Морико не понимала. С чем они имели дело? Что было серьезным?

Настоятель напал на Морико с посохом, и он был быстрее Горо. Но Морико была внимательна и могла двигаться достаточно быстро, чтобы блокировать большинство его ударов. Она принимала удары, которые казались не такими уж серьезными, и блокировала и отражала те, которые могли стать разрушительными. Она почувствовала, как он сосредоточил свою энергию, как она омывала ее, пока Морико двигалась. Она начала надеяться, что у нее есть шанс сбежать. Может, она была самой сильной!

Ее надежда была мимолетной. Даже не зная, каким образом, она оказалась в центре внимания всей энергии и внимания настоятеля, и это заставляло ее отступать шаг за шагом. Она будто стояла слишком близко к огню, который был сосредоточен только на том, чтобы сжечь ее. Ее чувство было ослеплено, и она начала принимать слишком много ударов. Каждый удар лишал ее равновесия, и вскоре все закончилось ударом в живот, похожим на тот, который вывел Горо из строя.

Мир дрожал перед Морико. Ей было больно, она устала, ее разум и тело были истощены. Настоятель взглянул на нее в последний раз, покачал головой и развернул свой посох, ударил ее по голове и заставил ее мир почернеть.

* * *

Морико удивилась, когда очнулась. Она отчасти ожидала в последний миг сознания, что больше никогда не проснется. А потом она пожалела, что проснулась.

Голову словно пробили, и ее разум вытекал. Она попыталась поднести ладони к голове и ощутить ущерб, но поняла, что была крепко привязана к стене монастыря. Ее руки были вытянуты по бокам, привязаны к крепежам в стене. Морико всегда хотела понять, зачем они там были. Она попыталась пошевелить руками, но не могла сдвинуть их вообще. Она была привязана лицом к стене, так что ее спина была обращена ко двору. Страх проник в ее сердце, отталкивая черноту на краях ее наполненного болью зрения.

Морико повернула голову, чтобы осмотреться, и сразу волна боли и тошноты захлестнула ее. Ее ноги подкосились, но она лишь немного опустилась. Ее руки натянулись до жгучей боли, не желали принимать на себя весь ее вес. Она опустила ноги и попыталась встать. Стало немного лучше.

Пока ее разум воспринимал окружение, Морико чувствовала, как страх разъедает ее живот. Она победила Горо не один раз, а дважды. Настоятель победил ее без проблем. Какое наказание было за драку с настоятелем? Почему казалось, что всех напугало то, что она сделала? Она попыталась вспомнить. Кусочки начали соединяться. Она использовала чувство в бою.

Клинок ночи.

Эти слова пробили туман в ее голове. Этого не могло быть. Монахов учили использовать чувство, но не сражаться с ним. Так не работало. Чувство использовалось для сбора информации и действий, которые были медленными и методичными. Способность сражаться, используя чувство, каралась смертью. Клинков ночи больше не было, и не зря. Они разрушили Королевство. Она заслуживала смерти.

Монах, обучающийся поблизости, заметил, что она пришла в себя, и побежал звонить в гонг за пределами покоев настоятеля. В гонг били только в важных случаях, обычно на праздниках или на похоронах. Морико подумала, не звонил ли он для ее похорон. Возникла суета, и вскоре Морико почувствовала, что почти каждый монах встал за ее спиной. Она чувствовала, что должна стесняться, когда все стояли позади нее. Но она могла сосредоточиться только на боли и страхе.

Она почувствовала позади себя настоятеля. Она глубоко вдохнула и постаралась не бояться. Это оказалось проще, чем она ожидала. В конце концов, она обнаружила, что ей было все равно. Не счастливая и не грустная, она скучала по старому лесу, ощущению деревьев и спокойствию одиночества. Она думала о гигантских деревьях, когда настоятель подошел и сорвал одеяние с верхней части ее тела.

