– Ты напугала меня, – сказала она, прижав руку к груди, где громко билось ее сердце. Ей никогда не нравились громкие звуки. С того времени в Королевском Лесу. Она всегда гордилась своей собранностью, но крики мужчин во дворе, стук копыт приближающихся лошадей, лязг обнажаемой стали, даже смех пьяных и шутки во время пиров – понадобилось несколько месяцев, прежде чем она перестала вести себя как напуганный кролик, дергаясь и подпрыгивая, вздрагивая и опуская голову при каждом громком звуке.
Это было нелепо. Она была в совершенном порядке. Она была дома. Она была дома уже полтора года. Она была в безопасности. Но она… Иногда она не чувствовала себя в безопасности, и она не знала, как избавиться от этого чувства. От этого жгло ее кожу. Она быстро потерла нос, провела пальцами там, где он был сломан. Она все еще могла чувствовать вкус крови во рту. Мужчину, что ударил ее по лицу, они забили до полусмерти: без шрамов она стоила больше. За изуродованных дам дают меньше выкупа. Но это не помешало им…
Иногда в ее снах она снова ползла спиной вперед по покрытой мхом земле, руки были связаны у нее за спиной, она звала на помощь посреди ночи, надеясь, что кто-нибудь из более милостивых или практичных разбойников проснется. Он смеялся. Смеялся над тем, какой напуганной она была, над ее залитым слезами лицом, ожидая, что она сломается и начнет просить и молить его. Она не сделала этого. Она хотела бы, что это было потому что она была слишком упрямой, слишком храброй, но на самом деле, она просто слишком запаниковала и испугалась, чтобы сделать хоть что-то, кроме того, чтобы кричать и вопить.
– Прости, Джейн, – сказала Селия, положив руку на локоть Джейн. Выражение ее лица было искренне сожалеющим: какой бы она не были глупенькой, Селия всегда была открытой в своих чувствах, будь это радость, горе или гнев. Истеричная, так ее называл Джулиан. Как будто он был лучше. Ее сестре было пятнадцать, только на три года младше Джейн, но она была ниже на целую голову. – Я не хотела… Я искала тебя, знаешь! – в ее голосе появилась поддразнивающая нотка. – Идем, матушка послала за тобой, ты должна быть там, чтобы встретить их, знаешь!
– Конечно знаю, – резко ответила Джейн, но все же приняла руку сестры, и они вместе пошли вниз по узкой витой лестнице.
– Разве ты не волнуешься? – продолжила Селия, пока они быстро шли по длинному коридору к въезду в замок. – Я волнуюсь! У меня в животе все дрожит – как ты думаешь, лорд Роберт потанцует сегодня со мной? Он танцевал со мной на пиру…
– Тебе было тринадцать, – напомнила Джейн. – Это была просто услуга, подарок Джулиану. – Она замолчала при виде расстроенного лица сестры. – Ох, я не это имела в виду, Селия… Я уверена, он считает тебя милой, только…
– Знаю, – сказала Селия с наигранной легкостью. – Я просто шутила. Конечно, он не… У нас же будет война, я уверена, он… Они все… – она замолчала, когда они заняли свои места рядом с матерью: леди Беатрис некоторое время повозилась с ними, она была нежной, теплой и любила прищелкнуть языком, когда волновалась о своих детях, что бывало почти постоянно. Их отец, однажды подвыпив, назвал ее кудахтающей курицей-наседкой, а не лебедью.
В этот раз Джейн была не против, изображать беззаботность ради их матери – так она чувствовала себя спокойнее. Она смелая. Она Сванн. Она пройдет через сегодняшний день, и через ночь, и через все дни и ночи после. Она заставила себя перестать играть с ниткой жемчуга на ее длинной шее – черная жемчужина сменялась белой. Было немного глупо, что она стояла здесь, вся разодетая в пух и прах, и хотя дом их был богат, и все были одеты нарядно, но…
Она единственная из Сваннов вступала сегодня в брак.
Она немедленно перестала думать, когда мужчины въехали внутрь, и ее взгляд побежал по морю лиц перед ней – отец разговаривал с лордом Робертом, Джулиан шутил с одним из их кузенов, ее дяди как всегда сохраняли лица каменными, а лорд Станнис все еще был верхом, не глядя ни на кого в отдельности, склонив голову от ветра. Его волосы были такими же темными, как у ее брата, но не такими густыми, и он выглядел высоким и широкоплечим. Это было хорошо. Она опасалась, что могла оказаться выше него, тогда они странно смотрелись бы рядом.
