– Как-то толсто на этот раз. Не находишь?

– Слишком театрально. – Золушка прохладно ответила невидимой собеседнице, в реальности делая долгий выдох.

– Микроспектакль "Плохой хороший жандарм". Мы даже немного поучаствовали.

– Ты её всегда недолюбливала. А между прочим, Терсия также глубоко смерть отца переживала.

– Через три года и из-за последствий, связанных с резким падением достатка!

– Они, конечно, наложили определённый отпечаток на характер, однако много ли богачей способны спокойно воспринять столь драматический регресс материального благосостояния?

– И клапан для выпуска негативных эмоций семейство так удобно нашло в одинокой беззащитной добродушной сироте.

– Ты одной фразой всех подковырнула. Они очень просили о поддержке и помощи, а я просто не хотела ссориться.

– Зря. Прямое столкновение сулило им не больше чем трём гиенам в поединке со слоном.

– Не все проблемы в жизни решаются грубой силой.

Вход в покои Эмеральды оформлением повторял все остальные двери на втором этаже, отличаясь только двустворчатой конструкцией, по центру которой уже остановилась крестьянка, прачка, уборщица, кухарка и бессменно дежурная разносчица завтраков. Привычные процедуры она проигнорировала и, быстро опустив ручку, вошла внутрь. В просторной комнате, оформленной в тёплых тонах, на приличном удалении проснувшаяся и собранная стояла Эмеральда, сверля пространство взглядом зелёных глаз.

– Доброе утро, дитя. Как проходит новый день? – Вдова равнодушно обратилась, когда Золушка приблизилась на полдесятка метров.

– Вся в хлопотах, мадам, занимаюсь хозяйством, помогаю сестрам проснуться.

– Как тебе повезло. А вот мы с дочками несчастные: не знаем что и делать. И книжки все перечитаны, и наряды все перемерены, и новости все переслушаны. – Мачеха отвела подбородок и замолчала, но уже через секунду повернула лицо обратно, продолжив с откровенным недовольством. – Хотя нет, погоди, сегодня утром я узнала, что у тебя появилось море свободного времени. Ты и кошек дрессируешь и поешь. Если так дальше пойдет, книгу сможешь написать.

Золушка с лёгким сожалением посмотрела на открытые концы аккустических труб, эстетично интегрированных в торец спинки кресла. Тут же послышалась реакция альтернативного эго:

– Книжки – это после тридцати, а сейчас искать мужика самый возраст.

– Простите, госпожа, не подозревала, что музыка кому-то помешает, постараюсь в доме больше не петь.

– Здравая мысль! Можешь это делать в сарае. Думаю, коровы против не будут. Кстати о коровах: на прошлой неделе ты сено на зиму закупала. Почему так дорого вышло?

– Позвольте, мадам, я обскакала двенадцать хозяйств. Дешевле нигде не было.

– На днях я имела разговор с нашим соседом. Он мне цену в полтора раза меньше предлагал.

– Она видела то сено? – Сознание девушки затряслось от гневной фразы Злобушки. – Его не то что скотина, его бактерия жрать не будет.

– У соседа, мадам, – озвученную идею, однако, первое "я" передавало контрастно учтиво, – сено такое, что корову зарезать гуманней, чем таким кормить.

– На этой неделе ты дерзишь мне уже второй раз! – По комнате рябью звуковых волн пробежала тихая злоба мачехи. – Со следующего года сено будешь заготавливать сама. И если ещё раз услышу, как ты перечишь, петь песни пойдёшь к крысам в подвал. Их тогда точно станет меньше.

– Как вам будет угодно, мадам.

Согласившись на словах, Золушка не отвернула голову и смотрела в лицо оппонентки без тени страха. Эмеральда несколько секунд поиграла в гляделки, а после сморщила нос и приказным движением разогнула четыре пальца правой кисти. Девушка улыбнулась с холодным спокойствием и, поклонившись, исчезла там, откуда появилась. С щелчком двери за завтрак принялась мачеха.

Пока титулованные дворянки испытывали пределы терпения менее титулованной, во дворце приезда сына ожидал немолодой король Виктор. Они не виделись давно, а само расставание произошло нежданно, некрасиво и сильно громче принятых в самодержавных династиях аккустических норм.

