Блэквелл сделал большой глоток алкоголя и посмотрел на девушку зловеще:

– По мне похоже, что я прошёл их?

– Я бы использовала метафору «вышел сухим из воды», что крайне символично.

– И всё же было ошибкой привести в свой дом Эву Вэйнс.

– Он послушал сердце.

– Это слабость. Слабость человека, который отвечает за жизни миллиардов людей.

– Да, пусть он Великий полководец и правитель, но всё же человек. Из плоти и крови, со слабостями. Что в этом плохого?

– Что плохого? – Блэквелл громко рассмеялся и развёл руками, – Больше двадцати лет идёт война, две трети населения мертвы, потому что он послушал сердце.

Алиса устало подошла к креслу и упала в него поперёк так, что ноги оказались на подлокотнике:

– Милорд, возможно, он допустил ошибку, но это как спорить о том, что первичней: курица или яйцо. Вы в чём-то правы, но вами движет только холодный расчёт и логика. Нельзя игнорировать сердце. Феликс Блэквелл был Великим, на него слишком много взвалили с пелёнок, и всего однажды он сделал что-то для себя, выбрал любовь, а не долг. А как бы вы поступили?

Блэквелл опустил голову и осторожно посмотрел на Алису.

– Человек, которым я быть не хочу, выбрал бы долг.

– А кем вы хотите быть? – спросила Алиса очень аккуратно.

– Скажем так, этот человек с лёгкостью дал бы тебе свободу.

– Щедро. Только какой ценой?

– От тебя бы ничего не потребовалось.

– Всегда есть цена, вы сами говорили. Если плачу не я, то кто? Мы ведь на войне, если вы отпустите меня, то кто-то поплатится зубами, ногой, головой, жизнью… свободой. Список может продолжаться до бесконечности.

– Тебе есть дело до чьих-то жизней? Какая к чёрту разница кто умрёт? Главное, что ты будешь свободна.

– Хороший вопрос! Совесть. Эта гадость вроде так называется.

– Можно подумать, она у тебя есть…

– Не уверенна. Но знаете… когда я очутилась в этом мире, я сразу знала себе цену. Я ужасно самоуверенная по жизни, даже высокомерная, и я не стыжусь этого, ведь люди вокруг идиоты, а я не должна чувствовать уколы совести за то, что я лучше. Так же я осознала, что моя сила кому-то понадобится, ведь глупо предполагать, что, появившись в этом мире, я буду распоряжаться силовыми ресурсами сама. Кто я, в конце концов? Я знала, что по мою душу будут приходить снова и снова, мне было без разницы что будет со мной, и ничего с тех пор не изменилось, кроме… кроме того, что я стёрла себе память. Я боялась только за своих родных, боялась, что выведу на них след своей дерзостью.

– Я знаю кто твои родные.

– Вот именно. Вы знаете. Я покорилась вам, я приняла своё рабство только в вашем лице. Дайте мне свободу, за мной придёт Некромант, ведь по силе только он меня превосходит, но я не буду покоряться его целям, я выберу смерть. И вряд ли это называют совестью, нет, это эгоизм. Просто разница в том, сколько погибнет людей, прежде чем я приду к тому, что и так очевидно.

– Огласи!

– Очевидно: я не вижу перспективы свободы для себя, пока идёт война, потому что, где бы я ни была, она нагонит меня или моих близких.

– Ты отказываешься от свободы?

Она сделала паузу, а потом неуверенно спросила:

– Глупо, да?

Через полминуты он подошёл к Алисе, которая увлеклась разглядыванием картины, и подал кружку с чаем, чему она была удивлена. Сам он сел на второе кресло, стоявшее напротив, и начал пить чай.

– Вы ведь намеренно повесили эту картину сюда. Почему она так важна?

– Чтобы помнить, что человек, с которым я всю жизнь борюсь – мой брат.

– Или для того, чтобы помнить, что этот монстр когда-то был человеком, так же не лишённым талантов и слабостей?

Губы Винсента вновь исказила странная улыбка. Он смотрел на догорающие бумаги в камине и медленно пил чай.

– Зачем ты постоянно меня преследуешь? – задал он вопрос девушке, которая закатила глаза и лениво потягивала чай из фарфоровой кружки.

– Совет не нашёл никого более ненужного, чем я. Все остальные вас бояться.

– Но не ты.

