V

Процессия захоронения давно происходит в твоем подсознании.

Надгробие с именем каждого безмолвно ждёт…

"Blast"

   Теплая погода по рукам. Растворилось окно в серых тучах. Залпы мутных брызг наполнили глаза. Опьянило терпким запахом. Вкус толпы на зубах, серой массы. Люстра под ногами. Свет медленно убывает и рассеивается. Волосы растут внутрь – кто сказал? Мороз по коже, жар по лицу, зефир под веками. Разноцветные спектры, невидимые глазом. Под диафрагмой растет воздушный пузырь, я отрываюсь от земли. Я парю или это она? Это ты? Это Он? Это ты? Это Он. Всё лезет в голову, всякую чепуху не предлагать. Во рту пересохло, она облизывает губы, и ей нравится это чувство. Не правда ли, что-то напоминает? Не пойму, кто кого целует? Захотелось. Сердце работает на повышенных оборотах – если оно не успокоится, мне не заснуть при таком грохоте. А зачем мне спать? Или ей? Короче, говори, как хочешь, не ошибёшься. Всё – маразм и подлежит уничтожению. Кроме людей. При чем тут люди? Где нирвана, там нет личностей. А где нирвана?

   Внезапно открылась дверь в темноте. Лена прищурилась от яркого солнца.

   "Нужно поторопиться, чтоб ничего не заподозрили". Вот и всё.

   Не совсем.

– Лена, завтрак на столе. Можешь еще в холодильнике брать всё, что понравится. Не стесняйся. Олег с папой скоро будут. Я у себя в комнате, если что будет нужно – спрашивай. Меня зовут Светлана Викторовна. Можно тетя Света.

– Спасибо, тетя Света.

   Тихо прозвучал стук закрываемой двери. И отразился от стен, потолка, пола, пробежался по полированным рамам картин и гладким поверхностям аккуратных ночников. Всё ярче, всё глубже, всё выразительнее. Звуки смешивались с нечеткими контурами окружающих предметов, образуя мелодию какой-то странной музыки, в такт с которой закружилась Лена, стараясь поскорее вернуться в комнату Олега. И продолжала она кружиться до изнеможения, чтобы обессилевшей чайкой упасть в мягкую пучину дивана, бархат которого на ощупь казался морской волной…

VI

За безумно простыми поступками многих

стоит мучительное безумие сложнейших

переживаний, размышлений

Автор неизвестен

   Дверь открылась, и в спальню зашел Олег.

– Привет! – воскликнула Лена и, вскочив с дивана, бросилась ему на шею. Она потянулась губами и выпросила поцелуй. Олег прижал её голову к своему плечу и прошептал на ушко:

– Девочка, хочешь погулять?

– Класс! – обрадовалась она. – Мы пойдем на улицу?

– Я останусь дома, нужно помочь отцу, а ты погуляй немного. Вот тебе три гривны на мелкие расходы. Собирайся, – сказал он и погладил её плечо.

   Лена испуганно посмотрела на Олега, потом быстро отвернулась. Закапали слезы.

– Выгоняешь? – проглотив комок, с трудом произнесла она и закусила губу.

– Ну что ты, солнышко, – он взял её за руки и притянул к себе. Она отвернула лицо, стыдясь ручейков на щеках. – Ты же моя девушка и живешь теперь здесь. Сейчас половина первого, придешь к пяти.

   Она молча оделась. Он провел ее к лифту.

– Пожалуйста, не дури, – Олег посмотрел в глаза Лены. – Закрывай "дороги". И не забудь этого дома и этого человека, – он приложил её ладонь к своей груди. – Просто я не хочу, чтобы мои родители видели тебя "надвиганной". С отцом я поговорил, он меня понял. Все будет хорошо. О твоем увлечении я не говорил. И не хочу, чтобы они когда-нибудь об этом узнали.

– Сильно заметно, что я "надвиганная"? – виновато спросила Лена.

– Со стороны может и не заметно, мои родители могут не заметить. Но лучше, если ты придешь попозже, когда тебя немного попустит. И проведи ревизию в своей сумочке, не нужно сюда носить всю эту дрянь. И не только в сумочке, ты меня поняла?

