Стаффорд слегка поджал губы и отрицательно качнул головой, как всегда не показывая в выражении лица и во взгляде безучастных глаз даже тени сожаления или признания личной вины.

– Ты ведь тоже никого не информировала, когда решилась на авантюру с аукционом, если не считать меня, и то по прошествии энного времени.

– Вы могли ведь… не доводить всё это до…

– Да, мог. А мог сделать что-нибудь и пострашнее. Я не рыцарь в сияющих доспехах и не супер-герой из киновселенной Марвела, девочка. И ты прекрасно знала, кто я такой, поэтому и пришла ко мне со своей нелепой сделкой, решив почему-то, что я заинтересуюсь твоим предложением и даже не подумаю тебе отказать. Не предложи ты тогда себя трахнуть и лишить тебя девственности, кто его знает…

Кажется, чем больше он говорил и прессовал своей близостью, тем тяжелее мне было дышать. Как и воспринимать реальность с происходящим и всё то, что он при этом со мной делал. Касаясь поверхностными мазками пальцев, будто пёрышком, моей кожи вначале на скуле, потом на шее, а потом и на декольте. И впоследствии выписывая равнодушными узорами вокруг капли чёрной жемчужины, то и дело задевая ложбинку с упругой плотью приподнятых грудей. А меня в эти секунды бомбило с такой силой, что уже просто хотелось сойти с ума или вытворить что похуже спонтанной пощёчины.

Но, увы, наверное, проще было лишиться чувств, чем сделать что-то ещё со своей стороны, особенно, когда не можешь отключить их как-то иначе, чтобы не ощущать всё это. Чтобы не осознавать через чужие дразнящие касания и собственную на них реакцию, что всё это не сон. Что я действительно всё это вижу, слышу, чувствую и… не хочу останавливать…

– Может наша встреча и закончилась бы как-то по-другому. Но ты ведь пришла ко мне с тщеславной уверенностью, что я тебя захочу и даже, в своём роде, пойду на поводу твоих требований. Очень грубая ошибка, Дейзи. – он снова приподнял руку к моему лицу, в этот раз коснувшись большим пальцем моих приоткрытых губ и с пристальным вниманием наблюдая за каждой моей ответной реакцией. – Больше никогда не пытайся диктовать своих условий таким людям, как я. Иначе, можешь потерять даже самое последнее, что вроде как, по своему убеждению, имеешь.

Надеюсь, он всё это говорил, имея в виду ни сколько меня, а мою мать? Просто осознанно проводил между нами данную параллель, и тем самым указывая моё истинное место во всей истории. Но всё равно… Ведь это я сейчас находилась в одной из его бешено дорогих квартир, и именно мне зачитывались мои новые права, делая акцент на самом главном. Никаких поблажек мне не светит, если я вдруг снова рискну проявить очередную инициативу.

– Ты меня хорошо, надеюсь, поняла, девочка? Даже несмотря на то, что этот вечер с его романтическим антуражем должен представляться тебе бонусной компенсацией за все твои последние потрясения.

Как будто по моему поведению не было видно, что я на самом деле сейчас испытывала, не питая на его счёт никаких мнимых иллюзий. Я поняла, кто такой Рейнальд Стаффорд ещё в тот вечер, когда он мною без какого-либо угрызения совести попользовался и выставил за двери своего дома на улицу ни с чем. А то, что он меня сегодня выкупил и готовился к этому заранее, не желая уступать выбранный им лот никому другому, ещё явственней проявило его истинную натуру без ложных прикрас.

Да, он мог сразу принять моё предложение и сразу оплатить все наши долги, расходы за больницу и будущую операцию, и ему бы это обошлось намного дешевле. Но подобный ход событий показался ему неинтересным, не заслуживающим его царского внимания. И теперь, стоя здесь перед ним на его же территории, я в который раз убеждалась, насколько наши миры были разными. Насколько мы оба были разными и какими непохожими взглядами смотрели на саму жизнь.

И это ничем и никогда не исправишь. Это всегда будет ощущаться между нами – протянутой чьей-то рукой разделительной гранью, которую Стаффорд никогда и не подумает переступить по собственному желанию, и которую не сумею переступить я, если не захочу лишиться собственной жизни уже навсегда.

