В один из дней, когда Джейсон никуда не отлучался, Гвендолин упросила его отправиться на прогулку по городу. Они прошли от Риверфронта, бросавшегося в глаза пестротой кварталов и первозданной красотой набережной, до бульвара Вашингтона и других центральных улиц, поражавших роскошью и классичностью особняков. Воистину, «Париж Нового Света» был прекрасен, и у Гвендолин при одном осознании этого на глаза наворачивались слезы. Всего каких-нибудь полтора века назад этот город был истинно французским, и такая близость к историческим корням вызывала у девушки еще большую тоску и ностальгию. Никогда она не была в Париже, а тут почти то же самое, только прямо перед тобой, протягивай руку и бери сколько хочешь! А всего в нескольких милях, за городской чертой – прекрасная Канада, земля истинной свободы!

Джейсон же, похоже, совсем не испытывал восторга по этому поводу, угрюмо бросая взгляды на встречавшихся в толпе прохожих негров и нелюдей, которые последнее время все больше оккупировали город. Прекрасный некогда, Детройт наполнялся грязью, и ценителя Истинной Красоты это явно угнетало.

Из привычного состояние обоих молодых людей вывела лишь вспышка магния перед глазами.

– Мисс, прошу вас, еще один кадр! Вы так прекрасно смотритесь рядом с вашим кавалером! Воистину, это вид для открытки! – воскликнул молодой кот с фотоаппаратом в лапах, бегая вокруг парочки и приникая глазом к видоискателю.

Гвендолин, радостно улыбаясь, взяла хмурого Джейсона под руку. Велев им замереть, фотограф сделал еще один снимок.

– Желаете получить эту карточку на память? Недорого, всего двадцать центов! Зайдемте со мной в ателье, я вам тут же ее напечатаю! – продолжал он вертеться вокруг. Джейсон хотел увести спутницу прочь, но та, остановившись, вынула из ридикюля пригоршню монет.

– Пожалуйста, – улыбнулась она коту.

К концу дня, по пути к отелю, Гвендолин с восторгом прижимала к груди фотографию в красивой резной рамке. Внутри у нее от радости все так и пело, а прекрасный снимок еще больше грел душу…

***

Через два дня после этой прогулки Джейсон ворвался ранним утром в номер. Он выглядел возбужденным настолько, что даже его костюм, прежде всегда сидящий безупречно, теперь был помят. Ни слова не говоря, он кинул на кровать сверток с выглядывавшим изнутри странного вида платьем. Гвендолин, еще позевывавшая в постели после сладкого сна, уставилась на него со смесью удивления и непонимания.

– Вставай и одевайся в это, – не терпящим возражения тоном произнес Джейсон. – Нам предстоит новое дело.

– Ты опять собрался кого-то убить? – Девушка, позабыв про сон, резко села на кровати. – И хочешь использовать меня, так же, как и с тем антрепренером?

– Да, но это совсем не то, о чем ты подумала, – ответил парень, присаживаясь на кровать и сдвигая шляпу на затылок. – Скорее даже, наоборот. Я хочу, чтобы ты втерлась кое к кому в доверие.

– С помощью этого? – удивилась Гвендолин, извлекая из свертка довольно короткое темное платье с нелепыми рюшками и кружевами и пару черных чулок.

– Сейчас я все объясню. – Он по-прежнему был возбужден, даже говорил из-за этого с трудом. – Вчера вечером в этот отель прибыл один человек… точнее, жаб. Зовут Жюль Кьенкор, делец из Парижа. По слухам, он сказочно богат и при этом вообще не проявляет никаких чувств, кроме тех, что связаны с деньгами. Иными словами, как женщина ты его вряд ли заинтересуешь. Но вот как горничная…

Девушка, внимательно рассматривавшая странный наряд, тут же отбросила его в сторону.

– Ты собрался убить его прямо здесь, в отеле? – пораженно спросила она.

