– Зачем вы так. Жестоко.

Девона молчала.

– Вы же понимаете, что я не мог остаться. Это могло вызвать подозрения. Человек, который почти не стареет. А мы должны знать, следить.

– Следить за людьми.

Он покачал головой. О да. За кем же еще.

– И не уследили.

Здесь она была права. Но кто мог связать это предание, появившееся неизвестно откуда, с возвращением бывших хозяев. Боже, как больно. Он уже должен был забыть навсегда. И не получилось.

А Деване не требовался ее кинжал. И магия не была нужна. До сердца можно дотянуться и так.

– На самом деле я не хотела.

На улице пошел дождь. Холодный, моросящий дождик. Совсем не весенний, без тепла, без солнечных лучей, пробивающихся сквозь тучи. Но сейчас Роже был рад и ему. Капли касались лица, и эта безвкусная влага, которую он пил с губ, возвращала к жизни.

– Я не хотела ранить вас. Я ничего не знаю о ней.

Незнание не помогало. Он тоже не знал, не разрешал себе узнать.

– Но магия могла бы позволить ей жить дольше. Даже столько, сколько живете вы, альвы.

Он горько усмехнулся.

– Так вот зачем вам роща. Понимаю. Но мне это уже не поможет.

Дана коснулась его щеки холодной, почти ледяной рукой. Огонь в амулете погас, и сейчас он напоминал мертвое темное стекло.

– Зато вы можете помочь мне. Вы и ваши соплеменники. Известите их. Пусть возвращаются. Деревья должны жить. А вместе с ними люди.

Кедры Хранительницы. Старшие говорили, что среди этих ветвей невозможно никакое горе. Стоило только коснуться коры ладонями, ощутить могущество живой силы, причастность к миру вокруг. К каждой капельке, каждому грану.

Запах кедров. Маленькие раскрывшиеся шишки. Семена-сердечки, тонущие в земле.

Он смог только еле слышно прошептать в ответ:

– Да, да, конечно.

Просто удивительно, насколько изменилась Мадлен за каких-то пару месяцев. Шестьдесят или чуть больше дней минуло со времени их последней встречи в Академии, а сейчас Дане казалось, что перед ней сидела совершенно другая женщина. Хотя здесь лучше всего подошло бы слово иная. Исчезла Мадлен-студентка, Мадлен юная, беспечная и смешливая девушка. Вместо нее теперь была уверенная в себе изысканно одетая молодая женщина.

Серебристые нити, разбежавшись по черному жакету-болеро с блестящими круглыми пуговицами, то и дело складывались в какой-то неуловимый для глаза рисунок. Такие же серые нити играли в свою необычную магическую игру по подолу платья, отличавшегося от глубокой тьмы жакета на полтона.

Мадлен сняла шляпку сразу же, как только они вошли в кофейню, располагавшуюся всего в трех минутах ходьбы от модного ателье. Сочетание ее темных волос, теперь тщательно уложенных, мрачноватого наряда и проницательных и одновременно странно безмятежных темных глаз придавали бывшей студентке Академии облик героини трагической пьесы. Теперь образ недавней подруги казался Девоне каким-то потусторонним, неземным и одновременно волнительным.

Так, наверно, могла выглядеть героиня романтических поэм Шиллера или американских ужастиков, если бы актрисы обзавелись достаточным умом. Или не боялись показать, что обладают таковым.

– Да, я теперь немного другая. Но моя магия осталась при мне.

Дана кивнула. Действительно, способности ее бывшей подруги не уменьшились, а, возможно, даже увеличились. Огонь ее горел ярко, словно готов был распуститься невидимым, но от этого не менее красивым цветком, широко раскинувшим чудесные лепестки-потоки силы.

На мгновение ей стало неудобно. Дана даже почувствовала, что начала краснеть. Изучать других людей, пытаться раскрыть их тайны незаметно вошло в привычку. И хуже всего было то, что теперь это происходило независимо от ее желания.

Но сейчас все происходящее заставляло держаться настороже. «Дракон не спит никогда!» Улыбка едва коснулась ее губ.

– Ты улыбаешься?

– Не обращай внимания. Это так, пустое.

