«Фотография…»

Я взяла в руку такую знакомую рамку со старым изображением. В темноте все лица сливались в одно неразборчивое пятно. Мое сердце почему-то начало быстро стучать, эхом отдаваясь в висках.

Ночь была единственным временем, когда я могла быть предоставлена себе. Только ночью, когда все спали, я могла пытаться что-то сделать сама, не подчиняясь чужой воле.

Я склонила голову, пустыми глазами вперившись в снимок. Мой взгляд зацепил что-то маленькое и белое на полу под туалетным столиком. Наклонившись, я подняла обрывок бумаги.

Подойдя вновь к окну, я сумела разобрать написанное в лунном свете.

«В соседних домах никто не живет…»

Я подняла глаза, вглядываясь в силуэты домов вдали. Я никогда прежде не задумывалась над тем, жил ли в них кто-то… Или же я просто не помнила об этом?..

Странная вспышка резанула мой затуманенный разум.

«Я не сдамся… Я не сдамся… Я не сдамся… я не…»

Рамка с фотографией с глухим стуком упала на пол. Я растерянно смотрела на нее, с трудом пытаясь понять, что происходит. Мой мозг отвык думать, и теперь мысли и воспоминания, возникающие в нем, причиняли мне почти физически ощутимую боль.

Я убрала записку в карман своего платья, лежащего на пуфике. Присев на корточки, я протянула руку к фотографии. Рамка треснула, и изображение плавно спикировало мне под ноги.

«Джеральд и Вивианн с детьми. 1859» – прочла я на обороте.

Эта информация не нашла отклика в моем пустом подсознании. Но странным образом она отдалась еле уловимым откликом в сердце, заставив его напряженно екнуть.

– Вивианн…– прошептала я. Я не была уверена, что слышала это имя прежде, но именно оно вызвало волнение в моей груди. Подняв с пола фотографию и затолкав ее обратно в рамку, я уселась на пуфик. Мои пальцы извлекли клочок бумаги из кармана платья, и под уже имеющейся надписью я добавила это имя.

Перечитав несколько раз получившийся текст, я снова убрала записку в карман платья. Мне нужно было ложиться спать. Сейчас я все равно была не в состоянии что-то предпринять. Мой разум отказывался откликаться.

Я улеглась в постель. Что-то было не так. Почему эта пустота в моем сознании стала сильнее, чем прежде?

– Вспомни, – прошептала я, глядя в потолок, – вспомни… вспомни… вспомни…

«Вивианн…»

Небо постепенно начало светлеть. Яркая луна за окном теряла свои краски, оставив после себя лишь бледную безжизненную тень прошлой себя.

«Я должна бежать… отсюда»

Мои тяжелые веки медленно опустились, и я провалилась в очередной сон без сновидений.

– Элеонор… доброе утро.

Я нехотя открыла глаза. Передо мной стояла Сандра. На ее лице застыла привычная жалостливая улыбка.

– Поднимайся, пора умываться и завтракать.

Я выскользнула из постели, и угодила в ее захват. Она мягко обняла меня и повела в ванную комнату.

– Как ты себя чувствуешь? Все хорошо?

Я смотрела на нее безразлично. Ее скорбная физиономия и утешающие слова удивительным образом начинали меня раздражать все сильнее.

– Надеюсь, ты больше не будешь окунаться в холодную воду? Ты ведь можешь заболеть…

Я медленно качнула головой. Мне очень хотелось ослушаться ее и нырнуть под ледяную струю, но этого делать было нельзя. Иначе она могла позвать Марцелла. И тогда он снова вколет мне лекарство, и увеличит дозировку.

Я резко остановилась. Что-то было по-прежнему не так. Но что именно?

– Элеонор?

Я остановилась, пытаясь понять, что меня так сильно беспокоило. Но надоедливый голос у моего уха мешал мне сосредоточиться.

– Что с тобой? Тебе нехорошо? Я позову Марцелла…

Я зацепилась пальцами за ее запястье, пытаясь удержать. Она уставилась на меня с ужасом, словно в любую минуту я могла напасть на нее и причинить вред. Ее пугало, если я могла реагировать и вести себя как нормальный человек. Она не хотела видеть проявления моей воли. Она видела во мне лишь беспомощную, безвольную куклу, за которую нужно думать и с которой нужно возиться.

