– Почему с моей, – обиделся Бакинец. – Чуть чего косой.

– А не суй свое больное место, куда не следует, – по-дружески посоветовала Гюлечка.

– Порезвились, хватит! – решительно подытожил Прилизанный. – Вернемся к рассказу. Прошу, голубчик, – обратился он вновь к Длинному…

– Хотя я был принят в семье Манучаровых, армяне, я имею в виду близкое окружение, неохотно со

мной сближались. И дело было не столько в том, что я азербайджанец, а в том, что я воевал.

Бакинские армяне в массе своей не воспринимали этого. Они вообще считали, что бакинцы, как “отдельная нация,” не должны были участвовать в этой мясорубке, независимо от национальности. Хотя из их среды, к сожалению, тоже было немало участников военных действий.

Я не возражал по понятной причине, когда обсуждалась эта тема, и аргументировал свое фронтовое прошлое как нелепую случайность. Мол, с улицы забрали, не смог улизнуть. После пришил некоего изверга офицера за беспредел и сбежал. Потому, хоть с трудом, шаг за шагом, мне удалось преодолеть барьер отчуждения и предвзятости в их среде. Помог и авторитет Самвела Манучарова – он был высок в среде бакинских армян. Многих он обеспечивал работой, да и не только – помогал, чем мог. Активно участвовал в их горе и в радости.

Ну и, конечно, Джулия. Она своим обаянием, теплотой брала даже самые, казалось, непреступные сердца.

Спартак Манучаров меня упорно избегал. Он и по характеру был нелюдим. Но я постепенно сдружился с Артуром – его сыном, а Джулия очень была близка с Гаянкой. Эта была прекрасная пара, во многом друг друга дополняющая – веселая, искренняя. У них рос трехлетний сын, очень смышленый пацан, который так привязался к Джулии, что даже Гаянка ревновала.

Войти в среду бакинских армян мне также посодействовал Мансуров, который появился спустя месяц после нашей свадьбы.

Кстати, о свадьбе. Она была довольна скромная. Мы сами так пожелали с Джулей, да и родители ее не возражали. Арендовали небольшую кафешку на Таганке, владельцем которой был армянин Жора с Монтина. Он даже денег не хотел брать, когда узнал, что выходит замуж дочь Самвела, но мы настояли и заплатили. Я категорически воспротивился, когда дядя Самвел взялся оплатить все расходы. Сошлись на том, что оплатили поровну. Да и какие расходы, Господи! Нам столько денег подарили, что мы смогли бы сыграть еще несколько таких свадеб. Хотя бакинские армяне тогда не были нормально обустроены в Москве, сказывалось, безусловно, беженская участь, но свой бакинский шарм вполне сохранили. Стильно одетые женщины в фамильных драгоценностях, куча детей самых разных возрастов, остальная разновозрастная публика, они от души участвовали на нашей свадьбе, танцевали, пировали, радовались…

С моей стороны участвовала лишь моя маленькая команда – Наиля с братьями-бандитами и еще несколько “братков”, с которыми я более или менее сошелся. С криминальными лицами, с холодными взглядами они сидели обособленно и хлебали водку, плотно закусывая восточными блюдами. Впрочем, и армяне не стремились близко сойтись с ними. Сказывался разнящийся менталитет. Представьте себе свирепых, вороватых волков, трапезничающих с благодушными домашними псами.

Пел на свадьбе и сам же играл на аккордеоне некто Сергей – тоже бакинский армянин. Боки – Бориса Давидяна, к сожалению, на тот момент в Москве не оказалось. Не помню, то ли в Ставрополь пригласили, то ли в Краснодар… Благо, бакинцы везде живут и своему укладу не изменяют. Но Сергей неплохо имитировал Боку и пел в основном его песни, потому все остались довольны.

Да, кстати, на свадьбе участвовали и несколько азербайджанцев. Это из тех, которые работали на предприятиях Манучаровых, да и просто бакинцы, ставшие теперь москвичами по тем или иным причинам. Родителей и родню я, естественно, пригласил, но, как и ожидал, никто не приехал…

Мансуров появился внезапно, хотя я был информирован об его освобождении. Бакинские товарищи вели его вплоть до вылета. Но прошел почти месяц, его не было. Накануне я еще раз посетил Рижский рынок.

