Отклик на сообщение Яроцкого о том, что их общий знакомый Я. О. Заводник работает в Москве, встречается в рассказе Шаламова «Яков Овсеевич Заводник» (1971): «В пятьдесят седьмом году я уже жил в Москве и узнал, что Заводник вернулся и работает в Министерстве торговли на той же должности, что и двадцать лет назад. Рассказал мне об этом Яроцкий, ленинградский экономист, очень много сделавший для Заводника в винокуровские времена. Я поблагодарил, взял у Яроцкого адрес Заводника, написал и получил приглашение повидаться – прямо на работе, где будет заказан пропуск, и так далее.

…Я посетовал, что Яроцкому не удалось возвратиться в Ленинград, хотя он расстался много раньше с Колымой, чем я и Заводник, и что теперь он вынужден быть в Кишиневе»[41].

В этом рассказе Шаламов сообщал: «Дело Яроцкого, дело ленинградского комсомольца, голосовавшего за оппозицию, я знал очень хорошо», – он помнил, что Яроцкий был ленинградским комсомольцем, но ошибался, считая, что Яроцкий имел отношение к оппозиции и был арестован в Ленинграде. Шаламов думал, что Яроцкий поселился в Кишиневе вынужденно, так как ему было запрещено жить в Ленинграде.

В книге «Лицом к прошлому» Яроцкий писал, что у него как бывшего зэка «не было права проживания в столицах, областных и промышленных центрах страны» (ЛП. С. 319). По воспоминаниям дочери Яроцкого Татьяна Алексеевны, поселиться в Москве им не удалось, так как не хватило денег на покупку кооперативной квартиры в столице.

Письмо Яроцкого 1967 г. было ответом на присланный Шаламовым сборник стихотворений «Дорога и судьба» (1967). В то время Яроцкий уже работал в Кишиневе:

«Дорогой Варлам!

Спасибо тебе за “Дорогу и судьбу”.

Прочитал и вспомнил Колыму, особенно понравилось про стланик:

И чудный оптимистический конец о людских надеждах и скорой весне.

Я тоже люблю природу и немало счастливых минут провел в тайге, вдали от безмерной человеческой подлости.

Хорошо ты пишешь и к хорошему зовешь, правда, словами протопопа Аввакума “о праве дышать”, а это было и есть самое главное.

Своих сочинений, в моем окружении говорят – “трудов”, не посылаю, т. к. это муть, скука и бизнес, а печатаю я довольно много.

Вспомнил я нашу долгую беседу на берегу Магаданки и въезде в город, и лесозаготовительную командировку.

Кстати, жив ли твой сподвижник по лесным делам – Заводник, развевается ли по московским бульварам его знаменитая борода?

Скоро буду в Москве и надеюсь встретиться.

12 февраля 1968 г. Яроцкий просил И.С. Исаева передать письмо Шаламову, так как потерял его адрес. Следовательно, Яроцкий тогда продолжал переписку с Шаламовым.

О своей дружбе с Шаламовым Яроцкий упоминал в письме Е. Е. Ореховой в феврале 1982 г.: «Ведь были приятелями, а потом наши пути разошлись…»[43].

Можно предполагать, что причиной, по которой Яроцкий отдалился от лагерного товарища, стало нежелание Шаламова поддержать замысел коллективной книги воспоминаний «с посмертным опубликованием или без оного».

В поселке Левый берег Шаламов познакомился с Галиной Александровной Воронской и ее мужем Иваном Степановичем Исаевым.

Иван Исаев подружился с Алексеем Яроцким в лагере на прииске Стан Утиный. Он писал о Яроцком: «Один из моих самых старых и самых близких друзей»[44]. Дочь Г. А. Воронской и И. С. Исаева Татьяна Ивановна вспоминала: «Алексей Самойлович Яроцкий был близким другом моего отца, Ивана Степановича Исаева. Они вместе были на прииске Стан Утиный, вместе болели цингой, доходили и выжили – вместе. После освобождения они вместе охотились, ловили рыбу. В Магадане Алексей Самойлович с семьей жил около бухты Веселая, а мы – на Якутской улице. Конечно, мы дружили семьями, и я с сестрой росла вместе с его дочерьми. После переезда на материк Алексей Самойлович частенько приезжал к нам»[45].

