Он неспешно шагнул вперед, в самый центр окружившей его банды. Мальчику показалось необычным то, что мужчина почти не двигался. Все его удары сливались в одно красивое движение. Не было даже лязга стали о сталь. Когда он вышел из толпы разбойников, мальчик мог бы поклясться, что они просто играли в драку, а мечи даже не встречались друг с другом.

Но мираж испарился – как и души бандитов. Пятеро мужчин рухнули на землю и через несколько секунд перестали двигаться. Остался стоять только главарь, и хотя он был высок, мальчик чувствовал, как от него исходит страх. Он был гораздо крупнее незнакомца в белой одежде, но это не могло его спасти.

– Кто ты? – снова спросил главарь.

– Шигеру, – ответил загадочный мужчина.

– Это не ответ. Где ты научился этому? Я никогда не видел подобных приемов.

– И не увидишь, – так же спокойно проговорил воин.

Незнакомец сделал пару шагов вперед, и разбойник выставил меч перед собой. Мальчик уставился на него, наблюдая за происходящим. На мгновение он подумал, что заметил какое-то движение. Он моргнул, но ему лишь показалось – воины не шевельнулись. Они стояли в паре шагов друг от друга: незнакомец – с опущенным мечом, чуть отведенным за спину, разбойник – с клинком перед собой.

Мальчику стало интересно, будут ли они стоять так вечно. Разбойник держался так уверенно, как только мог, а незнакомец был расслаблен. Со временем бандит начал сдавать позиции, но у него не было выбора, кроме как стоять на месте. Повернуться спиной означало бы немедленную смерть, но и агрессивный замах вряд ли был бы успешным. Он был в большей безопасности, пока стоял, но не мог ослабить бдительность без риска.

Судьба его была предрешена. Разбойник то ли от разочарования, то ли от осознания того, что другого выхода у него нет, решил атаковать и шагнул вперед. Незнакомец, как всегда расслабленный, двинулся к нему. И снова не было слышно звона стали, но бандит упал без единого звука. Незнакомец дернул запястьем, и с лезвия клинка сорвались капли крови. Он достал из складок одеяния тряпку и вытер клинок, а затем одним плавным движением убрал его в ножны. Он действовал неторопливо и основательно. И мальчику показалось, что он делал это уже много раз.

Все заняло у него всего пару секунд, а когда незнакомец закончил, то наконец обратил внимание на мальчика. Тот, зачарованный, теперь чувствовал, как во рту медленно, но все явственнее проступает привкус страха. Он никогда не видел никого, похожего на этого человека. Он быстро соображал. Позади него лежал бандит, который ранее удерживал его, а метательный нож торчал из его горла. Негусто, но у мальчика появилась надежда. Он мог схватить нож и бросить, прежде чем незнакомец доберется до него.

Незнакомец замер на месте.

– Тебе не стоит переживать из-за меня, мальчик. У меня нет намерения причинить тебе вред. Оставь нож там, где он есть.

Малыш вздрогнул. Он не шевелился и был уверен, что даже не взглянул в сторону ножа. В его голове все встало на свои места, и мальчик вдруг понял, что любопытство пересилило страх.

– Ты можешь чувствовать, да ведь? – Он особенно выделил слово «чувствовать», смакуя его, словно необычайный десерт, который можно попробовать лишь изредка – если вообще доведется.

В уголках губ мужчины появился намек на улыбку. И мальчик обнаружил, что с ней незнакомец, который только что расправился с группой бандитов, стал добрым и нежным. Незнакомец кивнул.

– Меня зовут Шигеру. А тебя?

По какой-то причине этот вопрос заставил мальчика задуматься. Ему было пять, и он, конечно, знал свое имя, но не мог заставить себя произнести его. Что-то в этом человеке не позволяло ему заговорить. Его язык, с которого всегда легко слетали вопросы, стал неповоротливым и тяжелым. Его ум, быстрый и острый, не мог сформулировать связную мысль.

