Он смотрел на нее, будто был в шоке. Хорошо. Ей не был нужен его фавор, и она не боялась его опалы. Таковы преимущества вдовствующей королевы.

– Слушай меня, – сказала Рейла. – Я видела, как мой дядя передал корону своему брату, моему отцу, ради своей возлюбленной. Не иди этой дорогой. Может быть ты любишь ее, как не любил никого. Но Вестерос важнее всего. Народ важнее всего. У тебя уже две жены, и первая жена – твоя корона.

– Она не моя любовница, матушка, – сказал он. – Ты не поняла моих намерений. Я не хочу водворять ее при дворе как какой-то… какой-то каприз. Я не такой, как отец. Я никогда не поступлю с Элией, как он поступал с тобой.

– Твой отец никогда не позорил меня на турнире на глазах тысяч, чтобы короновать девчонку четырнадцати лет, – взорвалась Рейла. – Твой отец обращался со мной хуже, чем пьяница со шлюхой, можешь поверить, – ее голос бил, как плеть, и Рейгар отшатнулся. – Но даже он имел здравый смысл не поднимать вопрос многоженства. Когда станет известно, что ты собираешься взять себе вторую королеву, начнется война. Не только против Баратеонов и Старков, но против каждого дома, следующего Вере. Против каждого септона, каждого мейстера, каждого рыцаря. Не делай ошибок, которых не сможешь исправить.

– Я поговорю с Верховным Септоном, – начал он.

– Нет, не поговоришь, – прошипела она. – Ты не станешь этого делать. Ты думаешь, что можешь купить его взятками, одарить его родственников титулами и землями. Может быть. Но ты не сможешь купить их всех. Ты только спровоцируешь раскол, не только в Вере в Семерых, но во всем Вестеросе. Ты не Эйгон, и ты не Мейгор. У тебя нет драконов, чтобы люди склонили головы и сказали «Как пожелаете». Уже пошли слухи, что ты полубезумец, когда ты исчез без следа на многие месяцы с девицей Старк. Не давай им повода думать, что ты считаешь себя достойным не только любовницы, но второй жены.

– Она родит мне ребенка, – лицо Рейгара было маской гнева. – Я женился на ней, и когда она родит третью голову дракона…

– Она не беременна сейчас, – ответила Рейла. – Девчонка может оказаться бесплодной, почем тебе знать. Она может не родить тебе живых сына или дочь. И даже если и родит, тебе придется смириться, что это будут Уотерсы, не Таргариены – и никогда не будут Блекфайры. Никогда. Ты не помнишь Мейлиса Ужасного и Девятигрошовых королей. Я помню. Я не могу помешать тебе родить бастарда, как не может помешать Элия. Если ты веришь в свое пророчество, то имя ребенка ничего для него не значит.

– Я дал ей слово короля, – сказал Рейгар. – Что я позабочусь, чтобы наш брак был признан законным.

– А ее дети? – Рейла старалась сохранить голос ровным, спокойным, несмотря на горящую в ней ярость.

Он остановился.

– Мы не говорили о детях. Я подумал, что лучше…

– Кажется, ты говорил о третьем ребенке со всеми подряд, кроме девочки, которую собираешься им начинить, – насмешливо сказала Рейла. – Она знает о твоем пророчестве? Она знает, чего ты от нее ждешь?

– Лианна любит меня, – сказал Рейгар, и она видела, что он верит в это, в его глазах, сияющих в темноте. – А я люблю ее. Разве не может быть ребенка из такого союза?

– Ни одной женщине не нравится быть матерью бастарда, – сказала Рейла. – Но кажется, ей придется свыкнуться с этой мыслью, потому что ты не можешь посметь узаконить ребенка или ваш брак. Скажи Рикарду Старку, что ты женился на ней в богороще, чтобы успокоить ее больную совесть. Скажи ему, что это был чисто символический жест. Моли его о прощении за то, что сотворил, и сделай все, что можешь, чтобы успокоить волков. Но если ты попытаешься взять себе вторую королеву, или сделать третьего законного ребенка, то ты рискнешь потерять все, Рейгар. Все и всех, кем ты дорожишь. Подумай, что они сделают с ней, когда прорвутся сквозь стены, вопя и требуя твоей головы, называя тебя еретиком и безумцем? Что ты думаешь, они сделают с Элией? С твоими детьми? Со мной и Визерисом?