Он быстро спешился, резко разговаривая с мальчиком на пони, и через некоторое время Джейн поняла, что мальчик скорее всего был маленьким лордом Ренли, судя по тому, как похоже они выглядели. Наконец Роберт прервал разговор с отцом, чтобы как полагается поприветствовать хозяев, и он прошел вперед, хлопая Джулиана по спине, грубо обнимая его.
– Ты радуешь усталый взор, Сванн! – он поклонился ее матери и поцеловал ее в щеку, с энтузиазмом сжал плечо Денниса, потом повернулся к сестрам.
– А это должно быть невеста, – прогремел Роберт, она совсем забыла, каким громким был его голос, как далеко он разносился, особенно в ветер. Он отрастил бороду и волосы с тех пор, как она видела его в последний раз, но в остальном он был тем же, и несмотря на обстоятельства, это было как раньше, и ее улыбка не была до конца фальшивой, когда она сделала реверанс. Невозможно было не очароваться Робертом хоть чуть-чуть, даже в этих обстоятельствах.
– Милорд, – она осторожно склонила голову. – Для меня большая честь стать частью вашего дома.
– А для нас честь получить тебя, невестка, – сказал он, беря ее под локоть и практически разворачивая к Станнису. Роберт казался развеселенным от замкнутости брата, хотя она ожидала, что он сам будет куда суровее, после всего, что случилось. Похитили его невесту, изнасиловали, лишили девственности, а потом его ранили, когда он пытался ее спасти – говорили, что сир Герольд ранил его так серьезно, что ему пришлось пролежать в постели почти месяц, и что мейстерам пришлось привязать его к кровати, чтобы не дать из нее сбежать, а то он умчался бы снова, направился в Королевскую Гавань.
Джейн видела копию письма, объявлявшего Лианну Старк королевской фавориткой, заявлявшего, что она поехала по своей воле, но она не вмешивалась в постоянные споры об этом. Роберт очевидно ничему не поверил, и даже если бы хоть что-то из этого было правдой, это не отменяло огромного оскорбления, которое Таргариены им нанесли – им всем. Прилюдно унизить Великий Дом, украсть будущую леди Штормового Предела – это было непростительно. Никакое количество воронов из Красного Замка не могло это изменить.
Теперь Станнис наконец-то шагнул вперед. Он едва заметно кивнул ей, его рот был сложен в мрачную линию.
– Миледи, – сказал он, и на этом все. Его голос оставался ровным, на его лице не мелькнуло и отблеска чувств, как и в его темно-синих глазах, только… Это был он. Это не была их первая встреча. Сванны были заметным родом в их землях, Баратеоны навещали их достаточно часто. Она даже помнила леди Кассану и лорда Стеффона, которые приезжали, когда ей было двенадцать, за год до их смерти, когда они не вернулись из своих поисков валирийской невесты для Рейгара.
Но теперь все было по-другому. Джейн попробовала улыбнуться Станнису, надеясь облегчить неудобство ситуации, но он только коротко встретил ее взгляд, тут же отвернувшись и уставившись перед собой. Отлично. Она помнила, каким он был неловким, неуклюжим мальчиком тринадцати лет, с этим своим больным соколом. Как его звали? Слабокрылый… Ах, нет. Гордокрылая. Она помнила это, как и то, что он никогда не танцевал на пирах и балах, только стоял в углу, отказываясь прикасаться даже к вину. Леди Кассана однажды выволокла его с собой на танец – тогда она единственный раз видела, чтобы он улыбался, когда мать что-то сказала ему.
– Милорд, – сказала Джейн. Меньшее, что он мог сделать, это хотя бы походя похвалить ее платье. На воротнике были лебединые перья, и раз уж она должна была просидеть рядом с ним всю церемонию и весь пир в этом неудобстве, то он хотя бы мог притвориться, что очарован ей. Если и был день, когда была уместна пустая лесть, если вообще хоть какая-то лесть, подумала Джейн, то день свадьбы на это годится, потому что обычно день такой бывает лишь однажды.
