— Тебе? На каком основании? Ты ей отец только исходя из основ генетики. — проговорила я, резко обернувшись.
Наши со Шведовым встретились. Мы смотрели друг на друга лоб в лоб. Рука Кирилла медленно заходила за мою голову. Кончиками пальцев он коснулся сначала моих волос, затем и кожи. Он осторожно приблизился ко мне. Я будто завороженная была и позволила нашем губам встретиться. Этот поцелуй напомнил о тех днях, когда я была ранимой, робкой и слабой. Вернее, когда я могла себе позволить роскошь настоящей женщины, которую любит мужчина. Наверное, я повелась на ухаживания Джейсона, чтобы хоть немного компенсировать себе недостаток нежности и тепла. Джейсон не смог дать и половины того, что я чувствую сейчас.
Сладость поцелуя опьяняла, словно конфетка с ликёром. В моем животе запорхали бабочки. Все было прекрасно, пока я не опомнилась. Мое маленькое разбитое сердечко пронзило иглами страха и боли. Нет, этого не должно быть. Никаких уступок Шведову. Его любовь не больше чем просто обман. Не позволю себя обмануть. Я открыла глаза, оттолкнула от себя Шведова и вмазала ему пощечину:
— Не смей делать это со мной! — вскрикнула я в ярости, оказавшись на безопасном расстоянии от Кирилла.
— Делать что? Ты моя жена. Это нормально для мужа целовать любимую женщину. — Шведов не растерялся, по его реакции стало очевидно, что он уже просек, легко не будет. — Это даже не измена. Это просто доказательство моей искренней любви к тебе.
— Извращенная у нас любовь с нотками домашнего насилия, ревности и измен. — поняла, что орать на Шведова бесполезно, я и приняла решение быть равнодушной.
— Хоть до золотой свадьбы припоминай мне этот инцидент, ты так или иначе будешь моей. — не унимался Шведов, пытаясь переговорить меня.
— Ты в праве утешать себя такого рода словами. — отмахнулась я и пошла по дорожке дальше.
Когда я подходила к дому, Сонечка одиноко сидела на ступеньках. Она выглядела разочарованной. Неужели она слышала наш разговор? Хм, он получился очень долгим и громким. Я присела рядом с дочкой и прижала её одной рукой к себе:
— Цветочек, что не так?
— Мама, ты не любишь папу. — надула губки Сонечка. — Мама мне соврала.
Эм, бывают такие ситуации, когда я не знаю, что ответить ребенку. Со взрослыми происходит проще, чем с детьми. Взрослые зачастую принимаю ложь как некое благо, а чистые и невинные дети как нечто потенциально опасное и недопустимые. Странно, но каждый уважающий себя родитель учит свое чадо не лгать. На деле что? На деле каждый взрослый хоть однажды солгал. Это что-то вроде обязательного пунктика в становлении взрослым, извините за повторение, иначе не сказать. Мою ситуацию спас Кирилл, который присел рядом с Соней и осторожно погладил её по плечу.
— Что случилось, малышка? Ты так радовалась полчаса назад, а теперь чего носик повесила? — попытался уладить ситуацию Кирилл.
— Мама тебя не любит, а я хочу, чтобы вы друг друга любили. — проговорила Сонечка, глядя то на меня, то на Кирилла.
— С чего ты взяла, что мама меня не любит? — спросил Кирилл, пикнув легонько Сонечку по носику.
— Потому что мама с папой поругались. Мама кричала на папу. Я не хочу, чтобы папа и мама ссорились. — захныкала Сонечка, потирая кусочками глазки.
— Мама на меня не кричала, малышка. Мама меня просто воспитывала за мои прошлые ошибки. Если не мама, то кто тогда, правильно? — бодро проговорил Кирилл.
— Мама на меня никогда не кричит. Папа сделал что-то очень плохое. — пробурчала Сонечка, глядя на Кирилла.
— Плохое, это не то слово какое плохое. Мама никогда не повышает голос по пустякам, а я это заслужил. — начал говорить Кирилл, поглаживая моего цветочка по головке. — Мама меня любит, она просто пока в этом не признается.
— Мама гордая, она так легко не сознается. — повеселела Сонечка.
— Так что не расстраивайся, Сонечка. Мама нас с тобой любит. — заключил Кирилл, протянув Соне руку. — Пойдем кушать? Ты уже проголодалась.
— У тебя гастрит. Тебе надо сходить к врачу и начинать вместо жаренных стейков и сухомятки питаться бульонами. — проговорила я, вставая с лестницы.
— Откуда ты знаешь? — спросил Кирилл, вытаращившись на меня.