– Д-да… поняла.

Как странно. Даже высокие каблуки моих новых туфель от Гуччи не вызывали у меня ощущения, что я стала выше и почти что догнала Рейнальда по росту. Мне всё равно и особенно сейчас казалось, что рядом с ним я слишком маленькая, слишком беззащитная и уязвимая. И что ему ничего не стоило что-то со мной сделать, а я едва ли смогу при этом как-то сопротивляться.

– Умница. Это мне в тебе, к слову, и понравилось. Ты весьма сообразительная девочка. Хотя и совершенно безопытная.

Но ещё меньше в эти секунды я ожидала, что мужчина вдруг уберёт руку от моего лица и отступит. А потом и вовсе, как ни в чём ни бывало, развернётся, направляясь непринуждённой походкой к длинной стойке чёрного бара.

– И… что всё это значит? – чувствовать себя растерянной, опустошённой и ничего не понимающей после всего того, что и так успело со мной произойти за этот вечер?..

Наверное, всё-таки было лучше упасть в обморок и хотя бы таким дурацким способом сбежать из этого ада.

– Что вы собираетесь теперь делать?.. Со мной и… вообще?

До меня долетел негромкий смех так ни разу и не обернувшегося за весь свой путь абсолютно спокойного Стаффорда. В то время, как мне оставалось лишь наблюдать за всеми его передвижениями и действиями, буквально гадая, о чём именно он сейчас думает и какие вынашивает на этот вечер (с ночью включительно) планы.

Самое занятное, глядя в его спину, на его статную осанку с безупречной фигурой, скрытую второй кожей стильного тёмно-синего костюма, я увидела, насколько же сильными были различия между ним и его же водителем. Так что теперь я никогда не спутаю, кто есть кто. Ни по их поведению, ни по качеству носимых ими костюмов. Действительно, будто земля и небо. Или из разных противоположных миров.

– Видимо, то, за что я и заплатил столь немалую сумму. Иначе на кой мне вообще было всё это затевать? Не скажешь?

Моё сердце, наверное, ещё не скоро угомонится и будет периодически толкаться о грудную клетку мощными ударами, как сейчас, когда я вспомнила, в каком виде меня сюда привезли, и для чего вообще я пошла на всё это безумие. И когда мужчина наконец-то остановился перед стойкой бара, на длинной столешнице которой кем-то был оставлен поднос с несколькими графинами, ведёрком для льда, шейкером и хрустальными бокалами. Причём Рейнольд даже тогда не соизволил ко мне обернуться, пока подхватывал один из графинов и на нюх определял его содержимое.

– А что означала ваша фраза про звучание аромата духов на коже разных женщин? Мне сказали, что те духи, которые вы мне передали, сделаны по индивидуальному заказу. Я думала… они единственные в своём роде.

– Ты думала абсолютно верно. Но это не означает, что их нельзя повторить через какое-то время. Тем более, что рецептура по их изготовлению сохраняется, и по желанию заказчика (так называемого владельца авторских прав данного аромата) их можно заново воссоздать. – Стаффорд продолжал мне отвечать, не оборачиваясь, и в этот раз наливая в один из бокалов наконец-то выбранный им алкогольный напиток тёмного янтарного оттенка.

– И для кого же предназначался самый первый их заказ? – моё сердце не переставало гулко, громко и часто биться о рёбра, то и дело, ускоряя и усиливая удары. Например, как сейчас, когда мужчина соизволил повернуться ко мне лицом и возобновил свой ход в мою сторону всё с той же неспешной походкой, как и до этого. Правда, в этот раз он держал в руке на треть наполненный то ли коньяком, то ли бурбоном хрустальный бокал.

Его взгляд после моего несколько личностного вопроса совершенно не изменился. Впрочем, как и едва определяемая на его губах улыбка.

– Может когда-нибудь я тебе об этом и расскажу. Если захочу или посчитаю нужным. И, думаю, нам пора с тобой кое-что прояснить. А то у меня создалось впечатление, будто ты не совсем понимаешь, что происходит, и где ты на самом деле находишься. Вернее даже, для чего.