Ни один мужчина в здравой памяти не прогнал бы, если только жена не была прокаженной, но все же… Это было приятно. Куда приятнее, чем она ожидала. Может быть потому, что обязанность родить еще одного сына не висела тяжким грузом над ее головой. Может быть потому, что с ним не было больно, пусть даже иногда она вспоминала Эйриса и отшатывалась. Рикард этим не оскорблялся.
Она до сих пор привыкала обращаться к нему по имени, пусть даже в голове. Она задумывалась, думает ли он о ней, как о «Рейле». Когда они были на людях, он называл ее «миледи» и «жена», своим обычным мрачным тоном, а она звала его «милорд» и «муж», но когда они были наедине или с семьей, он звал ее Рейла.
– Рейла, ты могла бы сопроводить Бенджена в Старый Замок через месяц, – сказал он за ужином прошлым вечером. – Путешествие не будет тяжелым, и он был бы рад компании.
Юный Бенджен послал ей неловкую мальчишескую улыбку, делая глоток сидра, и она улыбнулась в ответ.
– С удовольствием.
Она до сих пор привыкала к идее, что может уехать – не с Севера, конечно, но если она хотела, она могла велеть оседлать ей лошадь и поехать с несколькими всадниками в Зимний Городок, и никто не стал бы ее останавливать или возвращать. Она была там уже несколько раз, два раза с Рикардом, и когда они были там в последний раз, она отвлеклась на игравших детей, которые остановились и с любопытством уставились на ее серебристо-золотистые волосы и фиолетовые глаза. Она несколько минут следила за их игрой, а потом заторопилась вернуться к мужу, извиняясь, что задержала его.
– Это теперь и твои люди, – сказал он. – Разве я могу запретить тебе говорить с ними? Ты не перебивала меня, когда я сидел на месте лорда в нашем зале и слушал их слова.
Она улыбнулась самой себе при этом воспоминании, и вздрогнула. Огонь или не огонь, все же было холодно сидеть здесь, откинув меха, без одежды. Она слышала, что одна из ее служанок возится в соседней спальне, скорее всего заправляя постель и выкладывая одежду. Рейла завернулась в сброшенное прошлым вечером платье и, выскочив из постели, поспешила к ванне. Когда она только приехала, многие слуги смотрели на нее как на какое-то невиданное существо, но теперь, думала она, ей удалось завоевать расположение по крайней мере личных служанок и поваров.
– Миледи, мастер Пуль хотел бы… хочет, чтобы я вам сказала, – поправила себя одна из девушек, Дарра, расчесывая длинные волосы Рейлы после ванны, – что едет септон из Белой Гавани, и он будет здесь через две недели. А резчик, Валтон, он ждет вас и леди Кейтлин в башне.
– Благодарю, – сказала Рейла. – Не буду заставлять его долго ждать.
Она быстро съела принесенный ей завтрак и сама заплела себе волосы. Северные женщины, казалось, все заплетали волосы в простые косы, свисающие по спине, и она уже и так достаточно среди них выделялась своей внешностью Таргариенов. Многие жители Винтерфелла никогда не видели похожих на нее до того, как она приехала. Она слышала шепотки и видела ошеломленные взгляды: «у миледи такие странные глаза, клянусь вам, она красавица, но у нее волосы как лед…»
К ее облегчению, на самом деле немногие питали к ней злобу. Что касалось знати – что ж, она слышала, что Амберы и Карстарки призывали к войне с югом до самой свадебной церемонии, а Норри и Лиддлы заявляли, что она не протянет и недели, но – она еще здесь, разве нет? Это чего-то да стоило. Она здесь, она теперь Рейла Старк, принимали они это или нет, и она леди Винтерфелла, и она будет леди Винтерфелла через месяц, и через год, нравится им это или нет. Рикард еще ни разу не пожаловался на нее в этой роли, и он был не из тех, кто хвалит попусту.
Разрушенная башня уже не выглядела такой заброшенной теперь, когда нижний этаж расчистили от разбросанных кирпичей и обрушившихся балок. Понадобятся месяцы, чтобы полностью починить крышу, но уже теперь это не были те руины, что раньше. Рикард не согласился строить настоящую септу в Винтерфелле, но согласился на что-то вроде молельни. Семь сторон были отмечены на мозаичном полу, а не стенами, и здесь не было алтарей, но резчик по дереву Валтон не счел предательством своей веры согласие вырезать лица всех Семерых.
