Я так волновалась, что разбила бокал, когда накрывала журнальный столик в гостиной, и только — только успела убрать осколки, как раздался звонок. Моё сердце неровно забилось, пульс участился, я сделала несколько глубоких вздохов и выдохов, и пошла открывать.

— Здравствуйте! — приветливо поздоровалась я, несмотря на хмурое выражение лица Татьяны.

— Здравствуй, Дарья, — от её холодного тона у меня внутри всё съёжилось.

"Ну хоть не на вы, уже хорошо."

Мы прошли в гостиную, я предложила Татьяне сесть. Её строгий, без тени улыбки взгляд, замер на бутылке шампанского.

— И как часто ты выпиваешь?! Надеюсь, не каждый день и не при своём сыне?!

Я опешила, на какое — то время потеряв дар речи — настолько меня обескуражило её нелепое предположение.

— Я… эээ… Илья сейчас в гостях у своего друга. А шампанское я могу убрать, я подумала, что…

— Я не пью! — резко сказала мама Никиты, садясь на диван и складывая руки в замок.

Я удивилась про себя, вспомнив, с каким удовольствием она пила и шампанское и вино на своём дне рождении.

— И надеюсь, ты не спаиваешь МОЕГО сына? — Татьяна специально сделала ударение на слове "моего".

Все эти вопросы были настолько смешны и нелепы, что несмотря на дикое напряжение, мне хотелось рассмеяться.

"Спаиваю ли я твоего двадцатидвухлетнего сына?! Что за бред?!"

Татьяне явно хотелось задеть меня за живое.

— Нет, не спаиваю, — ответила я как можно спокойнее, хотя дерзкий ответ так и просился наружу.

— Я видела алкоголь, там в номере, и сейчас, вижу его здесь! — упрямо продолжала Татьяна.

Я ничего не ответила, потому что не знала что отвечать.

— Как давно ты встречаешься с моим сыном?!

"Вот опять — "мой" сын…"

— Мы начали встречаться сразу после того, как Никита вернулся с сессии.

Какое — то время Татьяна молчала, видимо переваривая информацию. Но вот её лицо начало постепенно разглаживаться.

— Так это совсем недавно! А я — то уже испугалась, что у вас давно тянется…

Облегчённо выдохнув, Татьяна расслабилась и откинулась на спинку дивана, лёгкая улыбка тронула уголки её губ.

— Я так и знала, что всё это несерьёзно, ну, позабавились немного, и ладно! Ты — в разводе, одинокая, несчастная, а тут парень молодой, красивый, энергичный, мало бы кто устоял перед таким, как мой Никита, и где — то я даже тебя понимаю, Дарья…

Я собралась с духом и, сделав глубокий вдох, выпалила:

— Всё серьёзно, Татьяна. Настолько серьёзно, насколько это возможно. Мы с Никитой любим друг друга и открыто хотим быть вместе. Он уже думает о свадьбе, но я пока…

— О чём он думает?! — лицо Татьяны сначала побледнело, а затем на нём выступили большие багровые пятна. Она схватила себя рукой за горло, со стоном закатив глаза.

Я вскочила с места.

— Я сейчас принесу воды!

Я быстро сбегала на кухню и вернулась обратно, протягивая Татьяне кружку с водой. Она сделала несколько шумных глотков и с громким стуком поставила кружку на столик.

— Дарья, опомнись! Ты с ума сошла?! У тебя с моим сыном разница пятнадцать лет!

— Одиннадцать с половиной.

— Неважно! Всё равно. это очень, очень много! Ты взрослая женщина, была замужем, у тебя ребёнок ходит уже в школу! А мой сын только начинает жить! Какая свадьба, опомнись!

— Я тоже самое сказала Никите. О свадьбе ещё думать рано, ему сначала надо на ноги встать, в профессии себя проявить, а потом уже…

Я резко осеклась, увидев, как сильно округлились глаза Татьяны, выступившие на щеках пятна стали ещё ярче. Она вновь поднесла руку к горлу и сдавленно сказала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я против, слышишь?! Мой мальчик ещё слишком молод для семейной жизни! Ему нужна девочка, ровесница, а не такая как ты!

