— Можно её взять? А то тут больше ничего не осталось… — спросил я для проформы.

Цунаде выдохнула, взглядом сканируя Саске, видимо, на адекватность. И это у неё ещё никакого додзюцу нет…

— Возьми, — ответила она. — Это было то, что я думаю? У Саске пробудился мангекё шаринган?

— Да, очень похоже, — ответил я. — Извините нас, Хокаге-сама, но мы, наверное, лучше пойдём?..

— Идите, — ответила Цунаде. — Сакура вас проводит.

Видимо всё же хочет убедиться, что Саске не пойдёт громить Коноху со своим новоприобретённым додзюцу.

На перекрёстке недалеко от «Ичираку» Саске внезапно повернул не влево к кварталу Нара, а направо, я даже подумал, что это он решил Сакуру проводить.

— Сакура, а когда у тебя день рождения? — спросил я. — Помню, что где-то в этих числах, но не помню, когда точно…

— Через три дня, двадцать восьмого, — смутилась Сакура.

— Ну, если будем не на миссии, то зайдём поздравить, — пообещал я. Мы как раз добрались до её дома. Саске остановился вслед за нами, чуть рассеянно оглядываясь.

— Ладно, — Сакура поправила волосы и заложила прядь за ухо. — Спасибо, что проводили…

— Не за что, — попрощался я. Саске только кивнул. Но пошли мы целенаправленно туда же, откуда и пришли к Хокаге.

— Скажешь, куда мы идём, аники? — поинтересовался я, и Саске замер.

— В квартал Учиха, — после паузы ответил он и покосился на меня, словно был не уверен в поддержке.

— Ладно… Только темно уже… Хотя да, у нас же шаринганы… — интересно, зачем ему понадобилось в квартал?

Надеюсь, он не собирается всё там сжигать «очистительным огнём»? Но Саске снова погрузился в свои думы, и я решил, что спрашивать бесполезно, только разозлится на меня такого непонятливого. Сегодня он сказал, что был там всего однажды, может, решил сходить со мной?

Мы пересекли лесок, скрывающий квартал, и оказались на прямой дороге к воротам клана, которая была замощена булыжником. Видно, что тут давно никто не живёт и не ходит: между камнями поросла трава, а полотна с огимонами клана на воротах обветшали, просвечивая дырами. Ощущение, как от японского варианта «Сайлент Хилла», да и лёгкий туман с пруда поднялся. Прямо «квартал призраков» на окраине довольно оживлённой, яркой и пёстрой Конохи. Я когда днём тут был раз, то впечатления не то чтобы очень, а ночью… мороз по коже. Да при том, что в местной религии куча всяких страшилок про духов, призраков, ёкаев и разных жутиков, которые местные любят потравить на некоторых праздниках и вечерами на скучных миссиях. К тому же тут поклоняются усопшим, считая, что те за потомками присматривают, поэтому как-то…

Саске остановился, я остановился тоже. Идти в квартал вот прямо сейчас совершенно не хотелось.

— Может, рассвета дождёмся? — спросил я.

— Я… — что-то хотел сказать младший братишка, но осёкся, потому что вдоль светлой стены, странно пригибаясь, пробежали дети.

— Ты это видел? — спросил я Саске, не уверенный, что мне не показалось. Не думаю, что Саске был в клане единственным ребёнком. Итачи как-то говорил, что до резни Учиха насчитывали двести с чем-то человек, и только порядка семидесяти из них были взрослыми мужчинами-шиноби. Остальные, надо полагать, старики, женщины и дети.

— Что именно? — спросил Саске.

— Детей, которые забежали на территорию клана? — уточнил я, понимая, что наш разговор уже попахивает бредом.

— Видел, — хрипло отозвался младший братец. — Значит, ты тоже?..

— Ага…

— У меня была сестра… Двоюродная. Её звали Юмико, она была младше меня на полтора года, — тихо сказал Саске. — Троюродный брат — Казуки, которому было семь. А ещё я хорошо помню Изуми. Ей было около тринадцати, но она уже получила протектор. Они с Итачи… Их называли «женихом и невестой». Изуми вообще помню, кажется, ещё с младенчества, она общалась со мной и играла. Получается… Получается, что он убил всех их из-за… Чтобы скрыть… Потому что отец и взрослые… Почему они не подумали о своих детях? Почему! — громко выкрикнул Саске.