Морико инстинктивно попыталась прикрыться руками, на мгновение забыв, что она была обездвижена. Но как только шок прошел, ее уже не волновала нагота. Она все равно смотрела в стену. Было не на что смотреть остальным. Она почувствовала, как кнут ударил по ее голой спине, но не успела напрячься.

Боль была удивительной, хотя она знала, что это приближалось. Кнут ощущался полоской огня, обжигающей ее кожу. Огонь не утихал со временем, но усиливался, когда к нему присоединялись новые удары. Вскоре казалось, что вся ее спина горла, повсюду были раскаленные линии пламени. Казалось, что каждый вдох, движение и мысль тянулись, пока боль терзала ее разум и тело. Она никогда не испытывала ничего подобного. Она дошла до того, что почти приветствовала удары, поскольку они давали ей боль, на которой можно было сосредоточиться.

Она планировала проявить дерзость, но боль была слишком сильной. Она рухнула, крича и плача, когда настоятель стал орудовать с кнутом. Она надеялась, что это принесет какое-то облегчение, но каждый вдох, который она делала для крика, обжигал ее тело. Она хотела умереть, хотела, чтобы боль прекратилась. Почему он не мог просто убить ее?

Небольшая часть ее, настроенная на бой, понимала, что настоятель был экспертом в применении кнута. Ни один удар не попал в одно и то же место. Иногда он позволял кнуту обвиваться вокруг ее туловища, рук или ног. Хуже всего было, когда он при этом врезался в ее грудь сбоку. Это была новая и ужасная боль.

Морико пыталась сосредоточиться, пыталась найти внутреннее убежище, где она могла бы заглушить боль. В перерывах между ударами она вспоминала истории, которые слышала о монахах, которые могли выдержать невероятную боль, не теряя лица. Но настоятель был мастером своего дела, а у Морико не было опыта, на который можно было бы опираться. Он не давал ей достаточно времени между ударами, чтобы сосредоточиться. Они приходили один за другим и сливались в одно непрерывное адское мучение.

Время стало бесконечным, и она изо всех сил пыталась вспомнить, когда ее жизнь не была наполнена болью и страданиями. Она уже ничего не ощущала, даже не осознала, что ее наказание закончилось. Ударов больше не было, только нескончаемое мучение дыхания. Через миг к ней вернулся слух, и она поняла, что настоятель разговаривал с собравшимися монахами.

— …нарушение правил нашего ордена. Сегодня я принес свой меч, символ воинов, от которых мы произошли. Мы — мужчины и женщины со священным заданием защищать мир, в котором живем, ото всех угроз. Если мы не едины, мир падет. Если мы не признаем порчу даже в наших рядах, Три Королевства сгорят.

Настоятель сделал паузу для эффекта.

— Мы признаем в мече предельный парадокс. Это защитник жизни, но он несет смерть. Как великие воины в старину, мы живем в этом парадоксе каждый день, пытаемся понять его. Сегодня меч решает судьбу той, кто нарушила наши заповеди.

Морико очнулась вовремя и почувствовала приближение клинка. Время замедлилось, как и раньше, но ей было нечего делать. Она не могла отреагировать. Она была связана крепко и не хотела жить. Она почувствовала его приближение, бесчувственное и безразличное. Когда он вошел в нее, она даже не смогла отличить его от других уровней агонии, которые она уже испытывала. Но когда она посмотрела вниз и увидела острие лезвия, торчащее из ее туловища, ее кровь сверкала в вечернем солнечном свете, она не могла больше терпеть. Во второй и последний раз за день все перед глазами Морико потемнело, и она охотно ушла в холодные, успокаивающие объятия тьмы.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Рю уже не был мальчиком. Прошло несколько лет, и со стороны он выглядел как юноша. Он был среднего роста, но мускулатура выделяла его среди других. Юноша был подтянутым, мышцы на руках, торсе и ногах были заметными, без детского жира. Он шагал без спешки, воспринимал мир вокруг себя. Шигеру всегда ощущал, как тонкие нити чувства Рю тянулись вокруг него, и это вызывало его гордость. Чувство Рю было почти незаметным для монахов.