Рик обняла меня на прощание и, словно принцесса, провожающая своего рыцаря, вручила в дорогу теплую шерстяную шаль, которую сама связала. Я засмеялась и обняла ее в ответ, сунув в руку наскоро сплетенный амулет.

– Я скоро вернусь, – пообещала я, улыбаясь. – Обещаю.

Тогда мне сложно было ответить даже самой себе, почему же я приняла решение уйти из замка. Я не хотела бросать Умму, но я оставляла Рик, а вместе с ней и свой долг перед Томасом и королевством, где-то на задворках я это понимала, но сильный внутренний порыв гнал меня прочь из замка.

Позже мыслями я часто возвращалась к этому решению, и однажды поняла, что на самом деле я отправилась вовсе не за Уммой – я умчалась в лес сломя голову за самой собой. Я справилась со своей тьмой в замке, почувствовала себя сильной, – рядом с Рик даже котята могли ощутить себя пустынными тиграми, – и мне понадобилось доказать себе, что я вернулась. Что смогу справиться и без Эдвина, что я не боюсь всего на свете. Что я Одри Кровавая Роза, в конце концов, а не сломанная девчонка, предавшая все свои ценности.

Что ж, ищущий получает желаемое. Судьба сполна наградила меня испытаниями, которых мне тогда так хотелось, путь я этого и не осознавала, когда мчалась прочь от замка, чувствуя на плечах тепло от шали, подаренной Рик.

До места, где держали Умму, было всего четыре дня пути, еще день или два там, и четыре на обратный путь. В лучшем случае я укладывалась в две недели, оставалось только надеяться, что усилий Эдвина и Томаса хватит, чтобы отсрочить осаду хотя бы на месяц. Я искренне надеялась, что им это удастся и моя отлучка останется незамеченной.

В письме Умма указывало место, где оставит еще одно послание для меня и Эдвина. Спустя три с половиной дня бешеной скачки я оказалась почти у самых границ и отыскала вторую часть ее послания на путевом столбе.

Осень стояла в самом разгаре, сильно похолодало, но я была мокрая от пота. Облокотившись на седло не менее измотанной лошади, я утерла влажный лоб рукавом и стала читать.

– Во что же ты вляпалась?… – вздохнула я, пробежавшись взглядом по едва различимым строкам. С прошлого письма почерк стал почти неузнаваем, возможно, что-то случилось с рукой Уммы.

Я узнала, что она и еще несколько колдунов собиралась бежать перед началом ежегодного ритуала клана. Она была почти уверена, что их магию высушат подчистую, что бы это ни значило, так что никто из них не сможет сражаться, и мы с Эдвином были нужны для прикрытия в случае неминуемой погони.

Прочтя подробности предприятия, я впервые засомневалась в своей затее помочь Умме в одиночку. Однако отступать было поздно. Побег планировался следующим вечером, и времени, чтобы дожидаться подмогу, не оставалось, так что все, что я могла, это следовать предложенному плану и просто встретить беглецов в указанном месте. Мысленно я пожелала себя и беглецам удачи – она должна была нам понадобиться.

Однако в удачу я верила слабо, и, хотя собственная смелость уже сильно затуманила мне голову, в голове еще осталась капля здравомыслия: я отправила Эдвину посланника с подробным письмом о том, где я и зачем. Мне не хотелось, чтобы он оставлял Томаса, не хотелось заставлять его выбирать между моей безопасностью и безопасностью Томаса, однако, если побегом все пойдет не по плану, у меня хотя бы будет надежда. Или у тех, кто выживет.

В назначенную ночь я ждала их, забравшись на дерево. В небе взошла полная луна, она напоминала мне сырое тесто для пирога, а звезды вокруг нее сияли как рассыпанная мука, – наверное, после дворцовых обедов походная еда для меня уже не годилась, раз я видела на небе пироги.

Мои размышления оборвались, когда в темноте среди деревьев послышались шаги, сопровождаемые тихими голосами. Мечты о пирогах тут же развеялись, опомнившись от забытья, я прислушалась и почти сразу узнала среди голосов Умму. Сердце тревожно забилось, я поспешно спустилась с дерева и кинулась ей навстречу.

– Одри! Слава небу! – взмолилась колдунья, бросившись ко мне в объятия.

