумев сдержать позыв рвоты, начинаешь давиться ей, и тебя выворачивает прямо на подушку. Но так как в твоём желудке почти ничего нет, рвота переходит в кашель.
— Ах ты старая шлюха! Решила отсосать моему дорогому командору?! А катись-ка ты отсюда, — схватив голову за волосы, Жаннет, как ни в чём ни бывало, выбрасывает её в открытое окно.
Не в силах унять кашель, чувствуешь, как Жаннет берёт тебя за плечи и рывком приводит в сидячее положение. Затем одной рукой она оттягивает тебя за волосы назад, обнажая горло, а другой прижимает к нему армейский нож.
— А ну успокойся, — командует она, — Сейчас же прекрати кашлять, меня это бесит.
— Зачем… ты…. это сделала… — сквозь кашель хрипишь ты, чувствуя, как слишком сильно прижатое лезвие ранит тебя с каждой судорогой твоего тела.
Жаннет рывком подтаскивает тебя к зеркалу.
В нём отражаетесь вы оба. Твоя мучительница всё также оттягивает твою голову назад, но отводит нож от уже кровоточащей шеи и подносит его к твоей левой щеке.
— А сам как думаешь? — говорит она, начиная целовать тебя через плечо в правую щёку. Ту самую, которая — как ты видишь в зеркале — покрыта запёкшейся кровью.
С ней бесполезно разговаривать.
Она сошла с ума.
И осознание этого даже страшнее, чем отрезанная голова.
— Старуха не хотела меня пускать. Но теперь мы можем жить в этом доме только вдвоём, — Жаннет начинает целовать твою шею, пачкая губы в крови. Это так омерзительно, что заставляет внутренности сжаться в комок.
— Хватит… — хрипло умоляешь ты, но она чуть сильнее вжимает лезвие в твою щёку, заставив поморщиться от боли.
Внезапно, словно наигравшись, Жаннет швыряет тебя в кресло. Ты врезаешься животом в сиденье и сползаешь на пол, тяжело дыша и глядя на неё исподлобья.
— Значит так, план такой, — Жаннет грациозно вертит в руке окровавленный нож, красуясь перед тобой и явно испытывая наслаждение от демонстрации своей силы.
— Сперва мы тебя умоем. Всё это, конечно, весело, но надо привести твоё личико в порядок. Потом переоденемся и пойдём ужинать. Старуха приготовила еды — как знала, что будут поминки, — хохочет она.
После этих слов Жаннет берёт тебя за воротник и выводит в коридор. Ногой распахивает дверь в ванную, втаскивает тебя внутрь и наклоняет к умывальнику, навалившись сзади.
Ты чувствуешь, как рука Жаннет умывает твоё лицо, и противнее всего даже не то, что она не щадит твои раны, а то, что касается твоего рта так сильно, словно хочет залезть туда пальцами.
Понимая, что этими самыми руками она отрезала голову бабуле Джун, тебе снова становится дурно, и ты борешься с рвотным позывом.
— Я тебе что сказала, — Жаннет сильно запрокидывает твою голову назад и угрожающе шепчет прямо в ухо: — Ещё раз блеванёшь, будешь ужинать с блевотой на лице.
