— Заходи внутрь! — сразу ответил Никита без какого — либо приветствия. — Охранник тебя встретит, не пугайся, он уже предупреждён.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне сделалось неловко, когда встретившись глазами с незнакомым мужчиной средних лет, я увидела определённое понимание в его глазах. Он проводил меня до лифта и объяснил как доехать до нужного этажа (как будто я этого могла не знать). Сдержанно поблагодарив охранника, я нажала на пятый, последний этаж.

Не успели двери лифта раскрыться, я тут же очутилась в объятиях Никиты. Вытянув меня из кабины, он практически потащил меня в номер.

— Заходи, моя кошечка! — сказал он, распахивая дверь уже знакомого люкса.

Я зашла и огляделась: помещение было полностью меблировано — красивый дизайнерский интерьер, несомненно, от профессионала своего дела.

— Ну как тебе? — спросил Никита, подходя сзади и обнимая за талию.

Я кивнула.

— Очень нравится!

— Смотри, что я для тебя приготовил! — он показал рукой на столик, на котором стояло ведёрко с шампанским, белая фарфоровая тарелка с клубникой, сбитые сливки в баллончике, и ещё какая — то еда.

В номере на полную мощность работал кондиционер, но меня бросало в жар от близости Никиты. Взяв за руку, он подвёл меня к накрытому столу.

— Будем пить шампанское с клубникой и наслаждаться закатом солнца! — сказал он, усаживая меня на диван, располагаясь рядом.

Но после того, как Никита открыл шампанское и разлил золотистую жидкость по бокалам, неожиданно, он повернулся и опрокинул меня на спину, придавливая своим мощным телом. Я упёрлась кулачками в его грудь, но с лёгкостью преодолев сопротивление, он ещё сильнее прижался ко мне, страстно целуя в шею. Его руки, тем временем, двинулись под юбку сарафана. Моё сердце билось так громко, я была почти уверена, что он слышит его стук.

— Никита, подожди! — взмолилась я. — А как же шампанское, закат?!

— Подождёт! Нет сил терпеть! Хочу тебя! Сейчас же, здесь, на диване!

Я была совсем не против такого исхода событий, но для приличия, поупиралась, распаляя тем самым его ещё больше. Он протянул руку к столику и взял баллон со сливками. Одним щелчком открыв крышку, он выдавил на палец небольшое белое облачко, и протянул его мне:

— Бери!

Мне понравился его приказ, и то, как он на меня при этом смотрел, поэтому, беспрекословно подчинившись, я втянула в рот его палец, кружа языком и слизывая сладкую пену. Никита застонал и выдернул палец.

— Позже, я всю тебя обмажу сливками и вылижу! А сейчас я хочу так!

Он резко перевернул меня на живот, задрав юбку на талию.

— Оу, какие классные трусики! Ты не против, если я их порву?!

Я не успела ничего возразить, как тут же почувствовала треск тонкой кружевной ткани, и то, что осталось от шикарного белья, было вскоре отброшено куда — то на пол. Слегка приподняв мои бёдра, он встал на колени сзади меня, гладя мои ягодицы, сжимая их, затем провёл ладонью по всей моей промежности, которая моментально увлажнилась. Расстегнув ширинку, он медленно скользнул в меня и громко застонал.

— Ооо! — Он замер, и какое — то время не двигался, но мне этого было мало, я уже ничего не соображала, мои мозги отключились напрочь! Я хотела его всего. Сейчас. Я толкнулась бедрами назад к нему, и всё его тело задрожало. Я снова толкнулась, и Никита, схватив мои бедра обеими руками, начал яростно вбиваться в меня. Теперь мы стонали оба. Он входил в меня. И выходил. И снова входил… Я почувствовала, как он врезался в меня одним последним мощным толчком, простонав моё имя. Вскоре и я получила мощнейший оргазм, чувствуя, как все силы покидают меня напрочь.

Никита опустился рядом. Места на узком диване едва хватало для двоих, поэтому, сдвинувшись на бок, он притянул меня к себе.