– А что, по-моему, идеальная мишень, – пожал плечами Джейсон. – Бесчувственный скряга, никакого понятия о Красоте, а ты к тому же знаешь французский. Заведешь с ним разговор о том, о сем, о родине, бонжур-тужур, а там и выведешь его чувства наружу. А тут и я появлюсь и сделаю свое дело. К тому же мы свалим сегодня отсюда в Канаду, где, как я и обещал, тебя ждет сюрприз. Никто и не найдет нас.

Гвендолин задумалась. Предложение выглядело заманчивым, однако быть по чужой воле чьей-то подстилкой, пусть и не в грязном смысле, ей не хотелось. Тогда, с Гейвордом, она все придумала сама, сейчас же чувствовала себя неловко, оттого что ей помыкали.

– Ну, чего ты медлишь? Учти, у нас с тобой мало времени, этот жаб может куда-нибудь уехать по делам и еще неизвестно когда вернется, – подлил масла в огонь Джейсон.

– Я… боюсь, я не смогу натурально изобразить горничную, – опустив голову, промямлила девушка. – А если… если он вдруг поймет, что это уловка? Решит, что я хочу его ограбить?

– Брось, твой актерский талант не должен тебя подвести. – Он положил руку на плечо девушки, и она почувствовала, как от его прикосновений все сильнее тает и теряет способность отказать. – Если уж ты выступала в кордебалете, то должна знать, как ведут себя девушки этого круга. А если что, явишь ему свою суккубовскую сущность – как знать, вдруг на него подействует?

Гвендолин про себя вздохнула. Похоже, что отказаться теперь уж точно не получится. Она облачилась в принесенную парнем одежду. Платье действительно оказалось ей не по размеру, так что колени были бесстыдно оголены, но Джейсон уверял ее, что все так и должно быть.

– Не волнуйся, эту форму я у настоящей горничной взял, она по комплекции почти как ты, – сказал он. – Заплатил ей достаточно, чтобы она в свою смену ушла из отеля. А через полчаса в номерах плановая уборка, так что подозрений не должно возникнуть.

Девушка снова вздохнула, беря в руки щеточку для протирания пыли и узел со свежим бельем и направляясь по коридору к заветному номеру. Колени у нее дрожали, и все внутри в тревожном предчувствии замирало, но она понимала, что пути назад уже нет. Кравшийся позади Джейсон подбадривал ее взглядом и, окончательно решившись, она подошла к двери и негромко постучала.

– Кто там? – послышался изнутри хриплый квакающий голос.

– Уборка номера, – как можно более равнодушным голосом ответила Гвендолин. Не стоило изображать из себя роковую красотку, наоборот, нужно было казаться скромнее. Ответа долго не было, наконец дверь отворилась, и тут же Джейсон, запустив руки в карманы, прошел мимо по коридору, делая вид, что оказался здесь случайно.

На пороге номера стоял крупный жаб в подтяжках и фланелевой сорочке. Ростом он был футов в пять, так что взгляд его оказался на уровне ключиц Гвендолин. Большие круглые глаза быстро и с подозрением осмотрели девушку и пространство вокруг нее.

– Новенькая, что ли? – осведомился он, увидев, как она чуть заметно дрожит. – Ну заходи.

Дрожа еще больше, Гвендолин оказалась в номере мсье Кьенкора. По виду он ничем не отличался от других номеров в отеле, разве что был завален всевозможными восточными сувенирами, от китайских ваз до египетских статуэток.

– Я только что из кругосветки, – пояснил Кьенкор, захлопнув дверь и поигрывая оттопыренной кожей горла. – Ну, чего встала? Прибираться будешь?

Вспомнив, что должна стать для приезжего своей, Гвендолин присела в неловком книксене и смущенно пискнула: «Oui, monseir». Он уставился на нее с еще большим подозрением, но тут же взгляд его потеплел.

– Ты из Франции? Так что же сразу не сказала? – заквакал он, переходя на французский. – Давно эмигрировала?