— Вы видели, что он там делал в другие дни?
— Ничего нового. Ходит и ходит. Мне не жалко.
— А вы разрешите мне посмотреть записи? — Лайфхарт начал терять терпение. Почему ему попался такой безответственный работник? Любой другой уже давно заинтересовался бы странностью посетителя, пусть и высокопоставленного.
— А, конечно, — махнул рукой на терминал безопасник и снова уткнулся в свой планшет.
В течение пары часов Лайфхарт просматривал видео в перемотке. Морст в течение нескольких дней наматывал круги по пустовавшей парковке. Иногда ему удавалось исчезнуть из поля зрения камер, но через полминуты он все равно появлялся. Ещё он много разговаривал по коммуникатору. Жаль, что камеры не фиксировали звук. Никто не предполагал, что могло пригодиться. Уж больно подозрительными казались беседы Морста, особенно в свете того, что Лайфхарту посчастливилось услышать. «Господин президент». Кто он? На ум приходил только один человек — президент Федерации. Какие у него дела с Морстом на Амой?
Он остановил запись послеобеденных часов в один из дней. Это было три дня назад, судя по дате вверху. Морст выбрался из своего кара, остановившегося на парковке, направился ко входу в здание. Его водитель постоял недолго, достал сигарету из кармана и пошёл на улицу. Через десяток минут Морст крадучись вернулся к кару. Открыл багажник.
Лайфхарт затаил дыхание. Он ещё раз просмотрел тот же эпизод, не веря своим глазам. Он начал понимать, что происходило. В единую схему сложились и странное поведение, и ежедневные визиты, и разговоры с «господином президентом», и справочная информация.
Лайфхарт не дождался, пока окончательно свернётся программа симуляции. Вскочил с кресла. Заходил по комнате. Ажитация помогала немного упорядочить мысли. Он чувствовал себя не просто глупцом, а самым настоящим идиотом! Как его IQ в данном случае упал до 20, он не смог бы объяснить. Собственная убежденность в простоте дела сыграла злую шутку. Хорошо, что офицер Лайт была настороже и вовремя вмешалась. Иначе он никогда не стал бы разбираться настолько досконально, чтобы додуматься до такого исхода.
Найджел, безусловно, справился раньше. Он первым же предположил, что не все однозначно, что офицер Лайт пыталась что-то сказать им. Она хотела, чтобы они углубились в дело, чтобы прочувствовали всю ответственность за свои выводы. Почему Лайфхарт повёл себя настолько легкомысленно? Почему сам не задумался, если не поверил словам Найджела? Идиот. Как есть идиот.
Ругая себя, Лайфхарт добрался до комнаты и сел за терминал. Времени оставалось немного, чтобы оформить отчёт, а написать надо было много. Он решил не утаивать выявленные административные нарушения, которые попутно вскрылись. Если отвечать за выводы, то за все.
Так быстро он никогда в жизни не писал. Острое негодование постепенно сменялось возраставшим азартом. События, облеченные в символы, постепенно выстраивались в логические цепочки. Лайфхарт чувствовал себя художником, изображающим ровную стройная картину. Ни портрет, ни пейзаж. Скорее натюрморт. Не зловещий, как особо кровавое убийство, а таинственно-запутанный, как хорошая загадка с чудовищным замыслом. Загадку удалось-таки разгадать.
Лайфхарт закрыл форму отчета. Отправил его и расслабленно откинулся на спинку кресла. Он сделал все, что мог. Осталось дождаться результатов, чтобы понять, насколько правдива его версия. Хотя со стороны она казалась просто фантастической. Успокаивало знание, что офицер Лайт не дала им простое дело. Садовые грабли в нем заведомо были. И ему удалось их обойти, по его скромному мнению.
Коммуникатор завибрировал. Высветилось уведомление о входящем сообщении. Лайфхарт быстро прочитал его и вскочил. Выглянул в окно. Был уже поздний вечер. Двор перед кампусом освещался яркими фонарями. В их ровном свете были видны струи дождя, заливавшего Танагуру. Надев верхний сьют и захватив плащ, Лайфхарт выбежал в коридор. Ему нужно было спешить.
========== Глава 9. Звенья цепи ==========
Ти’Сора лежала. Она осознавала, что лежала. Тело казалось тяжёлым. Ленивые неподвижные мышцы отказывались подчиняться воле разума. Сам разум тоже не очень-то стремился чем-то руководить. Он пытался осознать окружающий мир.
