– Знай, как легко тебя уговаривает грубая сила, дал бы хорошего пинка ещё четыре года назад.
Ответа на дипломатически сомнительную фразу не последовало. Недолго выждав, Виктор достал из ножен меч, провёл пальцами вдоль острой кромки и направил на неё взгляд правого глаза, прищурив левый. Пол минуты недовольно гримасничавший принц за плавными перемещениями холодного оружия наблюдал пристально, и посмотрел с ещё большим интересом, когда оно зависло над столом, наметившись самым кончиком в область середины лба.
– Обсидиановый? Кованный в драконьем дыхании? – Побледневший Копт сумничал крайне быстро и отклонил тело в сторону.
– Это сказки. Обсидиан не прочнее стекла, а у дракона воспламенение метана происходит за пределами полости рта при атмосферном давлении и дефиците кислорода. Смесь обогащённая – температурой там и не пахнет. Единорогов жарить да носки Пиндыра ковать.
– Кого?
– Единорогов. Монарх, сынок, не должен иметь тем для разговора, в которых абсолютно ничего не понимает. И оружие – это то, с чего стоит начать восполнять пробелы. – Король повернул меч голоменем к своему собеседнику, во всей красе продемонстрировав двойной дол с резкими гранями и развитый эфес. – Инженерный шедевр из лучшей кузницы мира. Металлурги так молибден с ванадием в сталь вплавили, что ковать пришлось три месяца в восьмером посменно и год точить. Этот экземпляр, не считая коней, разрубил не менее пяти тысяч, но всё такой же острый.
– Не думаю, что убийство – повод для гордости. – Наследник короны выровнял осанку, расправил плечи и мягко сомкнул руки в замок. – Сколько людей могли прожить счастливую жизнь: написать музыку, сочинить стихи, совершить открытия, вырастить детей, наконец. Разве монарх не должен находить пути без насилия и жертв.
– Ты идеализируешь. Интересно, какая часть нового поколения в военных победах видят только плохое? Как по мне, мы удачно прошлись по супостату и соседям помогли.
– Справедливости ради, стоит упомянуть, что они не просили. Мы без разрешения вломились на территорию и устроили побоища.
– Это довольно скотская позиция, сынок. – Спокойное выражение лица Виктора мгновенно преобразилось, зрачки сузились и выстрелили свирепый взгляд. – Солдаты, шедшие в бой защитить страну и короля, отдававшие жизни за семью и товарищей, также спасали пацифистов, либералов и гомиков – всех, кто впоследствии вместо почтения скажет: "мы их не просили". Они все критики и храбрецы, когда снаряды не разрываются над головой и за них уже кто-то умер. Естественно, когда есть подобные деятели внутри страны, за её пределами благодарность за подвиги забывается ещё быстрее.
С раскатами грозного голоса отца Копт всё сильнее вжимался в кресло, по лбу мелькали лёгкие морщины, а левый глаз дёргался в самые громкие моменты, однако пот на затылке проступил только после резкого горизонтального движения мечом, вызвавшим дуновение ветерка с шевелением волос от чёлки до макушки. На этом Виктор не остановился, продолжив ещё громче и злей:
– Каждый взмах моего клинка – спасенная жизнь солдата, не изнасилованная женщина, не искалеченный ребенок и не сожженный дом. Наш враг не жалел ни военных ни гражданских, истреблял, не глядя на пол и возраст. Они считали себя избранными. А кто я такой, чтоб разговаривать с высшей расой? Поэтому говорил этот меч и его братья. Говорили наши пули, наши снаряды, наши руки, разрывавшие плоть "сверхлюдей", чтобы увидеть их сердца так похожие на наши, и сапоги, втаптывающие в грязь их коричневые знамёна.
Принц практически слился с мебелью и выглядел как будто на нём снова посидели: руки смиренно лежали на подлокотниках, и полным сожаления застыл взгляд. Смолкнув, его оппонент убрал меч в ножны и смягчил тон:
– Наверное, ты подзабыл, сынок, про войну я всегда эмоционален. Ну да ладно. У тебя ж послезавтра свадьба, а мы невесту ещё даже искать не начали. И где это Попыхан пропадает? Служанок обхаживает или в сортире застрял?
– А вот у гомосексуалистов запоров никогда не бывает.
Своё продолжительное молчание Копт прервал по-настоящему тихо, за что тут же получил оглушительный словно выстрел из пушки ответ:
– Зато менструация бывала! О ней месяцы весь дворец шептался.
