Солдаты забросали ров фашинами и понесли лестницы. Гусары и казаки спешились и тоже бросились в бой. Когда лестницы приставили к стенам, выяснилось, что из-за того, что нижние края опустились в ров, верхние не достают до конца стены. Защитники забрасывали атакующих камнями и стрелами, потом поливали горящим маслом и кипящей водой. Милорадовича ранили, пришлось отступить.

Мы вернулись в стан в подавленном настроении. Милорадович лежал без сознания, но хирург, перевязав ему раны на голове и плечах, заверил офицеров, что генерал выживет. Командование вновь принял Платов. Он отправил казаков следить за городом и окрестностями, опасаясь, что могут нагрянуть кокандцы или защитники города сделают вылазку из крепости.

Мы развели костры, потому что ночью сильно похолодало. Я расседлал Смирного и постелил себе полушубки из овчины в небольшом логе. Затем перед сном решил немного посидеть у костра, чтобы согреться и погрызть сухарики. Вокруг костра сидели мрачные гренадеры.

— Кто же знал, что стена не рухнула? — спросил один.

— Надо было разведку отправить, — возразил другой. — Или уж атаковать тогда на рассвете, когда все видно.

— Это лестницы виноваты, — убежденно сказал третий. — Были бы повыше, мы бы сразу залезли на стены.

Поблизости раздался топот копыт, видимо, из дозора вернулись казаки. Затем из темноты в свет костра шагнул маленький человек и я с удивлением узнал в нем Суворова. Остальные тоже увидели его и повскакивали с мест, вытягиваясь по стойке смирно.

— Что приуныли, чудо-богатыри? — весело спросил Суворов. — Погнали вас басурманы в хвост и в гриву? Чего здесь расселись, как бабки на базаре, да болячки обсуждаете? Может, семечек тыквенных дать?

Гренадеры улыбнулись и один, самый старший по возрасту ответил:

— Дак мы же не виноваты, отец родной. Лестницы не достали.

— Чего же на плечи друг другу не встали? — усмехнулся Суворов. — Или помните, как в швейцарских горах, французы по скалам, как горные козлы, прыгали? Надо было тоже так шмыгать.

— Не подумавши, батюшка Александр Васильевич, — ответил гренадер. — Впредь не подведем.

— В том нет сомнений, — сказал Суворов. — Отдыхайте пока, скоро снова пойдем на врага. А как в Туретчине окажемся, то и повеселимся.

Заслышав, что здесь Суворов, солдаты сбегались к костру, приветствуя полководца.

— Вы молодцы, вы храбрецы, вы славные орлята, — говорил им Александр Васильевич. — Что же это, горстка разбойников укрылась за стенами, а вы их упустили? Негоже нашему воину отступать. Славное нападение, натиск, штурм, выпад, проворство и прыть, вот, что потребно для успеха. Молитесь Богу на небесах, пусть пошлет помощь. Как попадем в город, обывателей нисколько не обижать.

Он поговорил с ними еще минут десять, добившись, что солдаты закричали: «Ура!». Затем, оставив их, вместе с командирами поехал смотреть город. Я, конечно же, увязался следом.

Было уже раннее утро и в воздухе сильно посветлело, предвещая начало нового дня. Для рекогносцировки Суворов подъехал к Туркестану слишком близко и группу всадников заметили дозорные на стенах.

Они подняли тревогу и на стены вылезли другие защитники города. Послав по командующему несколько стрел, они убедились, что не попадут и успокоились, наблюдая за нами.

— Стены высоки и добротны, — заметил полководец, оглядывая защиту твердыни. — Но все же не крепче измаильских. А потому будем брать с восходом солнца.

Платов и другие офицеры ничуть не удивились. С приходом Суворова они сильно воспряли духом. Генералиссимус объехал крепостные стены по широкому прямоугольнику и осмотрел со всех сторон. Защитники обеспокоенно наблюдали за ним. Наконец, закончив осмотр вражеских укреплений, Суворов вернулся к войскам. После разведки он еще больше убедился в том, что надлежит взять город штурмом.

Командующий армией приехал в сопровождении еще одного полка казаков, а чуть позже на подводах прибыли еще два полка мушкетеров. Дождавшись, когда соберутся все войска, он приказал выстроиться им на импровизированном плацу перед лагерем.