Худощавый, коренастый, с непропорционально длинными руками и простыми чертами лица монарх таковым по рождению не являлся, а заработал положение отвагой, умением и кровью, в большинстве врагов. Зачатый метким попаданием неизвестного стрелка в яйцеклетку непристойной женщины с десятком имён и рождённый на окраинах страны мальчик с интересным родимым пятном на правой руке имел околонулевой шанс увидеть короля и несравнимо меньше вероятность им стать. Совсем рано погибла мать, однако Виктор узнал об этом сильно после, поскольку в тот момент вместе с группой более взрослых детей занимался мародёрством на полях сражений начавшейся войны. За этим занятием его и застал не великий, но способный мастер меча, тоже Виктор. Оценив ловкость и сообразительность, новый знакомый пригласил парня в ученики, и уже через три года последний демонстрировал выдающееся умение в расчленении живых тел холодным оружием. После первых стычек с пехотой неприятеля боевые товарищи стали называть мальчика "ампутатор" за удивительную особенность незаметными для человеческого глаза движениями отрубать нижние конечности. С возрастом номенклатура летально обиженных врагов существенно расширилась, и появилось ещё несколько превозносящих прозвищ: "шашлычник" после феноменального выпада, проткнувшего трёх солдат, "полуночный гуманист" за вырезание шестнадцати шатров спящих лучников, "сотворский живодёр" за сольное убийство прорыва кавалерии вместе копытными на крутом берегу живописного ручейка. Обращению "Виктор Викторович" предшествовала гибель тёзки, дорого учителя и старшего друга, а последовавшая феерия кровавой мести наблюдалась на удалении генеральских шатров обеих сторон схватки. Буквально на следующий день битвы прекратились на всех фронтах, и наступила эпоха худого мира.

Дальше свой жизненный путь Виктор проложил через Тёмные Земли, область на северо-востоке страны откуда редко кто возвращался. Как он странствовал, что пережил и с кем дрался покрыто тайной, но, спустя одиннадцать лет, вместо юноши с горящим в сердце пламенем сражений из пугающих мраком лесов вышел черный всадник с волосами цвета пепла и взглядом тяжелее собственного скакуна. Только родимое пятно на павой руке в виде изогнутого меча выдавало в хмуром страннике того самого Виктора. Атмосфера войны ощущалась уже на севере: из дворов виднелись лишь женщины со скорбящими лицами и глубокие старцы мужчины. На юг, немного на запад, и показался враг, надменный, самоуверенный и крайне жестокий: они не брали пленных, убивали детей и не жалели даже молоденьких девушек.

Первый раз Виктор и его нуарного оттенка дефективный единорог Кизелин попробовали агрессора на зуб, помогая дезорганизованно отступающему гвардейскому полку имени короля Софилониса. Тогда ретиво атакующие ряды неприятеля с тыла прямо по центру пробила чёрная тень. Одна сторона схватки увидела рассекающий плоть ураган мечей, другая – быстрого подобно молнии наездника и груды искалеченных тел позади. Загадочный спаситель на достигнутом не остановился и, сделав крюк, зашёл во фланг первой линии противника – окрашивая зелёное в красное, в воздухе снова залетали отрубленные руки и головы. С такой подмогой бежавшие части получили время перегруппироваться и вернуть управляемость, а после ударили в противоположный фланг, который усилиями незнакомца уже превратился в тыл. В результате авантюрной контратаки отряды врага почти поголовно легли на густую траву ровным слоем органических удобрений, а Виктор в нарушение уставных процедур получил звание майора и должность командира батальона. Заместителем стал нарисовавшийся из рассвета маленький мужичок, который главного героя битвы знал и беспрекословно слушался.

Мастерство размахивать мечом в гуще неприятеля оказалось не единственным талантом бесфамильного Виктора Викторовича. Его феноменальное ощущение боя не объяснялось никакими физическими и магическими законами. Фырканье лошадей, топот ног, шевеление травы, мимолетные искры вдалеке – все важные изменения в окружающей обстановке вызывали мгновенную реакцию, как будто органы чувств воспринимали каждое событие, а мозг успевал анализировать и принимать решения. Среди солдат популярность тактически изобретательного командира, который никогда не требует штурмовать в лоб, а в критические моменты впереди подчинённых лезет под пули, росла в факториальной прогрессии и вылилась в череду новых побед. С победами пришло признание, и майор дослужился до "Красного генерала", формально имея несколько более высокое звание и должность командующего фронтом в четыре армии.