Выражение лица черноволосой женщины чуть смягчилось, и она превратилась в знакомую Мадлен, ту девушку, с которой они вместе постигали основы сохранения самообладания и пытались запомнить паутину границ германских княжеств. В конце концов, спали на соседних кроватях и пытались заставить замолчать Дорис, обычно до полуночи рассказывавшую о своих розовых мечтах. И хотя все это продолжалось совсем недолго, но вспоминать было смешно и приятно.

– Ты вернешься в Академию? Знаешь…

Легкая тень мелькнула на лице темноволосой колдуньи. Она остановила Дану едва заметным движением руки и повернулась в сторону неслышно приблизившейся девушки в кружевном зеленом переднике.

– Принеси нам чего-нибудь, милая. Чаю, может быть. Или кофе. Да, лучше кофе.

Мадлен провела пальцами по темной поверхности столешницы. Серебро перстня сверкнуло особенным туманным проблеском.

– Моя учеба закончилась. Как и твоя.

Холод взмахом невидимого крыла коснулся сердца. Оно словно замедлило на секунду бег, замерло в растерянности. И вновь, теперь уже с удвоенной энергией принялось за работу. Чувствовать биение своего сердца не к добру.

– Хочешь спросить, как он?

Что-то нехорошее зашевелилось внутри. Почему Мадлен спрашивала так сразу, словно знала все. Дана отвела взгляд, пытаясь решить, как ей поступить. Она неуверенно оглядела зал.

Вдруг показалось, что все обитатели кофейни уставились на нее в ожидании ответа или какой-нибудь другой реакции. И это заставило почувствовать нарастающий внутри жар. Кровь прилила к лицу, и она не смогла заставить себя произнести что-нибудь нейтральное, безмятежное.

Но через несколько мгновений с удивлением услышала, как чей-то слабый, срывающийся голос все-таки произнес еле слышно:

– Да.

Подруга улыбнулась самыми уголками губ, отвечая полуусмешкой. Гримасой, которой соглашаются с любыми словами, не касающимися ни сердца, ни души.

– Прекрасно.

Странно, что это слово заставило сердце забиться значительно быстрее. Этот мир достоин того, чтобы рухнуть только от одного этого слова.

Мадлен вытащила из рукава платочек и промокнула губы.

– Принц сейчас…

Платок выпал из ее руки. Магия закружилась вокруг бывшей студентки, не находя выхода, и в зале кофейни отразились отблески огня.

– Он сейчас в безопасности.

«В безопасности от тебя». Странно, откуда к Дане пришла эта мысль?

– Во всяком случае, так было, когда я оставила его.

Огонь внезапно оказался так близко. Он бушевал под ледяным куполом в поисках выхода. Девона улыбалась.

– Здравствуйте, я Карен. Я очень рада, что дамы посетили нашу кофейню.

Этот милый голосок раздался так вовремя. Серые глаза и легкие каштановые волосы вразлет. Девушка с необыкновенным румянцем, пунцовыми губами и страхом где-то в глубине. Там, куда обычному человеку не пробиться сходу. Только потом, когда все уже случится. Годы, столетия спустя.

– Кофе. Ваш кофе.

Мадлен продолжила, не обращая внимания на девушку. Поправила волосы и сложила ладони небрежным замочком.

– Я все понимаю.

Какого черта! Кажется, бывшая студентка насмехалась над ней. Дана почувствовала, как магия ее собеседницы где-то там, за еле заметной завесой укрытых чувств готова была закипеть, показать себя.

– Я понимаю. Любовь.

После этих слов Девана вдруг успокоилась. Здесь шла охота. Все это не случайно. Эта встреча, эта беседа. Этот наряд.

– Не стоит так переживать. Кстати, твой кинжал. Позволь взглянуть?

Дан извлекла клинок из ножен и протянула собеседнице почти коснувшись острием ее раскрытой ладони. Серебро в черной бархатной перчатке смотрелось вдвойне ослепительно и ярко. Мадлен рассматривала узоры клинка так, будто читала спрятанный среди укрытых в металле линий текст. Спустя мгновение провела пальцем по клинку. Тронула острие. Отдернула руку, словно обожглась.

«Любовь. Конечно же, любовь». Это можно повторять бесконечно. Мысли метались в полном беспорядке, не оставляя ни малейшего шанса понять, что же говорила эта женщина-колдунья.