Вдоль скверов слонялись последние пьяные и первые ночные грабители, самые некрасивые проститутки ловили запоздалых принцев, которые сквозь залитые спиртным усталые глаза уже не способны были их толком рассмотреть.

   Часы на площади имени Ленина пробили половину двенадцатого и вновь забрались в уголок часовни – подремать ещё с полчасика.

   Парень в косой кожаной куртке с прямыми русыми волосами, зачесанными по сторонам, вёл, обняв за плечи, длинноволосую блондинку в синих узких джинсах с повязанной на ноге банданой. Девушка закрывала лицо носовым платком, скомканным маленькой ручкой, левой поддерживая дамскую сумочку. Она тихо всхлипывала, он молча курил.

   Наконец они подошли к подъезду девятиэтажного дома. В нём было так сильно накурено, что лица, выхватываемые пытливым взглядом из дыма, казались частью какой-то феерической фантасмагории. Общее впечатление подкреплялось и тихими разговорами, напоминавшими шёпот туманов в Лихолесье.

– О, Олег, привет! – послышалось слева и подхватилось со всех сторон.

– Привет, привет! – ответил Олег, продираясь сквозь толпу.

– Ой, а с кем это ты? – заглянула в лицо Лене одна из девушек.

– С девчонкой, – ответил Олег и повел свою новую знакомую к лифту.

– Поздновато, – съехидничал один из парней.

– Поздновато? Ложись спать! – огрызнулся Саранча и зашёл с девушкой в кабинку лифта.

   На седьмом этаже лифт остановился. Они вышли на пустую лестничную клетку. Олег достал ключи, открыл дверь своей квартиры и впустил девушку вовнутрь.

– Добрый вечер, – сказала Лена матери Олега, выглянувшей из спальни.

– Добрый вечер! – ответила та. – Сынок, ужин на столе.

– Спасибо, мам, – ответил Олег. – Это Лена, она переночует у нас.

– Ну ладно, спокойной ночи, – ответила мама и закрыла за собой дверь спальни.

– Обувай тапочки, – предложил Олег и пошел на кухню.

   Девушке представилась возможность, наконец, оглядеться по сторонам. В воздухе витал приятный розовый аромат. Чеканки, картины маслом, вышивки, всякие фенечки – всё это окружало вошедшего в квартиру с самого порога. Лена с восхищением рассматривала все это. Вот японская женщина рассыпает цветы из корзинки. В нежно-голубые облака, в которых она парит, сыплются лепестки роз. Какая-то непостижимая уму гармония завораживала так, что не хотелось отводить глаз от нарисованных самураев, застывших с оголенными катанами друг напротив друга на соседней картине. Воображение оживляло их, и вот они уже парили в схватке парируя удары так, что, казалось, будто лезвия их мечей не соприкасались, а солнце, отражавшееся от блестящих поверхностей, вступало в поединок с самим собой.

   Лена закрыла глаза и прикоснулась к холсту. Пальцы заскользили по гладкой поверхности, словно по застывшей глади моря. А синева неба так и норовила унести ее в какую-то другую, безмятежную реальность.

   Она открыла глаза, почувствовав прикосновение к плечу.

– Пойдем, солнышко, – Олег мягко увел ее на кухню.

   Когда он открыл дверь, Лена чуть было не вскрикнула, с трудом сдержав возглас. Переступив порог кухни, она окунулась в новую сказку, как в теплую воду ночного бассейна. Сказочное освещение, льющееся из фонариков причудливой ковки, погружало комнату в волшебный полумрак. Источником света оказались свечи, которые, посылая лучи, рассеиваемые через многочисленные цветные стекла, создавали то неповторимое освещение. И все же над столом было достаточно яркое пятно света, чтобы не нужно было напрягать глаза. Ночной ветерок, проникая в открытую форточку, колыхал китайские колокольчики, и они издавали нежные мелодичные звуки. Ноты сплетались вместе и так же медленно расплетались.

– Олег, ты действительно привел меня в сказку, – сказала Лена, взяв его за руку и прижавшись к ней щекой. – А сказка-то была всегда рядом. Она всю жизнь пряталась неподалеку и иногда даже давалась мне в руки. Я держала её, как шкатулку, от которой у меня не было ключа. Среди зараженного логикой мира я пыталась жить нелогично. Иллюзии постоянно тянули меня из одного болота в другое, вечно толкая меня в какую-то гадость. Да, меня обманывали столько раз… Пожалуйста, хотя бы ты меня не обманывай…

– Ты классная девчонка, – сказал Олег, глядя ей в глаза. – Ты мне нравишься. Разреши мне забрать тебя из этого негостеприимного мира в сказку.

