* * *

  На следующий день Алисия решилась выйти из спальни, как только проснулась, но изо всех сил старалась избегать своего отца. Борясь с дьявольским делом мегримов, она провела большую часть дня за чтением, шитьем и лениво возиться с пианино. Ей удавалось держаться подальше от папы до позднего вечера, когда по непонятной Алисии причине тетя Беатрикс решила выкрикнуть его имя, когда он прошел мимо гостиной, где они болтали за чашками горячего шоколада. .

  Дверь заполнила внушительная фигура Чедвика. "Да?"

  Она перевела взгляд с него на тетю и обратно, надеясь, что Беатрикс не скажет ничего подстрекательского. Алисия сомневалась, что на какое-то время вернется к отцовской милости, и у нее не было никакого желания испытывать его терпение дальше.

  «Алисия сообщает мне, что вы и Луи планируете отправить меня в Бедлам», - объявила Беатрикс, как-то внося нотку осуждения в свой ворчливый голос.

  О Господи.

  Алисия попыталась исчезнуть в своем кресле, но вскоре поняла, что ей не повезло, что ее поместили таким образом, чтобы она смотрела прямо на отца. В отчаянии она поднесла шоколад к лицу, чтобы не видеть отца, надеясь, что он не заметит свою дочь, прячущуюся за фарфоровой чашкой.

  - Верно, - наконец ответил он, и его напряженный голос указывал на его раздражение из-за того, что его прервали.

  «Я сказала ей, что ты меня никуда не пошлешь», - продолжила Беатрикс, словно не подозревая об опасности, скрывающейся в тоне Чедвика.

  "Ой?" - ответил он, гнев понизил голос до почти рычания.

  Рука Алисии дрожала, и ей пришлось сделать несколько быстрых глотков обжигающего шоколада, прежде чем ароматная жидкость залила ее руки и платье. Выпив шоколад до более подходящего уровня, учитывая ее текущий нервный тремор, Алисия поставила чашку обратно перед лицом и крепко зажала веки.

  «Тогда позволь мне сказать тебе вот что», - сказал Чедвик холодным, ровным тоном. «Я покончил с вами обоими. Ни то ни другое не принесло ничего, кроме разочарования. Если я не отправлю тебя в Бедлам, Беатрикс, клянусь богом, я без колебаний отправлю тебя с Алисией в тот самый момент, когда она произнесет свои клятвы. Вы достаточно долго были моим бременем. У меня достаточно проблем, и я буду рад передышке от вашего бессмысленного отношения и беспечного поведения. Алисия! »

  Ее глаза распахнулись. Она опустила чашку достаточно низко, чтобы заглянуть через край на его покрасневшее лицо. «Да, папа?»

  «Чтобы у вас не было никаких сомнений: я обращаюсь к вам обоим. Беатрикс может быть обязан некоторым снисхождением к ее слабостям из-за ее преклонного возраста, но вы не можете оправдать каждое безрассудное нарушение, вызванное тем, что держите голову в облаках, тем фактом, что вы молоды. Вы заправили постель, Алисия. Сегодняшняя ночь - последняя ночь, которую вы проведете в Chadwick House, пока я жив, а завтра утром в церкви я отдам вас навсегда ».

  Не найдя ответа на эту леденящую кровь речь, Алисия судорожно сглотнула и попыталась поставить чашку обратно на блюдце, стряхивая их вместе дрожащими руками.

  Чедвик вышел из дверного проема и вышел из комнаты, не дожидаясь ответа.

  * * *

  Свадьба. Завтра. Невероятный.

  Ян не смог подавить дрожь при этой мысли. Он полез в карман для брелка и вытащил часы. Половина первого. Он должен немного отдохнуть. Утро настигнет его в мгновение ока, набросившись на него с окончанием холостяцкой жизни, возможно, с небольшим свадебным завтраком и долгой поездкой в ​​Хизерли с новой невестой в каретном кресле рядом с ним.

  Он должен думать о своей будущей жене. Вот что сделал бы здравомыслящий человек. Вместо этого его непокорный разум продолжал думать об Элизабет. Не жениться на ней, как он надеялся - его чувство чести было слишком сильным, чтобы думать о нарушении обещания, данного мисс Кинси.

  Но, честно говоря, он намекнул на то, что дал такое же обещание Элизабет. По собственному желанию. Самое меньшее, что он мог сделать, это попрощаться. Он не мог объяснить ситуацию - сообщение ей, что он женится на ее родственнице, могло причинить только дополнительную боль. Но он мог проявить обычную порядочность, чтобы дать ей понять, что не будет настаивать на своем костюме. Меньше всего он хотел, чтобы она ждала его с голыми пальцами ног и щечками с бархатными заплатками.

  Нет, оставить девушку в такой бессердечной неосведомленности о его планах - или об отсутствии таковых - было бы характерно для худшего из них. Ему придется снова увидеть ее. Это был вопрос чести! Его мучительные сны не имели ничего общего с его решением, ни его бессонные ночи, когда он лежал без сна, вспоминая каждую мягкую ласку ... Совершенно неуместен. Никогда не приходил ему в голову.

  Ему придется навестить ее в последний раз. Он должен! Не ради него. О нет. Но для нее. Он был бы самым настоящим негодяем, если бы не сказал ей лицом к лицу, что больше не сможет ее увидеть. Прикоснуться к ее лицу в последний раз ... Если бы он только женился на Элизабет!