— А теперь шампанское, моя сладкая кошечка?…

После выпитого шампанского, как и обещано, я вся, с ног до головы, была покрыта сливками, которые Никита, с маниакальным удовольствием, слизывал с моего тела, снова доводя меня до экстаза. Потом, он мыл меня в душе, и вновь доводил до блаженства…

Мы лежали на прохладных простынях, наши тела были крепко сплетены. Моя голова покоилась на его плече, пальцами я рисовала узоры на его груди, а его пальцы нежно перебирали мои волосы.

— Расскажи про свою первую любовь, — прервала я тишину.

Никита повернул голову и удивлённо посмотрел на меня.

— Моя первая любовь — это ты.

— Я имею ввиду, про первый секс.

— Это был просто секс, никакой любви там не было.

— Расскажи, — снова попросила я, не прерывая ласковых движений своих пальцев.

Слегка вздохнув, после небольшой паузы, Никита ответил:

— Это было в лагере. Мне — пятнадцать, ей — двадцать один. Она была студенткой, вожатой в нашем отряде.

— Она соблазнила тебя?

Я почувствовала, как Никита усмехнулся.

— Это я её соблазнил.

— Почему именно её?

Его плечо дёрнулось.

— Потому что у неё были светлые кудрявые волосы, но, кажется, она их красила. И она была старше… — он вновь взглянул на меня. — Теперь понятно почему?

— Да… И больше… больше вы не встречались?

— Пару раз в городе… Давай не будем о ней, хорошо?

— Хорошо.

Какое — то время мы оба молчали, но когда Никита вновь заговорил, я замерла, потому что он… читал мне стихи!

"Как я хотел себя уверить,

Что не люблю её, хотел

Неизмеримое измерить,

Любви безбрежной дать предел…"

— Это же Лермонтов! — шокированно прошептала я.

— Да, Лермонтов. Я выучил это стих, когда ты навсегда уехала из нашего города. Помнишь, у тебя была старая книжка стихов, во время поминок она лежала на полу в твоём доме. Я поднял её и попросил отдать мне. Ты разрешила. Я до сих пор храню её. Там, на первой странице написано твоё имя.

Я была поражена. Я прекрасно помнила эту книгу, но совсем не помнила, как отдала её Никите, считая, что потеряла во время переезда. Я очень переживала эту потерю, потому что этот сборник принадлежал моей маме. Но Никита не мог этого знать.

Слёзы потекли из моих глаз.

— Любимая моя, ты плачешь?! — воскликнул он, разворачивая моё лицо к себе, поцелуями убирая солёную влагу с моих щёк.

— Я плачу от счастья!

Пробуждение было странным. Мне снились какие — то люди, плотной толпой окружившие нашу кровать. Они что — то громко и осуждающе выкрикивали. Медленно открыв глаза, я с ужасом поняла, что мой сон был явью, только вместо разъярённой толпы, я увидела двух людей, безмолвно стоявших у подножья кровати.

Они молча смотрели на нас.

Это были Татьяна и Сергей — родители Никиты.

Я громко вскрикнула и прижала пальцы к губам, когда мои глаза встретились с ледяным взглядом Татьяны. Услышав мой вскрик, Никита пошевелился.

— Кошечка моя, что случилось? Плохой сон? Иди ко мне, — медленно протянул он сонным голосом, протягивая руку.

— Никитааааа! — тут же раздался раскатистый голос его отца.

Никита замер, затем резко сел в кровати. Он ошарашенно смотрел на родителей быстро — быстро моргая глазами, словно не веря в то, что видит их перед собой.

— Папа?!? Мама?!? Что вы тут де…

— Это мы хотим тебя спросить, что ВЫ тут делаете?! — голос Татьяны звенел от негодования.

Я закуталась в одеяло и вскочила на ноги, мало заботясь о том, что Никита остался голый сидеть на кровати. Кинулась в гостиную, где лежал (а скорее валялся) мой сарафан и… о божееее, разорванные в клочья трусики!

Наверняка, Татьяна с Сергеем их увидели!

Мне хотелось умереть от стыда.

Я слышала доносившийся из спальни громкий спор и, стараясь не вникать в смысл слов, спешно натягивала на себя одежду. Моё лицо горело огнём, а руки лихорадочно тряслись.

Мне хотелось немедленно скрыться, чтобы избежать объяснений с родителями Никиты. Особенно с Татьяной.