– С тобой, да ещё и в сказку? – улыбнулась девушка. – Да об этом может только мечтать такая золушка, как я.

   Их лица приблизились, губы соприкоснулись, они вдохнули запах друг друга и замерли, пытаясь остановить стоп-кадр на этой минуте.

III

Если можно было бы задержать сцену счастья,

Обратить её в стоп-кадр на некоторое время…

М. и Г. Гордон "Таинственный кот идет на дело".

   Серые блики медленно крались к постели. Всё ближе и ближе. Вот они уже скользят по лакированной глади дубовых ножек, спинке кровати.

   Лена проснулась от лёгкого, едва уловимого запаха утра, врывающегося в приоткрытую форточку. Она сладко потянулась и заметила, что Олега рядом нет. Зато рядом было восходящее солнце – протяни руку и погладь его непокорные вихри. Не бойся огня – у тебя внутри тысяча таких солнц. Ощущая нежное касание бархатистой простыни к коже, она погладила подушку теплой ладонью.

   "Странно, – подумала она, – я почти не спала этой ночью, а чувствую себя так бодро. Как классно!"

   Заметив на стенах легкий розовый оттенок, девушка подскочила на кровати, схватила и подбросила подушку, негромко вскрикнув. Поймав подушку, она крепко прижала её к себе и тихонько зарычала. Немного покувыркавшись в постели, она подбежала к окну, двигаясь легко и грациозно, в едином порыве с природой, как белоснежный мотылек. Вдалеке, за городом, поднималось огромное светило. Солнышко…

IV

…И никто не знает, куда и зачем, но что-то таращится, что-то пытается, и всё же карабкается к земле…

Pink Floyd "Echoes"

   Лена поспала ещё несколько часов и окончательно поднялась с постели около десяти утра. Из раскрытой форточки доносился будничный шум, рокот автомобилей, шелест ветра и пенье птиц. На улице было пасмурно, солнце скрыли многочисленные кучевые облака.

   Она окинула взглядом спальню. Деревянные шкафы, молчаливые, как сон вкусивших черного лотоса, тихо тикающие часы – выдуманная жизнь, и негромко свистящий, как ночной сторож, музыкальный центр. Как-то все обыденно. Олега все нет. Топот ног над головой – никогда не поверю, что это ангелы.

   Лена оделась, взяла сумочку и направилась в ванную, пожелав доброго утра маме Олега, хлопотавшей на кухне. Прикрыв дверь ванной комнаты, она умылась и открыла сумочку, чтобы достать зубную пасту и щетку.

   "Ой, блин, у меня ж тут вся кухня осталась!" – спохватилась она.

   Девушка достала завернутый в целлофан бумажный пакет и хотела развернуть, но остановилась.

   "Так, в чем дело? – подумала она. – Прошла любовь, завяли помидоры? О чем ты вчера думала, девочка моя? Всё, баста! Олег такой хороший! Возможно, у меня теперь будет новый дом. Свой! Я не хочу грязи, пошлости, дебильных рож уколотых придурков, лапающих рук, грязных подъездов, вони мусоропроводов, истерик. Да и разве мало знакомых "сторчалось"? Мама… У моей мамы круги под глазами черней, чем у меня. А слезы на щеках котлованы прорыли. Куда ты собралась? На улицу?! На помойку?! А куда всё это девать? Не на "Карусель" же идти? По друзьям "пошариться"? А Олег? Нет… В унитаз спустить? А вдруг заметят? Олегу сказать? Отдать – пусть выбросит. Он-то всё и так знает. Так, а сколько же у меня осталось готового раствора? Куба четыре. Хочется… Олег вышвырнет! Ну что он, не поймет, что не так легко бросить? Нет, бросать нужно раз и навсегда, или никак. Завтра. Ага, завтра еще три куба останется! Постепенно добить всё? А шприц куда? Можно в центре выкинуть. Слушай, Ленка, чего ты хочешь? Убиться? Ну, двигайся, дура! Ну и буду! С кем я спорю?! Кошмар какой-то! Что-то я долго в ванной… Надо быстрее настроиться. Я не поняла, что с руками? На фига я это развернула? Кто вообще мной руководит?! Я что, не хозяйка сама себе?! Где моя ватка? Так, по быстренькому, никто и не поймёт…"