Она замолчала, задыхаясь. Она никогда не была так открыто сердита на него, никогда. Он был ребенком, который никогда не нуждался в ругани или нотации. Она только однажды повысила на него голос, когда он вошел, когда они с Эйрисом… когда он… Она была в таком ужасе, что Эйрис что-то сделает, потому что Рейгару было двенадцать, и он был высокого роста, уже не просто безобидный ребенок, и выражение лица ее мужа…

Это был первый и последний раз, когда Рейгар попытался встать между ними, чтобы защитить ее от отца, и Рейла кричала на него, пока не охрипла, чтобы он убирался, уходил, что это касается только мужа и жены, что у него нет права препятствовать его отцу-королю. Она сделала это, чтобы его защитить, но она все еще помнила обиду на его лице. Эйрис был изумлен, что она в кои-то веки проявила характер, и принял это за знак ее преданности к нему, и он разорвал на ней платье и перегнул через стол, как только Рейгар ушел, пыхтя похвалы в ее ухо, пока насиловал ее, словно она была собакой, выучившей новый фокус.

Теперь Рейгар смотрел на нее с тем же выражением ошеломленной обиды, хотя это выглядело иначе на лице взрослого мужчины, а не испуганного мальчика.

– Разве ты не веришь в меня? – наконец спросил он хрипло.

– Я верю в тебя с момента, как родила тебя в дыму Летнего Замка, – ответила Рейла. – Но вера – не значит слепое доверие, ваше величество. Ты прав. Ты можешь быть лучшим королем, чем твой отец. Ты можешь снова прославить наш дом. Но ты должен учитывать, чего он не делал. Ты должен взвешивать свои действия, всегда. Людям нужен король, а не герой из легенд. Их не волнуют пророчества, только пища в желудке и плодородные земли, на которых можно вырастить ее. Правление – это и то, чему ты не даешь случиться, а не только то, что ты заставляешь случиться. Если ты и правда любишь Лианну Старк, ты послушаешь моего совета.

Она молилась, чтобы он послушал. Может быть Элии будет противно присутствие любовницы Рейгара при дворе, как обычно бывает женам, и возможность воспитания бастарда с законными детьми Таргариенами была пугающа, эту проблему они решат, когда она подойдет, решила Рейла. Пока что все, что она могла сделать – уговорить Рейгара не давать Вере и народу повода считать его безумцем, следующим по пятам Мейгора Жестокого, женившегося на чужих невестах. У него есть наследник, Эйгон, и, если боги будут милостивы, он не сможет сделать ребенка Лианне Старк, или же это будет девочка. Девочку-бастарда можно перенести. Сына же, особенно если у него будет таргариеновская внешность…

Рейла решила не думать об этом. И возможно, еще остается надежда, что он отставит от себя Лианну Старк. Он заявлял, что любит ее – ну и что? Эйрис говорил то же о половине своих шлюх. Рейгар был еще молодым человеком, со страстями молодости. Все они в один день заявляют, что любят одну женщину, и ненавидят ее на следующий. Если он пообещал Лианне Старк корону, и не сможет сдержать обещание, вся эта «любовь» растает как утренняя дымка. Боги знают, согласится ли Рикард Старк взять обратно девчонку после всего этого, но до этого точно было еще далеко.

– Я обдумаю твои слова, матушка, – наконец сказал Рейгар. Она сделала реверанс из вежливости, а возможно, чтобы задобрить его раненое самолюбие. Потом она осмелилась кивнуть на письмо в его руке. – Ты получил вести от лорда Старка? Он уже в любой момент может оказаться в городе.

– Нет, – ответил Рейгар. – Это вести из Дома Урожая. Лианна с сиром Герольдом и сиром Эртуром были атакованы рыцарями Штормовых Земель.

Рейла почувствовала, как сердце упало в ее груди.

– Кто-нибудь погиб?

– Сир Эртур убил Дондарриона и Сванна. Сир Герольд убил Морригена и двух сквайров, прежде чем убили его. – Голос Рейгара был спокоен, но костяшки пальцев на его руке побелели, так крепко он схватил пергамент. – Селми говорят, что грудная пластина его доспехов была разбита боевым молотом. Я не сомневаюсь, что это работа Баратеона. Только чудом Лианна и сир Эртур смогли от него ускользнуть. Ходят слухи, Баратеон был ранен сиром Герольдом перед смертью, и что поэтому они отошли.