Когда она не смогла больше ходить, ее повели к кровати.
– Встаньте на четвереньки, – велела повитуха, управляя ею, как тряпичной куклой. – А теперь тужьтесь.
Лианна закричала, потом крики перешли в рыдания, рыдания обратились стонами, а потом стоны снова стали криками боли и усталости. Казалось, свет в комнате померк. Она не знала, прошло ли уже несколько часов, и наступила ночь, или ей просто кажется. Она представляла за окном тысячи воронов, собравшихся одной кучей в небе, тенью над Красным замком.
Она чувствовала запах крови и мочи, и, странным образом, роз, и она бы рассмеялась, если бы у нее были силы. Боль пронзила ее, и она снова потужилась, а потом упала на подушки, и ее приподняли удивительно сильные девушки, которые подвели под нее руки, чтобы поддержать, и кто-то сказал:
– Я вижу головку.
– Слишком много крови, – заметил другой голос.
– Перестань тужиться, – рявкнул кто-то ей в ухо, и она остановилась, сжав зубы.
– Пуповина…
– Принесите мне…
– Тужься, – и она послушалась, и было так больно, она хотела умереть, а потом…
А потом…
Никто не произнес ни слова. Лианна сумела перевернуться, пробормотав:
– Где, где…
Послышался звук шлепка, тихий вскрик, и все снова заговорили.
– У нее все еще кровь.
Рука нажимала ей на живот. Она попыталась оттолкнуть ее, но комната кружилась вокруг нее, так медленно.
– Еще ткани, – сказала женщина.
– Мне нужно маковое молоко, – сказал мужчина, а потом она не слышала ничего, только тихий стук в ее ушах, словно звук реки. Она закрыла глаза и поняла, что не может открыть их снова. Потом она так и не могла открыть глаза, но боли было меньше, легкая тупая боль, вместо острой и разрывающей. Рядом плакал младенец. Кто-то стоял у кровати. Лианна потянулась к нему, но ее руки ухватили только воздух. Она попыталась снова открыть глаза, и сквозь ресницы увидела, что у постели стоит женщина.
– Лианна, – сказала Элия. – Ты слышишь меня?
Ее рот был слишком сух, чтобы произнести слова, и у нее не было сил кивнуть.
– Ты очень больна, – сказала Элия, – но мейстеры делают все, что могут. Ты должна быть сильной. Для своего ребенка. Теперь ты мать.
«Где мой ребенок?» – хотела она спросить. «И где Рейгар, и кто это?», но вместо этого она снова закрыла глаза.
– У тебя сын, – сказала королева, и Лианна попыталась улыбнуться, но почувствовала, как по ее щекам бегут слезы. Она забыла, что Элия сказала потом, и все стало темным и тихим.
Было чуть светлее, когда она проснулась. Элии не было рядом, повитухи и мейстеров не было, и она больше не плакала. У ее постели сидел мальчик. «Визерис»,– подумала она, или же это был Бен, она забыла, что Бен был во многих лигах от нее, и уже не был маленьким мальчиком, но потом она приподняла голову и увидела, что это не был мальчик, а взрослый мужчина. «Отец» - ее охватил прилив счастья. «Отец, ты вернулся, ты здесь…»
На нее смотрел Рейгар. Лианна снова уронила голову.
– Где…– смогла она выдавить, и слабо кашлянула. Он склонился над ней, прикасаясь прохладными пальцами к ее шее, помогая ей сделать глоток воды. Она не могла понять выражение его лица, но это уже не было для нее удивительно. Она и его на самом деле никогда не знала.
– Где мой ребенок? – спросила Лианна, когда сумела сделать болезненный глоток.
– У кормилицы, – сказал он. В его голосе не было выражения. Не было печали. Не было гнева. Только пустота. – Он слаб и мал, Лианна. Он родился слишком рано. Я не могу оставаться слишком долго. Через несколько часов мы уезжаем.
– Я хочу его видеть, – прошептала она, стараясь оглядеть комнату, но та была пуста и темна. Окна снова были заколочены.
– Потом, когда поправишься, – отстраненно сказал Рейгар. Он не смотрел на нее. Он смотрел куда-то в покрытый тенью угол, словно видел там кого-то. – Мы поговорим, когда ты поправишься, Лианна. Побереги силы.
Она снова заплакала.
– Пожалуйста, я хочу его видеть. Он должен узнать меня. Я хочу знать, как он выглядит…
Рейгар встал, и его высокая фигура перекрыла все остальное.
– Он похож на тебя.
