Если нет в объятиях радости, прочь из тех объятий!

Они становятся кандалами.

Олесь Бердник "Звездный корсар"

(Внимание! Действие повести происходит в 1998 году!)

I

Риск, которому она ежеминутно себя подвергает,

Сравним, разве что, с курением в постели…

Е. Герасимов

"…Послушай… Послушай… – тихо шептал ей ветер. – Слышишь их голоса?"

   Она задумчиво затянулась и выпустила клубы густого дыма, посматривая устало и как-то игриво на светящийся в наступающих сумерках окурок. Жар сигареты чувствовали её глаза и кончики пальцев. Перед её взором возник яркий слепящий пламень, заставив слезу появиться в уголке глаза. Ей пели существа, горящие в этом огне, с голосами, разрывающими ткань.

   "…Смотри… Смотри… – шептал ветер. – Это твои дети. Ты не одна, ты – мать!"

   Искры, теплые искры, холодные руки матери не согреть. Жёлтые пальцы матери – не лучшая картинка, въевшаяся в память ребенка.

   Она странно усмехнулась одной стороной губ и снова затянулась. Ветер дунул сильнее и разбросал локоны её длинных светлых волос. Мурашки пробежали по коже, вызвав приятную дрожь. Она почти сомкнула веки, медленно выпустила из легких дым и укуталась в его нечёткое пальто.

– Ой, девушка, извините, – вырвал её из грез какой-то парень. – Я вас не заметил – свет в глаза ударил.

– Сильно ударил? – осведомилась она.

– По сравнению с вашим взглядом – только пощекотал, – полушутя-полусерьёзно ответил он.

– И чем же это я тебя ударила? – спросила она безразличным тоном, глядя в его глаза.

– Своей болью, – ответил он, пытливо всматриваясь в ее черты лица, ускользающие от него вместе с клубами дыма. – Как тебя зовут?

– Лена.

– А меня – Олег, – он присел на корточки рядом. – Если ты не против, я проведу тебя домой после концерта.

– Знаешь, у меня нет дома. И вообще, я пришла не на концерт, а "выхватить" от одних "чертей".

– Кто же эти люди, которые хотят поднять руку на девушку?

– Знаешь, ты лучше не вмешивайся – тут свои "расклады". Мне с "барыгами" надо "перетереть". Я на "Карусели" "винтом" "банчила", цену им сбивала. Они предупредили раз, другой, "отбуцали" разок – видишь синяк на правой скуле? Еще на ребрах есть синяки. А мне жить-то надо, двигаться чем-то надо. Так что, Олег, лучше оставь меня одну – они сейчас придут.

– Слушай, Лена, это же не дело! Они тебя опять "отгупают", ты опять пойдешь на "Карусель".

– А что делать? Ну что мне делать, Олег? Я пробовала устроиться на работу – без паспорта, без прописки не берут. А где мне прописаться, если я дома уже несколько месяцев не была? Я сейчас одна, совсем одна. Я ушла из своей толпы – знаешь, как бывает, когда одна девушка и шесть или семь парней, которые "ширнутся" или напьются и лезут всей толпой джинсы стягивать. А потом "оклимаются" – "Ленка, сестренка, все нормально! Ну, ты просто классная девчонка, а под "винтом" так "трахаться" хочется!" Спасибо, хватит с меня. Если бы не банчила, а нашла себе нормальную работу – хоть сто гривен в месяц – я бы не двигалась, бросила. А когда по рукам товар ходит – не могу, ломаюсь. Чтобы заглушить боль и одиночество…

– Знаешь, у меня есть стихотворение – "Злой город", и в нем есть такие строчки:

Где-то, среди мусора, выживет цветок.

Маленький и аленький в немой тюрьме,

Что когда-то во сне я подарил тебе…

– Это правда твои стихи? – спросила она, и её глаза на миг блеснули, отчего ему стало тепло.

– Да.

– Очень красивые… Ты романтик? Мне кажется, только романтик может написать такие строки.

– Наверное, да. Это стих о тебе. Ты – цветок среди мусора.

– Увядший… – тихо сказала она.

– Да нет же, живой! Живой и дерзкий, пробивающий бетонные плиты, из-под ледяных глыб стремящийся к солнцу. Один на холодном ветру, из студеного зимнего мрака к царству весны рвущийся!