— На столе у тебя дома таблетки от желудка до сих пор лежат. — бросила я весьма отрешенно.
— Ну, гастрит у меня. Я с ним лет пять уже не расстаюсь. Пока не умер, значит все будет прекрасно. — проговорил Шведов, убрав руки за голову.
— Когда врачи любезно сообщат тебе про язву. Я стану называть тебя хреновым язвенником. — пробурчала я себе под нос, проходя к кухне.
— Ты намекаешь на то, что не прекратишь со мной общение. Мы даже будем жить вместе. Какие перспективы! — Кирилл радостно захлопал в ладоши.
— Хватит паясничать. — коротко и сухо закончила наш разговор я. — Там доставка продуктов пришла. У нас есть еда. Не мешай мне готовить, ладно?
— Ладно, понял. Не пристаю. Пойду с Соней поиграю, что ли. — бодро и даже весело проговорил Кирилл, пятясь назад с водяными вверх руками.
Я разбирала продукты и думала, что теперь делать. Чем дальше в лес, тем все запутанней. За готовкой можно подумать. Поразмышлять основательно обо всем так капитально и глубоко, что не запросто выбрести из леса. Нашинковывая овощи для салата, я задумалась над смыслом всех слов Шведова. Искренен ли он? Искренен. В этом сложно сомневаться в свете последних событий. Он хочет вернуть «нас», которых уже не существует. Открываться ему во второй раз то же самое, что и наступить снова на одни и те же грабли. Хах, я даже знаю, где их оставила. Господи, вот они лежат прям передо мной. Папа бы этого не одобрил. Нет, он бы сказал, что я должна слушать свое сердце или что-то вроде того. Это ужасно. Правда, так не бывает.
Грабли граблями, но вопрос нашей личной жизни можно отложить до лучших времен, то есть не забивать себе голову излишним. У меня вообще нет никаких мыслей на этот счет. Одни голые, беспочвенные сомнения. На данный момент меня больше интересует вопрос убийства моего отца. Кто-то вдобавок топит Кирилла. Это не может быть банальным совпадением по многим причинам.
Во-первых, папа умер от сердечного приступа. По крайней мере данную причину смерти установили медики. Казалось бы, что в этом такого? Не спорю, у папы были проблемы с сердцем. Вопрос в другом. Чем был вызван приступ? Если говорить о деталях, то Кирилла повязали, потому что он был последним, кто виделся с моим отцом. Официально в бумагах, которые мне показал следователь, было черным по белому написано, что приступ спровоцировала убойная доза наркотиков. Боже правы, Шведов да наркотики? В это я не поверю никогда, зато следователь. С учетом того, что у папы в кабинете стояли две чашки кофе, которые приносила секретарша, то логично сходиться, что Кирилл незаметно папе подсыпал наркотик. Подозрения падают только на него. Но! Я в это не верю.
Во-вторых, проигранный тендер и моральное состояние Кирилла. Я за все время жизни со Шведовым не припомню ни одного раза, чтобы он не подписывал контракт. Не вдаваясь в подробности, у Шведова целая система. Есть даже элементы шпионажа за конкурентами. Математический склад ума помогал этому до безобразия хитрому человеку просчитывать свои действия на два шага вперед. Он дома в кладовке держит доску и маркеры и иногда рисует на ней всякие стратегии ведения тендера. Там до неприличия много вариантов, и какой-нибудь из них обязательно выстреливает. В этом весь прагматичный Кирилл Шведом. Теперь вы понимаете, почему я так сильно удивилась, когда услышала, что он проиграл? Этого не может быть ни теоретически, ни практически. Из этого я делаю вывод, что в наших рядах завелась крыса, которая слила всю информацию так называемым «злоумышленникам».
В-третьих, чтобы потопить крейсер Шведова, надо иметь нехилые связи. Кто крышует конкурентов Кирилла? Там определенно что-то нечисто. Вычислю предателя, получу доступ к информации о конкурентах. Только как это сделать? Для начала не доверять никому и присматривать крайне внимательно к поведению окружающих. Под подозрение попадают все. Да, даже самые близкие и родные. Нужно поймать этого человека за руку. Только так я смогу выйти на заказчика данного преступления. Почему так? Сами посудите, все началось с Кирилла. У меня такое чувство, будто моего отца убрали за компанию, то есть чисто гипотетически могут убить кого-то еще. Кому моя семья перешла дорогу? Страшно все это. Мое пребывание в Москве становиться по меньшей мере небезопасным. Зачем я только привезла с собой Сонечку? Я боюсь. Это точно чей-то план. Злой замысел, чтобы доразрушать наши жизни.