Лианна замолчала. Чего он хотел от нее? Чтобы она извинилась? Пообещала, что в следующий раз постарается? Попросила его обнять ее?
– Я молился, – сказал Рейгар, и теперь его голос чуть дрогнул. – Но я не понимаю, за что боги так нас наказывают. Наверное, они хотят, чтобы я сначала показал себя, – он остановился, а потом продолжил, словно самому себе. – Это все напряжение. Суд, война… Это не твоя вина, Лианна. Мы не должны винить себя. Я скоро все это закончу, и тогда… – он склонился и нежно поцеловал ее в бровь. – И тогда мы вместе оплачем нашего сына, и начнем все сначала.
– Он не мертв, – пробормотала Лианна, – ты сказал, что он жив, ведь так? Он будет жить.
Рейгар слабо улыбнулся, печально и странно.
– Моя мать потеряла многих детей, Лианна. Это никогда не было легко, но ты справишься, я обещаю.
«Он не мертв, ты сказал, что он еще не мертв», – она пыталась это сказать, но у нее пропал голос. «Ты был неправ» - хотела она сказать. «Ты был неправ, а я права, твое величество. У тебя не будет от меня Висении». Но она слишком устала.
– Засыпай, – сказал ей Рейгар. – Это не твоя вина, любовь моя. Не думай о ребенке. Просто спи.
Она не хотела спать. Она хотела своего сына. Но теперь вокруг нее было темно, а Рейгар был бледным, угасающим светом. Она закрыла глаза и почувствовала, как он сложил ее руки у нее на груди, словно она была умирающей девушкой, в постели из роз и плюща, как в тех красивых сказках. Он некоторое время оставался рядом с ней, а потом она услышала, как он ушел, тихо затворив за собой дверь. Она некоторое время думала о боли, а потом почувствовала, что снова засыпает. В первый раз за многие месяцы, ей не снились сны.
========== Джейн III ==========
283 З.Э. – Штормовой Предел.
Штормовой Предел не был красивым замком, часто думала Джейн. До того, как она отплыла из Грифоньего Насеста со Станнисом, его людьми и женщинами Коннингтон, она только гостила в замке. Это было утомительное путешествие землей и морем из Каменного Шлема. Когда Сванны впервые гостили у Баратеонов, она была маленькой девочкой, пяти или шести лет. Она помнила, как играла на берегу со своими братьями и сестрой, и как они морем ездили на Тарт, на свадьбу лорда Сервина и леди Аланны Пенроуз. Жених и невеста тогда казались впечатляющей парой, оба выше шести футов ростом.
Второй раз ей было пятнадцать, лорд Стеффон и леди Кассана тогда уезжали по делу короля. Роберт все еще был в Долине, и Станнис был как положено вежлив, но не более того. По довольно настоятельным просьбам матери она пошла тогда в замковую библиотеку, чтобы отловить вечно сбегающего лорденыша и попытаться очаровать его своим полным достоинства поведением. Вместо того она отвлеклась на свитки с родословными потомков Дюррана и Эленеи и совсем забыла ловить в свои сети бедного мальчика.
«Бедный мальчик» теперь был ее мужем, и она больше не была гостьей Штормового Предела, хотя и домом он ей не казался, пока Мейс Тирелл стоял лагерем перед воротами, пробившись через людей Грандисона. Обычно браки не начинаются с захвата одного замка, а потом защиты другого от осады, которая длилась уже два месяца. Она не волновалась, что Штормовой Предел падет. Он не пал перед древними богами моря и неба. Он уж точно не падет перед кем-то, подобным Тиреллу, высокомерному обжоре, который не любит ничего больше хорошо прожаренной свинины и звука собственного голоса, судя по его многочисленным попыткам вести переговоры, когда он уговаривал Станниса «подумать о своем невинном маленьком брате и прекрасной юной жене».
Что ж, Станнис никогда не славился наивностью, как Ренли никогда не славился невинностью, а Джейн – красотой. На самом деле, хотя Джейн видела множество детей, и знала, что они могут быть трудными, Ренли был одним из самых раздражающих мальчиков, что она встречала. Конечно, когда-нибудь она его полюбит, потому что теперь он ее родня, и был теперь одиноким сироткой в опасных водах войны, но это не значило, что она любила его сейчас. Ренли было шесть, Ренли был миленьким, Ренли был полон сил и здоровья. А также Ренли был невыносимо докучлив, склонен к приступам веселья, при любых попытках приказывать ему задирал нос, и на каждое замечание находил способ сумничать.
