Джеймс усмехнулся. Такие речи он слышал от ведьм часто, очень часто…Но впервые его сердце хаотично металось в груди загнанным зайцем, реагируя на них. Впервые сомнение бередило его волчью душу.

Девчонка, бросив на него взгляд, полный огня и ненависти, прыгнула вперед, планируя приземлиться на дне оврага…

Но…

Джеймс оказался быстрее.

Она упала прямо на его сильную, тугую грудь, задержав от удивления дыхание. Посмотрела на него своими нереально зелеными глазами цвета первой весенней травы, и…Джемс не удержался.

Одной рукой зафиксировал ее бедра на своих, а второй ухватился за затылок, придвигая к себе ближе, чтобы через мгновение впиться требовательным, грубым поцелуем в ее теплый рот, смять алые губы, заставить подчиниться бордовый юркий язык.

Он покорял.

Укрощал.

Довлел.

И…наслаждался…

Он с наслаждением вторгался в девичий рот, как в спелое манго, смакуя ее вкус, нежно лаская нёбо, терзая язык и с радостью чувствуя, как сопротивление переходит в сладкую покорность. Их сердца асинхронно стучали, отзываясь в ушах, и Джеймс ощущал, как аромат ведьмы становится глубже, насыщеннее, влекомее.

Он медленно перевернул тела так, чтобы девчонка оказалась прямо под его сильным и мощным телом, устраивая свой вес на одной руке, а вторую пропустил между телами, чтобы ладонями ощутить изящность и плавность линий вкусной добычи.

Но…вдруг Бьянка напряглась.

Дернула ногой, вонзившись острой коленкой в пах озадаченного противника, а на его щеку, покрытую колкой щетиной, обрушилась звонкая пощечина.

Дезориентированный, Джеймс скатился с нее, и Бьянка тут же вскочила на ноги.

— А ну, вези меня в полицию, козел! — воинственно приподняла девчонка свой маленький подбородок вверх, яростно блестя глазами. — Оборотень! Покусился! На ведьму!

-3-

— Джеймс! Что, ведьмы у нас теперь специальной доставкой пользуются? — в распахнутую дверь салона автомобиля заглянул толстый полицейский. Он откусил розовый пончик и несколько крошек запутались в его усах. Мужчина подмигнул мне. Я неловко проехала задницей по сиденью ближе к выходу, и он немного посторонился. Но тут же одумался, отер толстые пальцы, похожие на баварские сосиски, и помог мне выбраться из джипа.

Охотник уже стоял перед полицейским участком, засунув руки в карманы джинс. Теперь на его лице красовались огромные солнечные очки и понять, куда он смотрит, было невозможно. Ну и пусть!

— Нет, это уже неверно. Зачем связал девочку? — полицейский подхватил конец эластичного бинта и потянул на себя, разматывая меня. — Ведьмы такие же члены общества, как и оборотни, как и люди. Нельзя так обращаться с ними.

Эластичный бинт, которым охотник обвязал меня, сковав руки, легко поддавался, змеился в ногах. Как только последний его конец упал на землю, я начала демонстративно растирать руки, плечи, шею, будто бы от недолгого связанного состояния затекли все мышцы.

 Оборотень ухмыльнулся. Закинул в угол рта тонкую травинку и поправил ее языком. От этого движения все внутри меня вспыхнуло огнем – как бы ни противилась самой себе, но я прекрасно помнила отчаянный вкус его сладкого, внезапного поцелуя. Едва там, в лесу, губы охотника обрушились на мои, как перед глазами все буквально поплыло – взорвались фейерверки, в низ живота устремилась вся нереализованная энергия, а грудь томительно потянуло, будто в ожидании смелого прикосновения. Никогда еще я не целовалась с таким влекущим, сильным, умелым мужчиной, и никак не могла противостоять его верховодству и одурящему влечению, которое наращивало обороты воронкой урагана в женском естестве.

И теперь, бросив случайный взгляд прямо на эти греховные, сладострастные, наглые губы, меня затопило мощной волной тестостерона, который этот негодяй легко рассеивал вокруг себя.

Я неловко перешагнула с ноги на ногу и улыбнулась полицейскому. Человек положил свою руку мне на плечо в поддерживающем жесте.

