Арчибальд Баффа завидев меня, почему-то замирал на месте и пытался всегда подойти поближе, принюхивался словно пытался меня уличить в том, что в душ хожу редко или же в другой какой нибудь выдуманной им пакости. Хотя вполне возможно, что это я сама все придумала, потому как не доверяла этой парочке Двуликих.

Лето в поместье промелькнуло быстро. Я с удовольствием бродила по окрестностям с этюдником. Рисовала непоседливых, крестьянских детей. Аккуратные белые домики в зарослях желтых и красных плетистых роз. Черно-белых коров у водопоя и их пастуха с длинным кнутом. Старые ивы которые мыли свои зеленые косы в тихой заводи большого озера.

В замке оборудовала себе светлую, просторную мастерскую. Меня радовало, что краски теперь не нужно экономить, белые холсты туго натянутые на подрамники покорно дожидаются, когда я приступлю к очередной картине. Даже кисточки мне мыла за отдельную плату, любопытная и смышленая, десятилетняя Эльза, дочка кухарки.

Наверное этот период моей жизни можно было назвать счастливым, если бы не одно обстоятельство. Бабушка совсем не появлялась в Соррель Холле. Она словно забыла о моем существовании. Иногда по вечерам я всматривалась в сторону столицы из самой высокой башни замка и пыталась позвать бабушку с помощью тех заклинаний которые я нашла в пыльных книгах библиотеки.

Но наверное моя экзотическая магия, которая к слову сказать не разу себя не проявила в замке, была не в ладах с магией Соррелей. На мой зов прилетали, то стая синегрудых соек из соседнего леса, то комары из болотистой низины озера. Они начинали атаковать окна замка, разбивали свои комариные мозги о стекла и оставались лежать бурыми холмиками на выступах камней. После таких опытов у меня пропало желание продолжать эксперименты в магии.

Бабушка моих призывов не слышала, а возможно ее сердце было наполненно новыми впечатлениями и привязанностями. Их было так много, что для меня в сердце Фло, совсем не осталось места.

Прошло лето. Отшумела тихим шелестом золотой листвы, а затем и барабанной дробью дождей, осень.

Пришла зима. Она пришла тихо, вкрадчиво. Словно огромная белая кошка на мягких лапах. Однажды утром я выглянула в окно и замерла от ее пушистой, белоснежной красоты.

В замке жарко запылали камины, горничные принесли мне в спальню огромное, пуховое одеяло. В него уютно было кутаться по ночам.

Кухарка Герда стала готовить наваристые, густые супы и грешила жирными блюдами к обеду.

Впрочем все это было весьма оправданно. Когда я румяная от мороза, продрогшая до костей от холода и усталая приходила домой после очередной своей вылазки, то мясо с картофелем или жирный поджаренный бекон были очень даже уместны.

Однажды я возвращалась в замок. Ноги замерзли, день подходил к концу. Еще пару часов и зимние сумерки лягут на поля и лес. Устало волочились по снегу легкие санки с этюдником, похрустывал под ногами снег. Вдруг вдали я заметила чужеродное, яркое пятно красного авто. Оно призывно кричало на белой простыне свежего снега.

Сердце встрепенулось от волнения, гулко застучали в висках молоточки, а губы почему-то вмиг пересохли от волнения.

Я внимательно вгляделась вдаль. Красное, длинное авто нелепо наклонившись на бок, встряло в сугроб и развернувшись перекрыло собой расчищенную с утра дорогу.

Проваливаясь по колено в снег, скользя по гладкому словно леденец насту, я побежала к красному авто. Несколько раз падала, но быстро поднималась и упрямо двигалась вперед.

Заднее стекло было разбито, россыпь похожих на длинные и острые льдинки стекляшек густо украшало собой примятый снег. Переднюю дверь водителя заклинило от удара, она не открывалась. Пришлось обогнуть авто и с трудом открыть другую.

Распластавшись огромной птицей на круглом руле лежала женщина. Рыжие локоны ярким пламенем выбились из-под белого, норкового меха кокетливого берета. По такому же белому меху норкового манто, из-под короткой стрелы в черном, зловещем оперении расползалась алой змейкой кровь. Женщина слабо пошевелилась и вместе с ней шевельнулась, упруго покачиваясь короткая стрела, которая торчала чуть ниже левого плеча.