Её слова больно резанули по сердцу. Мои самые худшие опасения подтвердились: Татьяна никогда и ни при каких обстоятельствах не примет меня в качестве невестки. Это война. Только вот проигравшие, в итоге, будут все…

Я попыталась объясниться ещё раз:

— Татьяна, поверьте, я желаю Никите только счастья! Но так уж вышло, что его счастье — это я… Это не мои слова — он мне сам так говорит! И если бы ещё пару месяцев назад, мне кто — то сказал, что такое возможно, я бы ни за что не поверила! Но, видимо, это судьба… Поверьте, я также сильно люблю вашего сына, как и он меня! Я обещаю, что вместе мы…

— Неееет!

Я вздрогнула от её вопля и замолчала.

— Я запрещаю тебе его любить! Развлеклась с молодым мальчиком? Всё, хватит! — Татьяна вскочила с места. — Это мой сын! Я не для тебя его воспитывала, ночами не спала! Слышишь?! Я, я…

Она начала медленно оседать на диван.

— Что — то мне нехорошо… голова кружится… где мои таблетки от давления? — Татьяна попыталась что — то достать из сумки, но её руки безвольно повисли, а тело обмякло как у тряпичной куклы.

— Вам плохо?! — закричала я. — Я сейчас же вызову скорую!

Но она уже не отвечала. Глаза женщины закатились, грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась.

Я кинулась к телефону. Я хотела было сперва позвонить Никите, но подумала, что только потеряю драгоценное время. Я набрала скорую, и как могла, сбивчиво объяснила ситуацию. Оператор сказал: "ждите" и отключил звонок.

Меня трясло. Я в панике смотрела на Татьяну, которая полулежала на диване и еле дышала.

— Сейчас, сейчас, Танечка, скорая уже в пути, потерпите! — бормотала я, пытаясь удобнее развернуть её голову. Уложив её на диван, я открыла автоматические ворота и выбежала на улицу, чтобы встретить машину скорой помощи.

Через минуту я услышала знакомый шум мотора.

Никита! Он приехал, несмотря на мой запрет!

Никита заехал во двор, выключил двигатель и снял с головы шлем. Увидев выражение моего лица, он свёл вместе брови и встревоженно спросил:

— Даша, что случилось?!

— Твоя мама… — еле выдавила я. — Ей внезапно стало плохо… она там лежит… Я жду скорую.

Не говоря больше ни слова, Никита бросился в дом.

У Татьяны случился инсульт. Как сказали потом врачи, если бы скорая вовремя не приехала, то всё могло быть намного плачевней.

Маму Никиты поместили в реанимацию и сказали ждать. На Никите не было лица, как и лицо его отца, который вскоре приехал в больницу, выражало полный ужас и смятение. Мы все были в ужасе. Оказывается, Татьяна уже давно жаловалась на высокое давление и частое головокружение, но всё время оттягивала свой визит к врачу.

Я испытывала невероятное по своей силе чувство вины. Оно грызло меня изнутри, не давая вздохнуть. Никита меня ни в чём не упрекал, и видя его таким потерянным и несчастным, я поняла насколько сильно он любит свою маму.

Я сидела в коридоре, теребя в руках бумажную салфетку, рядом со мной сидел Сергей Михайлович, мы ждали, пока Никита бегал по всей больнице.

— Маму перевели в реанимацию. Она в коме. И как эта кома долго продлится — мне никто так и не дал ответ.

Он устало опустился на скамейку между мной и отцом, уронив голову на руки. Мне безумно хотелось хоть как — то утешить его, и я уже протянула руку, чтобы погладить по напряжённой спине, но так и не решившись, опустила руку обратно на колено. Сердце разрывалось от жалости, бессилия, и от ощущения собственной виновности. Ведь если бы не мой роман с Никитой, Татьяна сейчас не лежала бы в реанимации вся укутанная трубками!

— Я вызову тебе такси, езжай домой, — сказал Никита лишённым всяких эмоций тоном.

— Я хочу остаться здесь, с тобой, с вами…

— Нет, не нужно. Мы с отцом будем здесь всю ночь, вдруг мама очнётся. Я хочу быть рядом, когда это случится.

— Хорошо. Как скажешь.

Следующие две недели мы не виделись. Время от времени Никита звонил и рассказывал о состоянии Татьяны, к сожалению, она так и не приходила в себя. На носу было открытие отеля. Никита разрывался между работой и больницей, постоянно дежуря у постели матери.