Яроцкий считал лучшим другом Аркадия Добровольского, который хорошо знал Шаламова, работал одновременно с ним фельдшером лагерной больницы. Их сближала любовь к поэзии, они каждый вечер собирались втроем: Шаламов, Добровольский, Португалов и читали стихи.

Много лет спустя вдова Добровольского Елена Евгеньевна Орехова вспоминала, как впервые увидела Алексея Самойловича в 1948 г.: «Было это в известной теперь всему миру больнице УСВИТЛ, именем которой Варлам Шаламов назвал свои “Колымские рассказы” – “Левый берег”. Там к 48 г. отбывали сроки (и первые, и тут же следовавшие вторые, и даже третьи) политзаключенные Шаламов, Добровольский, Демидов, Португалов. Яроцкий был там главным бухгалтером, жил с семьей на вольном поселении рядом с больницей. Дружба Яроцкого с Добровольским прошла через всю их жизнь, с самого лагеря Усть-Утиная»[46].

Яроцкий ценил Добровольского как признанного автора сценариев популярных советских фильмов «Трактористы» и «Богатая невеста». Добровольский был литературно одаренным человеком и яркой личностью: «Аркадий был солнечно весел, эффектен, его любили женщины. Он был полон идей, часто завиральных, но кип ел и его энергия била через край. Интересный он был человек – жизнелюб, умница…»[47]. Дочь Яроцкого вспоминала, как родители передавали Пырьеву, жившему в сталинской высотке, письмо от Добровольского с Колымы.

Яроцкому казалось, что в сравнении с ним Шаламов проигрывал: «…как-то не веришь, что он большой писатель, рядом с Аркадием он не смотрелся, а вышло наоборот»[48]. Возможно, на отношение окружающих к Добровольскому влияло и то, что его продолжали поддерживать знаменитые друзья «…кинорежиссер И. Пырьев и актриса Л. Ладынина, снявшие фильм “Богатая невеста” по сценарию А. Добровольского и Е. Помещикова»[49].

После похорон Добровольского в письме Исаеву 7 июля 1969 г. Яроцкий с горечью писал: «Ушел Аркадий, ушел человек, который, казалось, мог бы сдвинуть горы, и ничего не сделал. Впрочем, он был давно болен, и, возможно, поэтому так был бесплоден творчески…»[50].

По свидетельству дочери Алексея Самойловича Татьяны Алексеевны, общение ее отца с Шаламовым продолжалось до конца жизни автора «Колымских рассказов»: Яроцкий, поселившись в Кишиневе, несколько раз в год приезжал в Москву и всегда навещал Шаламова, он бережно хранил сборник стихотворений Шаламова с дарственной надписью автора.

В последние годы жизни Шаламова его друзьям было трудно поддерживать с ним контакты, так как он уже не мог сам отвечать на письма и телефонные звонки. Здоровье писателя было непоправимо разрушено. Никого из родственников и близких не было с ним рядом.

В этот период Иван Степанович Исаев продолжал навещать Шаламова и сообщал Яроцкому о его состоянии.

29 марта 1982 г. Исаев написал Яроцкому о похоронах Шаламова со слов присутствовавшей там Галины Александровны Воронской, так как сам не смог пойти из-за сердечного приступа: «Варлама Тихоновича хоронили по христианскому обычаю. Отпевали в церкви. Есть такая в Замоскворечье в Вишняковом переулке (недавно мимо нее проходил). В церкви после отпевания читали его стихи, много фотографировали. Затем состоялось захоронение на Кунцевском кладбище. Это своего рода филиал Новодевичьего. У могилы тоже читали стихи. Народу было порядочно. Два полных автобуса…