Мир неумолимо расплывался перед уставшими глазами. Неясное белое что-то вверху перетекало в неприятно розово-желтое что-то сбоку. Периодически до обостренного слуха доносился противный писк. Белое что-то сменилось светлым локальным сиянием, как-то уж неестественно резко переходившим к блестящему золоту. Донёсся слабый аромат корицы с мятой. Знакомый.
— Сора! — голос звучал близко-близко.
Ничего воспринимать не хотелось. Знакомый. Привычный. Он оставался просто фоном. Неправильный иррациональный мир померк. Звуки моментально смолкли. В спасительной тишине не было ничего и никого. Пусто. Спокойно. Но неправильно?
— Сора, — звал голос, прорываясь через наплыв разнородной информации. Звуки, запахи, расплывчатые образы — все это терзало несчастный мозг. — Видишь, к чему привела твоя самонадеянность?
Самонадеянность. Ворох бесформенных мыслей прорезало воспоминание. Его не удалось осознать. Совсем-совсем недавно Ти’Сора слышала это слово. Где? Когда? Лайфхарт. Она не слышала его. Она говорила. О деле. О проверке выводов. О чем-то ещё. О чем? О докторе Альве, о завтраке, о…
— Грейпфрутовый сок, — хрипло выдала Ти’Сора. Горло тут же защипало, будто она проглотила наждачную бумагу. Закашлялась.
— Сок? Ты пить хочешь? — отозвался голос все из той же темноты. Рауль. Голос был его.
Ти’Сора усилием воли заставила себя открыть глаза. Неправильный мир постепенно приобретал очертания. Белый потолок с полосками неяркого освещения. Розоватые нейтральные стены. Писк терминала рядом с затемнённым окном. Светлое сияние с блеском золота оказалось Раулем, устроившимся неподалёку. Сама Ти’Сора, действительно, лежала. На — кто бы сомневался — больничной койке. Сменила Лайфхарта на поприще пациента. Вот только она совсем не помнила, как тут оказалась и что случилось.
— Пей, Сора, — в губы ткнулся край стеклянного стакана. Послушно сделала несколько глотков. Грейпфрутовый сок? Почему он так походил на простую воду? — Никакого сока, Сора, — видимо, мысли очень явно отразились у неё на лице, что Рауль счёл нужным поправить.
— Почему я тут? — говорить стало легче. Хотя Ти’Сора и хрипела, как старый двигатель.
— Встречный вопрос: где ты это взяла? — Рауль приподнял герметичный прозрачный контейнер, внутри которого обнаружилась коробка. Ти’Сора видела ее последний раз у себя в служебной квартире на столе.
— Мне дал ее Коннорс, чтобы я отдала Лайфхарту. Он лежал в медблоке тогда. Я про неё и забыла.
— Очень неосмотрительно! — нахмурился Рауль. — Когда ты потеряла сознание, я вызвал медиков. Они провели тесты и выявили отравление. Я проверил все гипотетические источники яда, но ничего не нашёл. Ни в кампусе, ни в академии, ни у себя. Оставалась только твоя квартира. И что ты думаешь? Я только зашёл и сразу обнаружил эту коробку. Сора, я же предупреждал тебя!
— Подожди-ка, — перебила его Ти’Сора. — Коробка вообще предназначалась не мне, так что я пострадала случайно. И ещё…
— Что ещё?
— Гражданский, который у меня уборку делает и окна закрывает, — она криво усмехнулась. Мышцы лица слушались отвратительно. Получилась гримаса. — С ним что?
— Атоническая кома, — сказал Рауль. Заметив непонимающий взгляд Ти’Соры, вздохнул. — Кома 3 степени. Отсутствует сознание. Отсутствуют реакция на боль и свет. Дыхание угнетенно до редкого и аритмичного. Я предположил отравление тем же ядом и оказался прав.
— Что это вообще за яд? И почему я не в коме? — она попыталась сесть, несмотря на ощущаемую желеобразность тела.
— Лежи! — строго приказал Рауль. Послушно упала обратно на подушку. Лишь бы что-нибудь узнать.— Яд называется XZ-12. Выглядит как белые крупные кристаллы. Вещество постепенно испаряется за счёт воды в воздухе. Таким образом создаётся определенная концентрация вещества, смертельная для вредителей. Применяется для уничтожения грызунов и насекомых в нежилых помещениях со сниженной вентиляцией.