– Какое чудесное мастерство, – хвалила его Кейтлин, когда вошла Рейла. Она повернулась, улыбаясь своей свекрови и протянула ей лик Матери. – Посмотрите на волосы – я не представляла, что на дереве можно вырезать такие детали.
Это была прекрасная работа, подумала Рейла, проводя рукой по беззаботно улыбающемуся лицу, обрамленному летящими локонами. Она молилась Матери большую часть своей жизни, подумала она. Она почти не имела возможности побыть юной девой, а строгий взгляд Отца всегда напоминал ей о деде, который редко был доволен ее родителями в последние годы жизни.
– Хотите их повесить, миледи? – гулко спросил Валтон, когда Рейла опустила лик.
– Конечно, – с восторгом сказала Кейтлин, но все же оглянувшись на Рейлу в поисках разрешения. Рейла кивнула. – Это прекрасная работа. Вам заплатят, как и обещали.
Когда он удалился, Рейла рассказала Кейтлин о септоне из Белой Гавани.
– Он прибудет через две недели, чтобы освятить это место и повесить кристаллы, – сказала она, оглядывая комнату. В ней не было витражных стекол, воздух был холодным и острым, а не заполненным запахом благовоний, но освещение было хорошим, и она видела, как частицы пыли плавали в воздухе. – Знаю, это не настоящая септа, но…
– Я очень благодарна лорду Рикарду за согласие, – заученно сказала Кейтлин, краснея. – Я знаю, это… Это не Риверран, – сказала она, словно напоминая себе. – Мы должны привыкнуть, – ее рука скользнула к ее раздавшемуся животу, слегка заметному под ярко-синим платьем. Она поколебалась. – Как вы думаете, он не оскорбится, если я попрошу септона помолиться со мной о ребенке, когда он будет здесь? Я знаю, его нельзя будет помазать в Вере, но…
– Конечно нет, – немедленно ответила Рейла. – Это твой первенец, и ты молодая мать без родственников здесь, кроме родичей твоего мужа. Я знаю, Нед ничего тебе не запретит. Как и Рикард, – она удивила саму себя тем, каким твердым был ее тон, словно она имела право защитить Кейтлин от критики и суждения. Но в каком-то смысле, она имела это право. Она имела права в Винтерфелле, как любая замужняя женщина.
– Я пытаюсь не волноваться, – Кейтлин, как показалось, расслабилась, убирая выбившийся локон темно-рыжих волос за ухо. – Мейстер Лювин говорит, что все идет хорошо, и что я всегда была здорова, как и Нед. Но моя леди-матушка, – она бросила взгляд на лик Матери. – Семеро ее благослови, ей тяжело приходилось на родильном ложе.
– Тебе придется принять, что здесь мало от тебя зависит, – мягко сказала Рейла, и с тенью горечи подумала о своих беременностях. – Лучшее, что ты можешь сделать – оставаться спокойной и доверять мейстерам и повитухам.
Скольким повитухам пришлось встретить гнев Эйриса, когда умирал их ребенок? А она стояла в стороне и ничем им не помогала. Ее одолело чувство вины, прежде чем она сумела его подавить. У нее не было тогда права голоса. Она не смогла бы их защитить, но теперь все было иначе. Будет иначе. А Кейтлин – не она, она была достаточно юна, чтобы быть дочерью Рейлы. Казалось странным, что они были теперь в одинаковом положении, но иногда она забывала, как молоды были Кейтлин и Нед. Они были одинаково серьезны. В конце концов, Рикард Старк мог выбрать куда более худшую жену для его сурового северного рода. Многие южанки были бы несчастны в Винтерфелле, окруженные странными людьми и странными обычаями.
– Я молюсь о сыне, – призналась ей Кейтлин, когда они вышли из башни на теплый солнечный свет. – У моей матушки было четыре сына, хотя выжил только мой брат Эдмур, а у Неда… – она остановилась. – У Неда было два брата.
Рейла никогда не говорила с Кейтлин о Брандоне Старке, но иногда он словно стоял в забитой людьми комнате. Она знала, потому что видела, как иногда Кейтлин вдруг замолкала или осекалась, и словно искала тень своего погибшего жениха, когда мимо проходил молодой человек похожего телосложения, или раздавался громкий смех, или она смотрела, как Нед и Бенджен Старки тренируются вместе. Возможно, она не любила его по-настоящему, не имела возможности узнать его, но рана все же оставалась раной.