– А че на свадьбу не позвал? – недовольно заворчала Марина при моем появлении. Она праздно курила перед палаткой. – Зазорно было?

Я немного растерялся. О цыганах я как-то не подумал.

– Знаешь, все как-то быстро получилось… И людей мало позвали.

– Кого позвал, тоже знаем. Та подружка твоя пиз…аглазая… А как же без нее? – вдруг залилась она веселым смехом.

“Черт!..”

– Откуда все знаешь, чертовка? – я “удивленно” спросил.

– Ты не знаешь цыган, – ответила она, выпуская изо рта ароматный дым, – мы все знаем. Хочешь сказать, у тебя с этой красоткой ничего нет? Я видел, как вы ворковали. Был бы мужиком…

– Маринка!

– Да не бойся, хачам не скажу, – она опять залилась смехом. – И вообще, у тебя что-то цыганское есть. И зовут по-нашему – Рома. Ты точно айзер?..

“Все, приехали.”

– …А че приперся? Травку хочешь?

Я кивнул. До этого пару раз брали.

– Митяй просит. Она у тебя, говорит, из райских садов.

– А как же. Это твои земляки людям птичий помет за место плана подсовывают.

– А вы прям такие честные.

Она улыбнулась:

– Ты сам-то куришь?

– Редко. По настроению.

– Правильно, мозги прокуришь… Завтра приходи. Николас хороший товар привез…

– Братан, а сколько стоит у вас косяк? – у Ветерана в тельняшке глаза возбужденно заблестели.

Длинный рассеянно посмотрел на него, но не ответил. Оппонент развил мысль:

– Давно нормально не шабился. К нам теперь одно говно заносят.

–Почему заносят? У нас свое есть… – авторитетно заявил Бакинец, косясь на Прилизанного.

– Да вы что, охренели? – взорвался тот. – Мне нельзя такое слушать. Немедленно прекратите!

– А сам что, никогда не пробовал? – процедил сквозь зубы Тельняшка. – Не всегда ж был таким дерьмом…

– Я! – невероятно возмущенным голосом воскликнул Прилизанный и тут же подозрительно покраснел.

Зопаев быстро налил ему минеральную.

– Все, прекратите! – я вмешался, поскольку Прилизанный хоть и пыхтел, как старый паровоз, но, видимо, не собирался отвечать.

– Братан, – обратился я к Длинному, – зачем такие подробности?

– Уж какие есть. Не мог же я сходу поинтересоваться, где Алик Мансуров?

– Ну да… Ясно. А спросил?

– Нет. Смысла не было. Она уже ответила, когда проговорилась о свадьбе…

Через несколько дней я зашел в одну из пекарен Самвела Манучарова. Кстати, я постепенно начал контролировать предприятия своего тестя. Одно из его условий перед свадьбой был мой уход из Бригады.

– Мне не нужны внуки-сиротки, – категорически заявил тесть. Джуля с Розой заговорчески закивали. Пришлось уступить. Хотя, главное решение по этому вопросу приняла бакинская контора. Она устами Саламовой это предложение сформировала так:

“Центр считает ваше дальнейшее присутствие в бандитской бригаде рискованным и, в общем, нецелесообразным. В связи с успешным завершением первой фазы операции – внедрение в среду бакинских армян – ваше нахождение в составе Бригады теряет смысл.”

– Короче, надо побольше времени проводить с новой родней, – иронично подытожила Саламова. – Я понимаю, тебе гораздо приятнее среди бандюг, все-таки привычная среда…

– Да, я уже привыкаю к вашей милой семейке, – в тон ей ответил я. – Ну, хорошо, я попробую последовать наставлениям Центра.

– Указаниям, друг мой, указаниям, – она досадливо поправила. – Наставляют ребенка, а ты уже большой мальчик и состоишь в серьезной организации.

– Все сказала? Еще какие… указания? А то у меня мало времени. Планирую вечером со своей армянской родней посетить Большой театр. В рамках поставленной задачи, конечно…

Надевая зеркальные очки, я увидел в их отражении приближающихся неразлучных братьев.

– Вот и тебе пора… на службу, коллега.