   Она молчала. Что может сказать девушка в такие минуты? "Забери меня?"

   Может, даже прошептала она одними губами, да только ни звука не вылетело в окружающее пространство. Но по движению губ, по теплу, идущему от её тела, по мимолетному взгляду он понял, что пришло время сказать то, что рвалось из него на волю.

– Ты можешь пожить у меня некоторое время. Подыщем тебе работу…

– А твои родители?

– Они у меня гостеприимные, они все поймут. У меня часто останавливаются друзья из других городов. Папа с мамой привыкли.

– Но я же девушка, они могут начать задавать вопросы…

– А я скажу, что ты – моя девушка, приехала из другого города. Мы хотим узнать друг друга поближе.

– Вот как? – стрельнув на него озорным взглядом, сказала Лена. – Так вы, молодой человек, по-моему, чего-то не договариваете. Вы что, предлагаете мне встречаться?

– Ну, а почему бы и нет? – он улыбнулся.

   Из темноты вышло трое высоких парней. Один из них, в аккуратном костюме, с которым контрастировало жестокое лицо со следами оспин, заметил Лену и подошел к ней вплотную.

– Ну что, сука?! – спросил он.

   Лишь на миг на её лице появилось выражение, символизирующее смесь неизбежной защиты с осознанием того, что помощь не подоспеет, как прыщавый ударил девушку кулаком по лицу, выбив из рук окурок. Из носа Лены брызнула кровь. Она инстинктивно закрыла лицо левой рукой и попыталась подняться, опершись на правую.

   В тот же миг Олег резко ударил ногой в лицо агрессора. На миг всё замерло. Парень достал из кармана джинсов носовой платок, протянул Лене, а сам принял боевую стойку.

– Ах ты, урод! Ты мне нос сломал! – прыщавый попытался схватить Олега за плечи, но тот подхватил его за лацкан пиджака и бросил через спину на асфальт. Дыхание упавшего попало в тесную герметическую клетку. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.

   Двое сообщников прыщавого достали из карманов "раскладушки" и начали обходить Олега с двух сторон.

– Саранча! – крикнул какой-то парень, появившийся на пороге кинотеатра.

– Подожди, Серёга! – крикнул в ответ Олег и перехватил руку одного из "барыг", выломав её так, что тот вынужден был выпустить нож, и снова бросил того через спину. Оставшемуся противнику он изо всей силы двинул в пах ногой, и тот сложился пополам, как пустой чемодан. Олег выбросил "трофейный" нож в кусты, и тут к нему подскочил Сергей.

– Что это за бычьё? – спросил он.

– "Барыги" какие-то, – ответил сквозь зубы Олег.

   Прыщавый с трудом поднялся на ноги. Встали и его сообщники. Поняв, что силы не равны, он прохрипел:

– Расскажешь ему, кто мы и что мы с ним сделаем, а тем более с тобой.

– Вы – вонючие спидозные дегенераты, – ответил Олег вместо Лены. – Если будете слишком настойчивыми, я поищу у вас целые кости.

   Ругаясь, на чем свет стоит, наркоманы ушли. Сергей спросил Олега:

– Ты домой?

– Да. На сегодня с меня хватит приключений.

– Давай я с тобой пройдусь, – предложил друг.

– Не переживай, Серый! Никто нас не тронет. Спасибо!

– Ну, смотри. Тогда до завтра.

– Пока! – Олег пожал руку друга.

– Пока! – негромко сказала Лена.

II

– Видишь, мама, любовь все-таки не дерьмо…

Фраза из фильма.

   Фонари медленно излучали в темноту свой искусственный свет. По дорогам проезжали запоздавшие автомобили. Они спешили за горизонт. Может быть, за линией горизонта были расположены норы, в которых они спали по ночам, а может, они боялись яркого света рекламных щитов, но, скорее всего – безжалостных глаз ночного бара "Чикаго", рыскавших по небу, вследствие чего ни один автомобиль не рисковал подняться в ночные облака. И потому автомобили увозили беспечных хозяев, уснувших за рулем, сквозь плотную ткань ночных просторов. Машины были очень суеверными и боялись ночевать на улицах.