Она и остальные были одеты в старые балахоны, обнимая Умму, я почувствовала под пальцами обтянутые кожей кости и содрогнулась: она никогда не была худышкой.

– Где Эдвин? – спросила она, отстраняясь от меня и испуганно оглядываясь. Ее светлые волосы спадали на лицо сухой соломой. – Он ждет дальше, да?

– Он был занят, – проговорила я, от чего-то чувствуя себя виноватой. – Здесь только я, так что…

Распахнув глаза, Умма помотала головой.

– Подожди… как занят? Что случилось?

– Он на войне, – объяснила я. Мне хотелось сказать больше, но я подозревала, что времени у нас нет. – Идем, я расскажу по дороге.

– Нет! – она остановила остальных, вскинув руки. Ее взгляд бегал по земле. – Эдвин один из сильнейших, только он может им противостоять. Если нас поймают, не пощадят никого!… Без него у нас нет шансов!

– Мы должны попробовать, – возразила я.

– Ты не понимаешь! – Умма подняла на меня одичалый взгляд. – Лучше вернуться…. Вернуться сейчас же, может они нас пощадят!

– Я лучше сдохну в бегах, чем снова окажусь в яме, – выпалил один из колдунов, выступая вперед. – Я иду с рыжей.

За ним последовали остальные. Колдуна звали Дэв и он был среди них негласным лидером, это он организовал побег, как я узнала позже.

Мы устремились сквозь чащу, стараясь идти как можно быстрее, но не успело взойти солнце, и нас настигли. Они появились, словно вампиры из страшных историй, выплыли из-за деревьев бесшумными лесными тенями и атаковали без предупреждения, двое беглецов упало замертво и только по удару их тел о землю мы поняли, что нас догнали.

Я вцепилась в пространство и отправило в воздух мощнейшие волны, на которые была способна. Этот прием отлично сработал бы с воинами, но в этот раз мне противостояли маги, причем куда более опытные, чем я сама. Они погасили мои нелепые попытки сбить их с ног и атаковали во всей красе своего искусства.

Их магия была стремительной и резкой, она лишала жизни за секунды, пролетая фиолетовой стрелой от колдуна к жертве и обратно, заключив в себе крупицу сил убитого. Я знала эту технику, Эдвин учил меня защищаться от нее, и держалась позади бегущих, чтобы отражать атаки.

Где-то в темноте воздух разрезал новый свист, затем я увидела фиолетовую искру, и первая фиолетовая молния настигла меня. Руки вспомнили движение сами: когда она была у моей груди, и рассекла ее руками, словно разрубая на части. Эдвин тренировал меня до изнеможения, зная, что, если когда-нибудь я окажусь не готова к этому приему, это будет стоить мне жизни.

По отсветам я поняла, что наших врагов всего двое, но работали они со слаженностью близнецов. Вторая, третья молния, четвертую пришлось гасить в воздухе: она была предназначена одному из бегущих.

Наше отступление напоминало бутафорию, спектакль, мы двигались спинами вперед, медленно отступая за деревья и внимательно следя за преследователями. Те же проводили в движении лишь две из десяти секунд, отправляя в нас новые проклятия.

И все в тишине, ни слова, ни звука, ни вскрика. Вот, один из беглецов побежал от дерева к дереву, вампир вскинул руки, и между ними расцвела фиолетовая вспышка, на миг осветив его одежду и лицо. Еще секунда, стрела летит к нам… И второй, я успела это увидеть, начал плести искрящееся холодным зеленым светом заклинание. Они пожертвовали секундами, когда могли защищаться от меня, чтобы напасть вместе.

Я не боялась – пока еще не успела испугаться, все происходило слишком быстро, – и соображала лучше, чем могла от себя ожидать. Сосредоточившись, я подняла обе руки и танцующим движением перевела вытянутые указательные пальцы от своего лба по спирали в направление обоих колдунов. Мутные потоки незнакомой на этих землях магии, которой научил меня Тью, размылись в воздухе, и один из преследователей, тот, что собирался атаковать смертью, упал замертво.

Но мое ликование было недолгим.

Второй закончил плести заклинание и выпустил его по направлению к нам. Среагировать я не успела. Последнее, что я запомнила о том дне, это вспыхнувшие перед глазами зеленые огни.