Задыхаясь от догадки я медленно повернула лицом к себе голову женщины. Родное лицо которое сейчас было белее шубки, хорошо знакомые три крупные веснушки на высоком, благородном лбу, бледные с синевой губы.

- Ба! - завопила я, цепенея от ужаса.

Бабушка с трудом открыла глаза, их зелень пожухла и припала пылью боли.

- Девочка моя! Николь! - выдохнула она. - Я так боялась, что больше не увижу тебя. Скорее же дай мне свои пальцы!

Ничего не понимая я послушно стянула с ладошки вязаную варежку и протянула руку бабушке. Фло неожиданно крепко ухватила мое запястье и единым, четким движением одела на мой палец перстень, который до этой поры сжимала в своей ладони. Ее глаза вспыхнули победным светом, на миг засияли радостью. Облегченный вздох вырвался из груди Фло.

- Свершилось! Я не напрасно сейчас рисковала твоей жизнью. Он признал тебя! Я знала, всегда знала, что ты будешь моей наследницей. Теперь Глория лопнет от злости. Правительница рода, без магии! Вот это ребус я загадала им всем! - она тихонечко рассмеялась, мелко сотрясаясь и подрагивая от боли. Тоненькая струйка крови пузырясь розовым, словно пена малинового варенья, медленно поползла из правого уголка ее посиневших губ.

Глаза стали гаснуть, взгляд туманно уходить. В последнем усилии ее холодная рука протянулась ко мне и погладила по щеке.

- Прости! Запомни шхуна называлась "Утренняя Звезда"... Он был с "Утренней Звезды", тот азиат...

Она силилась сказать мне что-то еще, но не смогла. Тускло блеснули последней зеленой искрой глаза, безвольно упала рука на белый мех шубы, шевельнулся яким пламенем рыжий локон, когда подул холодный, зимний ветер.

Моему пальцу стало очень жарко, словно я окунула его в горячую воду. Тепло уверенной волной поднялось по моей руке, проникло в сердце.

Я приблизила дрожащую руку к глазам. Знакомый мне перстень, ободряюще подмигивал мне красным глазом, загадочно переливался и мерцал сотней огней на моем пальце. Его мерцание бродило по бледным, холодным щекам Фло, словно прощалось с ней.

- Леди Николь, вы утверждаете, что леди Флоренс, передала вам перстень Правительницы добровольно? - голос сыщика из Управления по чрезвычайным расследованиям звучал тихо, словно он боялся разбудить кого-либо.

Мужчина смотрел на меня изучающе, с холодным и пристальным интересом. Так смотрит страстный коллекционер бабочек, который мечтает пополнить свое энтомологическое собрание насекомых наколотых на булавки. От его взляда у меня зачесалось между лопатками, словно там уже искало себе слабое место блестящее острие тоненькой булавки. Я зябко передернула плечами и с тоской поглядела за окно. Вдалеке среди снежных просторов угрюмо чернел лес. В тот день когда погибла Фло, я уже почти в сумерках пыталась обследовать место, откуда предположительно убийца мог произвести выстрел из арбалета. Снег был истоптан огромными следами собаки. Лишь потом до меня дошло, что это были волчьи следы. Именно оборотней волков, чаще всего нанимали для заказных убийств.

- Мистер Чандлер, вы же лично присутствовали при следственном эксперименте. А он ясно показал, что я не смогла бы снять перстень с моей..., извините с леди Флоренс самостоятельно, к тому же вы прекрасно знаете, что подобный артефакт может быть передан только по доброй воле прежнего владельца! - отчеканила я. - Мне хотелось бы знать, что там с теми следами в лесу?

Знаменитый сыщик неожиданно ухмыльнулся немного оскалившись белыми и острыми зубами. Хитро посмотрел на меня и пожал плечами.

- В нашем деле такие вещи с подозреваемыми не обсуждаются! - голос сыщика прозвучал жестко и злобно.

Он подобрался, словно готовился к прыжку. Янтарные глаза на миг блеснули. Невысокий, ладно скроенный, рыжеволосый.