Звук его голоса разошёлся эхом и вспугнул с дерева стаю ворон, которые с карканьями сорвались с веток и полетели в сторону квартала Учиха.

— Слышишь? — насторожился Саске.

— Что? — тоже прислушался я и услышал шум, детские гомон, крики и возгласы. — Это в квартале! И это точно не призраки!

Холодный липкий страх неясной природы отступил, чакра разогналась по телу, и мы побежали на голоса. Ещё до того, как мы обнаружили на старой улице пятерых пацанов лет десяти, я понял, что, скорее всего, «квартал призраков» должен был привлекать малолетних шиноби, чтобы показать друг перед другом свою удаль и бесстрашие. Ходил же мелкий Наруто по кладбищу ночью, доказывая свою пригодность в друзья. Похоже, что пролетевшая над ребятами стая ворон напугала их до усрачки, кто-то шарахнулся, обо что-то споткнулся, перепугался ещё больше, а потом подошли мы… С красными горящими шаринганами, ага. Я думал, что такие большие и круглые глаза только в аниме бывают. А уж пятки как сверкали!..

— Н-да… — прокомментировал я произошедшее и начал оглядываться.

Мы до клана в итоге добрались где-то в одиннадцать вечера, луна была в левой «четвертинке» — двадцать пятое как раз, до конца месяца осталась неделя.

— Откуда-то пахнет вкусно, — принюхался я к насыщенному аромату сакуры, которая сейчас цвела.

В Конохе была одна вишнёвая аллея, «весенняя дорога», которая шла перпендикулярно самой центральной улице и проходила вдоль территорий клана Яманака. Весной по ней многие ученики Академии обходили «вкруговую», чтобы полюбоваться на вековые деревья, ветви которых даже кое-где палками были подпёрты. Наверное, эти сакуры посадили ещё при основании деревни. Ещё несколько деревьев вишни росли возле госпиталя, образуя небольшой садик.

Мы с Саске прошли вглубь квартала, вошли через небольшую калитку к традиционному дому. Сад, который был разбит у этого дома, совсем зарос. А ещё там была большая сакура, но её молодая поросль заполонила почти всю территорию и теперь цвела вместе с главным деревом. Именно отсюда чувствовался этот аромат. По местным поверьям во время цветения сакуры и когда падают её лепестки, духи погибших воинов приходят из Чистого мира, чтобы полюбоваться на это зрелище. И если долго сидеть под цветущей сакурой, можно пообщаться с мёртвыми. Не за тем ли Саске привёл меня сюда?

— Это наш дом, — тихо сказал младший братишка, коснувшись перил.

Мы прошли по крытой галерее и остановились там, где у этого «помоста», окружающего дом, не было ограждения: как раз лучший обзор на сад и двери в дом за спиной. Саске сел, подвинувшись так, что и мне было место. Я приземлился рядом с ним, прислушиваясь, не прогнили ли доски. Но климат тут хороший, а вместо фундамента используют камни, на которых стоят несущие балки, так дом снизу продувается, древесина почти не гниёт и может прослужить очень долго. А вся энгава находилась под широкой крышей, защищённая от дождей.

— Здесь мы с Итачи сидели в последний наш нормальный день, — поделился Саске.

И я, как наяву, вспомнил сцену из техники пророчеств.

— Я не понимал, отчего брат так сердится. Почему он сказал те слова про клан. А сейчас, когда я всё это узнал… Я теперь могу выстроить картину происходящего. Я всё понял.

Он повернул ко мне лицо, сверкая «цветочком» мангекё в радужке.

— Я покажу. Доверишься? — сказал он мне моими же словами.

— Да, — ответил я, и мир качнулся.

Было ощущение, как в фильмах, когда на быстрой перемотке показывают сцены смены дней и ночей. Мир замерцал, и вот уже мы с Саске стоим на этом же месте, но сад более ухоженный, а на небе разгорается закат. На наших местах сидят мальчик и… паренёк, в котором не без труда узнаётся Итачи. В мальчике я узнал Саске, и он был… очень прикольным в детстве. Все дети вызывают у взрослых симпатию, это природой заложено, но Саске был на самом деле очень красивым ребёнком.