Я опустила голову, пустыми глазами уставившись куда-то перед собой. Сандра постояла некоторое время, напряженно глядя на меня.

– Ничего, все будет хорошо, – она мягко провела рукой по моим волосам, нежно прижимая меня к себе.

Мой разум снова погас, словно кто-то щелкнул выключателем и внутри меня исчез невидимый свет.

Я молча стояла, терпеливо ожидая пока Сандра выпустит меня из объятий.

– Успокоилась? – она заглянула мне в лицо.

Я проигнорировала ее вопрос, продолжая смотреть в одну точку. Она сказала что-то еще, после чего отошла немного в сторону, открывая мне дорогу к умывальнику. Я молча склонилась над раковиной и принялась чистить зубы.

– Ты молодец, Элеонор. Я попрошу Марцелла разрешить нам немного прогуляться на улице, по территории поместья. Как ты на это смотришь?

Я продолжала ритмично водить щеткой по зубам, безразлично глядя куда-то сквозь свое лицо в зеркале. Сандра смотрела на меня грустно, заложив руки за спину и неловко переминаясь с ноги на ногу.

Закончив, я повернулась к ней.

– Идем завтракать, – Сандра вышла в коридор. Я двинулась следом. В закромах моего разума проскользнула мысль о том, что меня что-то смутно беспокоило несколько минут назад. Но я не могла вспомнить, что именно. Да и не хотела. Мое беззаботное равнодушное состояние вернулось ко мне в полной мере.

Завтрак проходил точно также как и всегда. День за днем происходило одно и то же. Только менялись лица женщин, присматривающих за мной.

– Элеонор…

Я подняла голову, и наткнулась на требовательный взгляд Лестера:

– Ты ведь хочешь, чтобы я закончил твой портрет сегодня?

– Ей нужно подышать воздухом… она же… болеет… – Сандра смотрела на меня с грустной улыбкой.

Безразличие мое сменилось раздражением. Почему они просто не могут оставить меня в покое?

Я с изумлением прислушалась к этому новому ощущению. Кажется, теперь мне снова были доступны эмоции. Так вот что казалось мне таким неправильным. Я стала живым человеком, способным реагировать и думать. Внутри меня что-то напряженно сжалось.

Как скоро они поймут, что я все чаще подавляю действие лекарства? Как скоро Марцелл начнет давать мне новый, более мощный препарат, которому я уже не смогу противиться? Как скоро они превратят меня в безвольную куклу навсегда?

Я замерла, глядя в тарелку перед собой. Мое сердце бешено колотилось в груди.

– Элеонор?

Я медленно подняла голову, глядя на Сандру. Ее круглое лицо было чуть бледнее, чем обычно. Темные пышные волосы слегка выбивались из пучка. Глаза смотрели на меня жалостливо.

– Ты хочешь подышать воздухом? После завтрака.

Я медленно кивнула, глядя на нее.

– Может быть, нам стоит всем прогуляться? Провести больше времени с семьей – что может быть прекрасней, – Эмметт насмешливо улыбнулся, глядя на меня. Мое сердце едва заметно кольнуло, когда наши взгляды встретились.

– Ничего прекрасного нет, – отрезал Лестер, – и вообще, она – не член нашей семьи.

Он указал на Сандру. Та посмотрела на него чуть нахмурив брови, после чего вновь повернулась ко мне.

– Идем, Элеонор.

– Она останется со мной!

– Я попрошу не мешать моей работе, – отрезала Сандра. Ее голос прозвучал спокойно, но я заметила, как она напряженно сжала кулаки.

– Вот именно, ты просто прислуга здесь, поэтому знай свое место! – в отличие от своей собеседницы, Лестер сорвался почти на крик. Его грудь тяжело вздымалась, а зеленые глаза метали злые искры.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, после чего Сандра опустила голову. На ее губах появилась горькая усмешка.

– Я буду в своей комнате. Прошу прощения, – ее голос едва заметно дрожал. Она поднялась на ноги, и повернула голову ко мне, – Мы погуляем немного позже, хорошо?

Ее рука мягко коснулась моих волос, после чего она скрылась за дверью.

– Кажется, она расстроилась, – заметил Эмметт.