Лекции стали интересными, друзья милыми. Даже хмурый Боря Ильвес улыбался, глядя на повеселевшую Нору. А она, сияя счастьем, серьгами и красотой, щебетала с подругами о новогодних праздниках, подарках и вечеринках.

Все это - веселая болтовня, легкий морозец, солнце и ёлка на площади – вселило в Нору ощущение праздника и было принято решение: очень простое, очень женское. Она распрощалась с друзьями и своим альма-матер и прекрасно провела время в большом столичном универмаге, делая покупки совершенно ненужные, но такие приятные.

После продажи квартиры – очень быстрой, к слову – ее банковский счет приобрел достаточное количество нулей, а сама Нора солидный ежемесячный доход. С одной стороны событие отрадное, а с другой… Норе было непривычно и странно тратить деньги без оглядки, швыряя их на безделушки. Но сегодняшний день – такой воодушевляющий – продиктовал свои условия и девушка отдалась греху транжирства не без удовольствия.

В ее тележке прекрасно устроились блескучие гирлянды, две коробки новогодних игрушек: колокольцы, шарики, шишки. Вечно краснеющая пуансеттия, чудовищных размеров блюдо с изображением деда Мороза, льняная скатерть – белая, праздничная. Вслед за этим Нора купила новое платье с вырезом чуть более глубоким, чем позволяла себе раньше. Слегка покраснела, когда примеряла роскошный наряд. Она думала об Игоре….

Следующим днем она, Гирш и очумевший от радости Проня, вешали гирлянды на крыши своих домов. Хаим Львович ворчал, пёс носился по белому снегу, а Нора занималась делом. Собственно, все были довольны.

В радостном ожидании прошел еще один день, а потом еще, за ними неделя и другая…

Радость меркла, Игорь не приезжал и не звонил, не смотря на пророчества Елисеева, а потому Нора вновь погрузилась в полуотчаянное состояние и была уже близка к тому, чтобы нарушить данное майору обещание, позвонить ему и узнать – нет ли еще каких-нибудь новостей об Игоре.

Утром – хмурым и снежным – она вышла в сад, побродила немного и достала телефон. Долго разглядывала темный дисплей, а он, вероятно почувствовав ее призыв, вдруг ожил, налился светом. Телефон разразился громкой трелью, а на экране высветился номер незнакомый и странный.

- Да, я слушаю, - произнесла строго, но взволнованно.

- Нора! Норка! Я тебя люблю! – далекий голос Игоря заставил Нору пискнуть, а вслед за этим задохнуться от счастья.

- Игорь! Я здесь! Здесь! Я тебя жду! – она вовсе не ожидала услышать в ответ поток брани, не лишенной, однако, изящества.

- Отвали. Сказал, отвали, - речь Игоря прервал странный звук, похожий на удар жесткого о мягкое. – На, подавись ты своим телефоном, козлина!

- Игорь! Игорь…Ты здесь? – увы, долгий зуммер в трубке дал понять – она больше не услышит его голоса.

Нора улыбнулась, уселась прямо в сугробец и впала в приятную мечтательность. Правда, до тех пор, пока не замерзла. Забежала в дом, немножечко поплакала, но радость вернулась, надежда улыбнулась, судьба смилостивилась. Он жив, он ее любит… И она его будет ждать!

Глава 28

- Капитан, еще раз говорю тебе – отстань по-хорошему! У меня приказ, понимаешь? Приказ! Ты только на ноги встал. Меня Жаров лишит невинности в одном укромном месте, – армейский доктор ускорил шаг, пытаясь убежать от Мелехова.

- Слушай, Баскаков, у тебя приказ вылечить меня, а я уже здоров. Дышу, хожу, ем и сплю. Ты меня всего уже иголками истыкал. Выдай хоть комок*, я тут всех кальсонами пугаю. Слышь, начмед*? – Игорь настиг доктора и грозно навис над ним.

- Отстань, сгинь! Я рапорт напишу!

- О чем? Что я до тебя домогался? Слушай, ты просто выпиши меня и одной проблемой станет меньше, а? – Мелехов подмигнул иронично. – Давай, решай.

- Я составлю рапорт о том, что капитан Мелехов третьего дня подался в самоход*, напал на местного жителя, отнял у него телефон и сделал звонок неизвестному. Это запрещено уставом части. Вы не забыли, где мы находимся, нет? – Баскаков попытался сделать суровое лицо, но это было довольно сложно – Игорь был огромен и здоров ровно настолько, чтобы оставить без зубов.