   Он поцеловал её, когда открылись двери лифта. Не сказав больше ни слова, он повернулся и исчез за дверью. Кабина проглотила юную девушку, выпустив лишь на самом нижнем этаже. Первым, что её впечатлило, было солнце…

VII

Незнакомцы, шатаясь по улице,

Случайно минуют возможную встречу.

Pink Floyd "Echoes"

   Люди шли по улицам, сновали взад и вперед. Каждый был погружен с головой в волны своих или чужих проблем, мыслей и миров. А миры накладывались один на другой, срезая друг друга своими скользкими пластинами.

   О чем это я? А да, о девушке, которая шла. Шла, пренебрежительно щурясь, оглядывая прохожих, проезжих и прочих.

   "У, чмо, что смотришь?! Небось сделку оговариваешь? Кроме "лаванды" в голове ничего нет", – думал она о высоком темноволосом молодом человеке с короткой стрижкой, который, размахивая руками, о чем-то договаривался с другими парнями и бросил мимолетный взгляд на проходящую мимо девушку.

   "Ему, наверное, власть ударила в голову,

   Приобретенный синдром командира".

   "А этот точно блядун, улыбается! Да пошёл ты!" – мысленно сказала она другому, вертящему шеей в направлении идущей девушки.

   Она пришла на "Башню" – так называлась рокерская тусовка возле кафе "Башня", и присев на лавочку, стала запивать пивом сигаретный дым.

– Ленка, привет! – материализовался рядом некто Керя, заглянув в домик ее мыслей.

– Привет, – вышла она навстречу сквозь хитросплетения каких-то проводов, сквозь многолетний хлам и бардак, обычный в её сознании. – Как жизнь?

– Та как? Двигайся, двигайся, танцуй со мной! – ответил, смеясь, парень.

   Ему было около семнадцати. Прямые волосы на его голове разделялись на две стороны аккуратным пробором. Вот далеко не полное его описание.

– Слушай, у тебя "винт" есть? – спросил он украдкой, как бы невзначай, глядя по сторонам.

– Есть, куба три, – ответила девушка.

– Ништяк! Банчишь? – спросил парень.

– Четыре гульдена куб, – ответила она.

– Ну, сейчас, кореша подойдут – Хромой и Андрюха "Тело", – осклабился Керя.

– А "кухня" не нужна? – спросила Лена.

– "Кухня" всем нужна, кто готовить умеет,– усмехнулся парень. – Вот и чуваки идут. Сейчас поболтаем. А ты чё, слазишь? – безразлично спросил он.

– Я вылазию! – огрызнулась она. – "Прайс" нужен.

   Подошли отсутствовавшие и поздоровались.

– Ну что ты, сын булочника, пробил "драгс"? – спросил Хромой.

– Чуваки! – торжественно произнес Керя. – Продается препарат "первитин". Четыре гривны за куб. Разве это дорого? Берите, господа, а то разберут. Фирма надежная, препарат рекомендован украинской ассоциацией наркологов.

– Пошли в подъезд, попробуем. Бабло есть, – пробурчал Тело.

   Дверь подъезда захлопнулась, и вскоре лифт высадил искателей новых ощущений на четвертом этаже.

– Мне шесть точек, – сказал Андрей.

– Давай руку, – Лена начала набирать жидкость из "пупыря".

   Тот подал полную руку, на которой отчетливо синело три сантиметра на сгибе локтя. Похлопав по руке, девушка ввела раствор, Андрей сжал руку с ваткой и откинулся на гостеприимные по случаю своей полной неподвижности ступеньки лестничного марша.

VIII

Я начал двигаться, чтобы согреться.

Дмитрий Ревякин

   Небо было синим, как эмалированный бак с манной кашей. Так сказал Поэт. Он увидел солнце и одинокую птицу, парящую под облаками, купающуюся в волнах лазури. Птицу, не знавшую преград, но несвободную. Облака обнимали вершины утесов и надвигались на него. Тело чайки – да, это была чайка – задрожало от возбуждения полета и, не выдержав, птица понеслась в клочья белой пены, струящиеся туманами и ласкающие отроги скалистых гор. У чайки перехватило дыхание, едва она оказалась в кипящем молоке облаков. Но тут они начали таять.