– Папа, это случилось всего раз в один злополучный день.
– В день празднования сливового урожая.
– И мне казалось, для всеобщей пользы о данном инциденте лучше не вспоминать.
– Не вспоминать, так не вспоминать. Но, рассматривая градус позора, ты сравнительно легко отделался: при демократии и гласности об этом случае, наверняка бы, напечатали в газетах, а ещё включили в учебники новейшей истории с цветным портретом уделанного Яцика.
– У монархического строя всё-таки есть свои неоспоримые преимущества. – Принц сжал губы и одобрительно покачал головой. – Яцика в той ситуации, конечно, жаль. Он – человек искусства: хрупкий, ранимый и в какой-то степени не от мира сего.
– Как ребенок! – Король воскликнул с улыбкой, налил воды в стакан и сделал небольшой глоток. – Интересно, вылизывая твою задницу, чего этот наивный ожидал получить? Кофе и круасан?
– Очевидно, он готовил мой анус к проникновению.
С лица Виктора веселье мгновенно исчезло, он немного сморщил губы и провернул стоявший на столе стакан.
– Но не расчитал. Кстати, хотел поинтересоваться его судьбой. За эти годы он мне ни весточки не прислал.
– Жизнь Яцика, сынок, выдалась яркой, – Виктор прервался, чтобы сделать глоток, – насыщенной, – ещё глоток, – бурной, – третий глоток, – но короткой: в тот злополучный день с ним произошёл несчастный случай!
– Какой несчастный случай? – Копт быстро подскочил с кресла, но тут же сел, подперев голову рукой, сместив взгляд вниз.
– Помнишь, как он бегал и орал по дворцу, размазывая смердящий "горячий шоколад"?
– Да… Если я правильно понимаю метафору.
– Помнишь, его краткий рассказ как и во что тебя зачали?
– Не очень. Но Яцик не серьёзно, всё-таки тогда сильно выпил.
– Помнишь, каким органом он обозвал твою маму?
– Немного. Но ничего такого Яцик в виду не имел, просто не в себе был.
– Помнишь, с чем он сравнил меня и очень правдоподобно показал?
– Несомненно. Но…
Принц резко перестал говорить и поднял голову, глаза его немного бегали в стороны, а на лице мелькнула хитро изогнутая улыбка. Так и не дождавшись продолжения, слово взял король:
– Так вот после он ещё затянул песню про революцию. Мы с Попыханом тогда так отчаянно пытались спасти твою репутацию, не убив при этом никого из прислуги, что из виду упустили собственно тебя.
– Ну… Я… помню только крики, суету… И как-то мне показалось тогда… что помощь не нужна… поэтому удалился.
– А мы остались! И пел этот тенорок примерно так же, как и пах. – Король нежно провел обеими ладонями по ушам и сильно скривил лицо. – Попыхан тогда высказал, что не обосри "серебряный голос" ты, это сделал бы кто-то другой, и предложил несколько фамилий…
– Яцик принадлежал несколько другой культурной области. – Принц показал руками тот же жест и даже поморщился очень похоже.
– …Не желая, чтоб аккустические и прочие нечистоты отравляли наш дом, мы проводили революционера к чёрной лестнице.
– Она ж в пыточную ведёт! – Наследник снова подскочил с кресла.
– Да! Но там и душ есть! Инквизитору так приятно после долгой, изнуряющей, в большинстве случаев неблагодарной работы, принять душ и смыть пот тёплой водой…
– А также кровь, слюни, ошмётки плоти. – С определённой долей небрежности в голосе дополнил Копт. – Можешь, наконец, расскажешь про несчастный случай?
– Ты лестницу хоть раз видел? Она тесная, крутая, длинная и без промежуточных площадок. Так вот твой богемный лизожоп по этой лестнице феноменально быстро спустился вниз. Я б даже предположил, что он установил рекорд замка.
В этот момент одна дверь покоев отворилась и на пороге комнаты бесшумно появился мужичок невысокого роста с пышными седыми усами почти до подбородка, немного бешенным взглядом, в потёртом в районе карманов пиджаке. После пригласительного жеста короля он так же тихо подошёл к столу и встал около незанятого кресла. Особое внимание мужичка вызвала куча осколков, и он даже прожестикулировал руководству, ткнув указательным пальцем в пол, на себя и на дверь, однако король лишь отрицательно помотал головой и повернулся обратно к говорящему Копту.