Затем он снова сказал перед войсками речь. Я снова занялся своими ранами вдалеке и ветер доносил до меня только часть из его слов:

— Отвага для солдата, храбрость для офицера, мужество для генерала. Просящего пощады помилуй, лежачего не бей. Трое наскочат, первого заколи, второго застрели, третьего коли штыком.

Солдаты снова кричали «Ура!», а он говорил опять и опять. Я расслышал только поощрительную фразу, вроде:

— Только вперед! Никто не смеет пятиться и отступать хоть четверть шага назад.

Я закончил с обработкой ран, сел на Смирного и тоже подъехал к войскам.

К тому времени Суворов закончил с ними воспитательную работу и мы снова отправились к городу.

Солнце как раз взошло, когда четыре полка пехоты и столько же полков конницы подошли к Туркестану.

Я ехал вместе с Суворовым и его адъютантами. Полковники и командиры полков находились рядом со своими подразделениями, Платов командовал всеми казаками через есаулов.

Раненый Милорадович к тому времени уже очнулся и тоже пожелал присутствовать во время штурма. Его привезли на все тех же носилках. Гриша, тоже раненый, не хотел отставать от шефа. Его также привезли сюда и, таким образом, штаб Суворова походил на лазарет.

Полки двумя колоннами побежали ко рву, таща на плечах лестницы и фашины. Защитники с криками обстреливали их из луков и пару раз сверху со стен даже треснули выстрелы фитильного ружья.

Не обращая внимания на огонь противника, гренадеры споро добежали до рва, закидали его фашинами и перебрались к стене. Они намеренно атаковали стену с южной стороны от главных ворот, там, где она была ниже. Один полк остался в у рва, ожидая, пока товарищи залезут на стены.

Тем временем гренадеры, добравшиеся до стены, приставили к ней теперь уже длинные лестницы и полезли наверх. Защитники пытались сломать лестницы или оттолкнуть их от стены, а резервный полк снизу довольно метко обстреливал их и прикрывал товарищей.

Пока два полка устроили грандиозный штурм на южной стене, группа минеров, созданная из командиров, заложила пороховые заряды в северной от ворот стене, той самой, что частично обвалилась ночью. Ядер у канониров осталось совсем мало, а вот пороха еще было в избытке. Защитники не обращали на них особого внимания, а зря.

Заложив мины, пушкари нырнули в ров и переплыли на другую сторону. Потом вылезли, мокрые и усталые и отбежали от стены подальше.

— Ну как, грохнет? — спросил Милорадович.

— А то как же, — ответил Суворов. — Хотя, я смотрю, мы бы и без мин справились.

Два полка уже забрались на южную стену и вели бой с защитниками на самом верху. Они кололи их штыками, а те в ответ рубили нападавших саблями. То и дело вниз со стены падал несчастный из сражающихся.

В это мгновение громыхнул мощный взрыв. Земля под ногами ощутимо сотряслась. Северная часть стены покрылась трещинами и раскололась на несколько частей. В воздух взметнулись клубы желто-коричневого дыма. В стене появился проем, сначала закрытый пеленой. Дым постепенно рассеивался и в проеме стали видны улочки и глиняные домики, построенные в городе.

Резервный полк не терял времени. Прекратив обстреливать снизу изумленных защитников города, гренадеры бросились вдоль рова, миновали ворота и закидав ров фашинами, перебрались через него к проему. Затем оттуда проникли в город, перелезая через завалы.

— Казачки, Матвей Иванович, — напомнил Суворов. — И гусары. Атакуйте с Богом. Враг разбит, гоните куда подальше.

Платов подкрутил свои громадные усы и тронул коня к городу. За ним устремились два полка казаков. Доехав до рва, они спрыгивали с коней, перебегали через препятствие по фашинам и вслед за гренадерами маленькими группами проникали в Туркестан.

Я увидел, что обороняющиеся к тому времени уже оправились от удивления, вызванного взрывом и возле проема с внутренней стороны стены скопились толпы вооруженных людей. Кажется, не только воины гарнизона, но и ополченцы из народа. Мда уж, вы-то куда лезете против профессионалов?