От автора: Комок - армейский костюм из куртки и брюк камуфляжной расцветки, который надевается поверх нижнего белья; Начмед - начальник медицинской части в подразделении; Самоход - выход за пределы части без разрешения, не имеющий цели дезертировать. Как правило, целью «самохода» может быть покупка продуктов, посещение девушки и т. д.

- Я здоров. Давай так – я пробегу десять кэмэ в полной боевой выкладке*, а ты после этого меня отправишь на большую землю, - Мелехов буквально прижал бедолагу к стене.

- Я поражаюсь тебе, капитан. Две недели тому назад ты чуть не подох, а уже скачешь, как не знаю кто. На тебе, как на собаке все. Ты упырь что ли? Ускоренная регенерация?

- Договорились? – Мелехов пропустил мимо ушей слова несчастной жертвы своей и ждал утвердительного кивка. Дождался!

- Все, не могу больше, - простонал Баскаков, - беги, и я дам тебе пропуск. С Жаровым сам будешь объясняться, понял?!

- Понял, понял, - Игорь поднял руки, «сдаваясь», и отступил на шаг. – Давай через час и побежим, ага? Очень надо домой, начмед, позарез надо.

- Посмотрим, как пробежишь, капитан. Зайди в каптерку*, скажи от меня. Выпишу только после обследования. Все, все! Сгинь ты нелюдь! – доктор, честное слово, сбежал, а Мелехов – довольный и счастливый – отправился искать хозчасть.

От автора: Полная боевая выкладка – обмундирование и снаряжение. Вес может достигать 60 кг. Каптерка (в армии) - помещение для хранения обмундирования и снаряжения.

Ровно через час оба – Баскаков и Мелехов – стояли на улице, вдыхали свежий воздух, любовались туманом, что никак не мог развеяться уже который день.

- Капитан, все бы ничего, но я скучаю по снегу. Новый год через пять дней, а тут, как будто осень ранняя. Эх…

- Долго тебе еще? – Мелехов поправлял на себе ремни, подпрыгивал, чтобы понять – ничего мешать не будет.

- Два года еще, - Баскаков смачно сплюнул под ноги. – Ты беги, а я за тобой на велике. Станет плохо – сразу ложись на землю. Если увижу, что ты задыхаешься, я командую и ты встаешь, как вкопанный, понял? И никаких подвигов. Ты пациент. Умрешь – я сяду.

- Принято. Ну, я стартанул. Пока, начмед! Педали крути, не филонь.

Игорь взял нормальный темп, дышал ровно, стараясь рассчитать собственные силы до финиша. Как ни странно, бежалось легко. Быть может потому, что он представлял себе Нору? Что ждет она его там, где кончается его забег, за той большой палаткой, где располагался пищеблок части.

Мелехов рвался домой. Впервые в жизни он скучал, да так сильно, что готов был нарушить личное распоряжение Жарова и покинуть госпиталь самовольно. Тянуло к Норе…. Сам Игорь знал, понимал и чувствовал, что она тоже тянется к нему: часто видел ее во сне, слышал ее голос, и что самое ужасное – знал, что плачет.

- Еще и Елисей, мать его, – выдохнул Игорь вслух.

Не то, чтобы Игорь боялся, но ревность покусывала. Оттого бесился, рвался и любовь его превращалась в отчаянно-идиотскую.

- Млин, как пацан… – пробубнил, но дыхания не сбил.

- Ты чего там, а? Все путём, камикадзе? – Велосипед Баскакова жалобно тренькал на ухабах, а сам доктор чертыхался то и дело.

- Норм! – и Игорь припустился еще быстрее, будто и не было на нем тех кэгэ экипировки.

К финишу пришли одновременно, но с разным эффектом: Мелехов дышал глубоко, а Баскаков хрипел.

- Капитан, глаза бы мои тебя не видели, понял?! Ну и рожа у тебя… Чёрт натуральный. Вон и шрам, как бесов трезубец. Идем, проведу тесты. Ты только не падай.

- Сам не упади, начмед. А то еще и тебя тащить, - Игорь бодро зашагал в сторону медицинской палатки.

Еще два дня Баскаков наблюдал неугомонного своего пациента. Хотел продолжить свои изыскания и третьим днем, но Мелехов внятно объяснил доктору, кто он есть и что с ним случиться. Баскаков счел за благо подписать пропуск, и Игорь отбыл из пограничной части на коробочке*, договорившись с мазутой*.