– Ну да, я ведь почти тоже самое и сказала…

– Ты подчиняешь мне, а не Совету. А я ничего не приказывал, поэтому можешь не выполнять их поручения.

– Я лучше с вами посижу.

– Зачем?

– Лучше сдохнуть от вашего бесконтрольного гнева, чем столкнуться с безграничной тупостью и мышиной возней ваших подчинённых. Они же лебезящие дегенераты! – она запрокинула голову на подлокотник кресла и замотала ногами.

Блэквелл расслабился и засмеялся. В эту минуту он был чуть ближе к былой человечности, что Алиса сразу почувствовала.

– У тебя совершенно отсутствует инстинкт самосохранения.

– Абсолютно!

– Ты сказала правду, но не всю, искорка, – он чуть улыбнулся ей.

А она вздохнула и улыбнулась в ответ:

– Мы с вами, как ни крути, в одной лодке.

– И? Капитан не покидает тонущего корабля, но ты…

– Я похожа на… крысу?

– Нет! Просто не обязательно тонуть со мной.

Алиса ничего не сказала, лишь прикрыла глаза и отрицательно показала головой, будто всё звучало неправильно. Их глаза встретились, и визуальный контакт был довольно долгим, пока его не нарушила реплика Хозяина.

– Ты… мистически красива.

Глаза его были по-прежнему черными, но Алиса готова была поспорить, что сейчас с ней рядом её прежний Хозяин. Её щёки налились краской, и она отвела взгляд.

– Ты смущаешься. Не привыкла к комплементам?

– Я не привыкла к комплиментам от вас, Хозяин. Вы обычно клеите меня более грубым способом.

– Опустим то, что я крайне редко ухаживаю за женщинами, прежде чем переспать с ними, так ведь и ты бы не оценила букеты крикливых цветов, шоколадные конфеты и тому подобное. Тебе ведь это не нужно.

– Мы можем вообще опустить эту тему, потому что мне очень много чего не нужно. Я бы сказала иначе: мне нужно очень немного, но тут фактор качества. И спасибо за комплимент, Милорд.

– И что тебе нужно?

– Я готова говорить с вами на любые темы, кроме этой.

– Ты не хочешь обсуждать свою личную жизнь?

– Да, как и её отсутствие.

– Почему?

– Потому что не собираюсь разглашать то, что является ключом от моих слабостей.

– Это ведь может означать только одно: за твоим возмутительно привлекательным третьим размером груди, ты прячешь сердце! Надо же, не думал, что оно у тебя есть.

– А всё так изысканно начиналось… – она закатила глаза.

– Ты о чём?

– Ерунда.

– То есть, направление верное? Тебе всё же нравится, когда за тобой ухаживают?

– Вам-то это зачем?

– Ты – женщина.

– Бог мой! Правда? – рассмеялась Алиса, – А вы, стало быть, мужчина?

– Всё верно. И нам надо с этим что-то придумать.

Он выглядел хитрым и спокойным, ведь всецело поддерживал игру, что затеяла с ним Алиса, это было…

– Интересно! – резюмировал он, широко улыбаясь, – Бои и секс надоели мне быстрее, чем это.

– Жизнь может быть увлекательной. Я покажу вам, если позволите.

– Что ещё припасено у тебя в рукаве?

– Ммм… – интригующе начала она и без спешки отпила чай. Алиса хитро посмотрела на огонь, а потом на Хозяина, переводя вес вперёд и заговорщицки говоря, – Я хочу показать вам мир без границ.

– Ты будешь со мной? – он повторил её движение навстречу и подхватил заговорщицкий тон.

– Вы против?

Он не ответил, потому что их уединение нарушил нежданный визит. Дверь каминной залы зашла Аннабель Гринден и встала, как вкопанная, увидев, как Герцог и его рабыня лежат в соседних креслах и пьют чай. Вид у них был явно довольный, что привело Графиню в бешенство.

– Вы снова вместе!? – завопила пронзительным голосом она, – Я думала она уже сдохла от потери крови!

Блэквелл медленно поднял зловещий взгляд на Графиню.

– Где ваши манеры, Леди Гринден? Вы встряли в беседу.

– Беседу? – негодовала Аннабель. Она подлетела к Блэквеллу и выбила из его рук чашку с горячим чаем, которая упала на ковёр, проливая остатки чая.