Незнакомец осмотрел его с ног до головы, и впервые в жизни мальчик почувствовал, что он больше не тот, кто задает вопросы. Не говоря ни слова, незнакомец сумел заглянуть в его душу. И дело было не в том, что его будто раздели догола, а в том, что каким-то образом этот Шигеру смог заглянуть прямо в его суть, разгадав все странности, которые определяли его личность в детстве. Шигеру задержал на мальчике взгляд и, казалось, пришел к какому-то выводу. Вдруг мальчик почувствовал себя так, словно его сложили обратно в коробку с самим собой. Это сбило его с толку, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

– Тебя зовут Рю, – заметил незнакомец будто невзначай, и мальчик смутился еще больше. Вообще-то мужчина ошибся, но в этом имени было что-то, что казалось правильным. Мальчик кивнул, будто соглашаясь с новой реальностью, которую определяло его новое имя.

Незнакомец сел, спокойный и неторопливый. Рю наблюдал за тем, как Шигеру достает сушеные фрукты и ест. Он предложил несколько Рю, и тот взял их, не говоря ни слова. Еда показалась мальчику замечательной – он не осознавал, насколько голоден, пока не начал есть. По мере того как ел, он думал, что не узнает фрукты на вкус, и отложил это знание в голове. Откуда бы ни был Шигеру, то место находилось далеко отсюда.

Заметив, что Шигеру не двигается, Рю повернулся к своим родителям. Они неподвижно лежали на снегу, и впервые осознание произошедшего дошло до мальчика. Горе нахлынуло на него и захлестнуло как волна, едва не сбив его с ног. Но он устоял и задумался, что делать дальше. Первый шаг был ясен. Ему нужно было позаботиться о своих родителях.

Шигеру молча наблюдал за тем, как Рю укладывает своих родителей на солому из повозок. Работа была медленной, а тела – тяжелыми, но Шигеру не предлагал помощи, а Рю не просил. Наконец он уложил их и быстро прочитал молитву Циклу. Он подумал обо всем, что дали ему отец и мать. Благодарный, он взял угли из их оставленного костра, раздул, зажег факел, а затем осторожно подпалил посмертный костер своих родителей. Огонь медленно занялся.

Рю смотрел, как они горят, но не мог заставить себя заплакать. Не сейчас.

Когда тела сгорели, Шигеру встал, поправил свои скудные одежды. Не говоря ни слова, он развернулся и пошел прочь. Рю понимал, что делать. Бросив последний взгляд на родителей, он последовал за ним.



Звуки битвы стихли, оставив после себя жуткую тишину, будто сама природа отдавала дань мертвым. Но запахи остались, и их невозможно было забыть. Именно запахи преследовали его изо дня в день. Если бы множество человек, словно ястребы, не следили за ним, его бы стошнило. Но он не мог себе этого позволить.

Принц Акира сидел на коне, то, как он держал равновесие и осанку, говорило о тщательной подготовке, которую он уже успел пройти, – а ему было всего десять циклов. Когда его отец осматривал войска, приходящие в себя после битвы, принц следовал за ним. Они вновь пытались захватить Трех Сестер – единственный большой перевал, который вел на юг королевства. Если верить отцу, эта битва была лишь частью масштабного завоевания. С тех пор как более тысячи циклов назад рухнуло Великое Королевство, этот перевал контролировался Югом. Лишь в последние пятьдесят циклов он стал причиной раздора между Южным королевством и азарийцами – народом, живущим к югу от гор.

Акира хотел бы увидеть настоящего азарийца. Единый народ, хоть и разделенный сейчас на три королевства, – все они были одного происхождения. А вот азарийцы были другими. Считалось, что они выше ростом и кожа у них темнее. Говорили, они так искусны в бою, что каждый мужчина и каждая женщина из их народа могут сравниться с тремя солдатами Южного королевства. Акира, когда был помладше, постоянно расспрашивал отца об азарийцах. Но тот всегда оставлял его вопросы без внимания. И лишь две луны назад Акира понял: это потому, что отец не знал ответов. Они сталкивались только с воинами, и ни один из народов не смог продвинуться вглубь территории соседа, во многом благодаря Трем Сестрам.

Такое название дали из-за тройных пиков, возвышавшихся почти точно посередине перевала, через который армия могла пройти за три дня. Это была единственная дорога, достаточно широкая, чтобы по ней могли пройти войска, но не подходящая для каких-либо военных маневров. Перевал было легко оборонять и трудно взять, что делало его объектом первостепенной важности как для азарийцев, так и для Южного королевства.