— Магию сострижем быстро. Чик – и нет ее, не впервой! — подмигнул он мне и поправил кобуру на плече.

— Ну что же делать, деваться некуда, — пожала плечами.

Вдруг охотник сделал резкий шаг вперед, за локоть притянул меня к себе, увеличивая дистанцию между мной и полицейским. Ему как будто не понравилось мое соседство с чужим мужчиной.

Человек удивленно заморгал глазами.

— Сам ее проведу, — процедил оборотень, и я, задрав голову, увидела, как дернулся его кадык. Сухая веточка перекочевала из одного уголка губы в другой, угрожающе свесилась вниз, зло пришпоренная зубами мужчины.

Я сглотнула. Что ему не понравилось? Только же стоял спокойно, безразлично взирая сверху вниз вокруг, как вдруг настроение явно изменилось – стало агрессивным, внушающим страх. Темная аура охотника подействовала и на человека. Полицейский засеменил в участок, а мы – за ним.

Небольшое здание полицейского участка встретило неприветливой прохладой и сумраком.

Я шла прямо за полицейским, за мной уверенно вышагивал охотник, и мне казалось, что он пристально смотрит на меня – будто кожу покалывало от его внимания, жаркого опаляющего взгляда. Но оглянуться на него у меня не хватало сил. Я отчаянно трусила. Что-то со мной будет?

Вдруг дверь впереди отворилась, и из нее вышел другой полицейский. Человек. За собой он тянул женщину в возрасте. Ведьма.

— Давай – давай, двигай ногами, — гулким баском говорил он ей недовольно.

Ведьма с седыми волосами, распушенными в разные стороны, удивленно и немного неестественно рассматривала все вокруг. Казалось, она совсем не понимала, что происходит, куда ее привели и отправят сейчас. — О, еще одна? — он глянул на меня.

И вдруг ведьма дернулась вперед, в мою сторону. Выставила длинный палец вперед.

— Не ходи, не ходи туда…Не отдавай…не отдавай!

— Молчи, старая! — полицейский толкнул к стене женщину, и она тут же замолчала, снова взирая на мир удивленными голубиными глазами.

Когда мы входили в этот кабинет, из которого вывели ведьму, мне окончательно стало не по себе.

Страх удушливой волной поднимался из живота, цеплялся клешней за горло, кислотой разъедал кровь.

— Имя? — полицейский разложил перед собой бумаги и старательно вносил в них мои сведения. Я же со страхом оглядывалась на огромный ржавый аппарат, больше похожий на обмундирование водолаза из девятнадцатого столетия. Прямо за моей спиной молча  стоял охотник, и от него веяло не меньшей угрозой, чем от огромного аппарата по лишению магии.

— Бьянка Мориц.

— Возраст?

— Двадцать, — я сглотнула.

— Когда были зафиксированы первые вспышки магии?

— У меня…Во мне вообще не было магии. В школе мы проходили тестирование, вы увидите результаты, там было ниже среднего, — я вздохнула. — И вот вдруг…недавно начались всполохи.

Полицейский прищурился, глядя на меня, будто не доверяя. И его можно было понять. Магия не могла появиться на пустом месте, она только приумножалась.

— Подпишите согласие на лишение магии, — он равнодушно придвинул ко мне листок, буднично, будто выдавая права на вождение.

Я подошла ближе и мое сердце сжалось. Тяжело сглотнула. Стало страшно. Очень страшно. А что, если полиция сейчас заберет не то, что выбивается из нормы, а все, что в последнее время бурлило в моей душе? И больше я никогда не смогу ощутить этого приятного чувства, похожего на прикосновение крыльев бабочки, рождающие приятное волнение, дрожь в кончиках пальцев?

Ручка выпала из дрогнувших пальцев и укатилась по полу к двери. Как только она докатилась до охотника, мужчина наступил на нее, поднял и протянул мне. Неловко передвигая ногами, я подошла к нему, ухватилась за ее кончик. Подняла глаза, в которых уже закипали горючие слезы. Глянула на бесстрастное лицо охотника, увидела отражение испуганной девчонки в короткой кожаной юбке на линзах его очков.