— Хорошо. Давай.

— Замечательно — Она поднялась и потянулась за книгой, которая лежала на краю стола. — Надеюсь, что ничего не забыла… Хорошо. Может быть, ляжешь на диван?

Холли немного замешкалась, потом пожала плечами:

<<Если уж я решилась на гипноз, то надо делать всё по правилам>>.

Девушка легла и уставилась на тёмные балки полки. Несмотря на все свои несчастья, она едва сдерживалась, чтобы не засмеяться.

Надо же! Она лежит на настоящем диване психиатра и ожидает сеанса гипноза! Её школьные подружки никогда бы и не подумали обратиться к психологу: тут свехнувшиеся — в порядке вещей. Да, чтобы выжить в этом отдалённом, не очень гостеприимном месте, изредка приходится быть немного… эксцентричной. Однако если ты признаёшь, что не можешь сама справиться с ситуацией, уделяешь этому очень много внимания либо, хуже того, обращаешься за помощью — это значит, у тебя серьёзные проблемы. А уж если ты позволяешь себя ввести в гипноз…

<<Видели бы меня сейчас мои подружки>>.

— Хорошо, — повторила Паулина. — Устройся поудобнее. Закрой глаза. — Она уселась с книгой в руке на краю стола, покачивая одной ногой.

Её голос звучал тихо и монотонно — вполне профессионально. Холли закрыла глаза.

— Теперь я хочу, чтобы ты вообразила, словно плывёшь. Просто плывёшь и ощущаешь себя спокойно, расслабленно. Тебе ни о чём не надо думать и никуда не надо торопиться. Сейчас тебя окружает красивый фиолетовый свет. Он тебя всю омывает, и ты всё больше растворяешься в нём…

Диван оказался на удивление удобным — он мягко прогибался, следуя контурам тела.

Холли нетрудно было представить, что она плывёт; легко было и вообразить свет, окружающий её.

— А теперь ты ощущаешь, как плывёшь, погружаясь всё глубже… как ещё больше расслабляешься… и тебя окружает тёмно-голубой цвет. Ты вся окружена голубым светом, который пронизывает тебя, и от этого тебе ещё приятнее, и ты расслабляешься…

Под звуки мягкого и монотонного голоса Холли вообразила себе разноцветные световые волны, которые омывают её. Тёмно-голубые, изумрудно-зелёные, золотисто-жёлтые, пылающе-оранжевые. Холли всё это видела. Это было удивительно и легко.

Картинки возникали сами, без малейших усилий. Один цвет заменялся другим, и Холли ощутила, как расслабляется всё больше. Всё её тело сделалось тёплым и почти невесомым. Дивана под ней словно не было.

Девушка плыла в световых волнах.

— А теперь ты видишь бордово-красный свет, очень насыщенный и расслабляющий. Тебе спокойно и удобно, и ты в полнейшей безопасности. Больше тебя ничто не потревожит, ты сможешь спокойно отвечать на все мои вопросы. Ты меня понимаешь?

— Ага, — произнесла Холли.

Она знала, что сама это говорит, только ей казалось, словно за неё говорит кто-то другой. Казалось, словно что-то внутри неё отвечает Паулине её голосом. Однако это не пугало её. Она расслабленно плыла в световых волнах рубинового цвета.

— Ладно. Сейчас я говорю с подсознанием Холли. Ты сможешь вспомнить то, что бодрствующий разум Холли не осознаёт… и даже то, что он подавлял и не хотел знать. Ты понимаешь?

— Ага. — Голос, казалось, прозвучал до того, как Холли успела ответить.

— Ладно. Теперь я возьму эту последнюю записку, ту, которую ты обнаружила сегодняшним утром обёрнутой вокруг зубной щётки. Ты помнишь эту записку?

— Ага. — Да, она помнит.

— Что ж, ладно. А теперь я хочу, чтобы ты в мыслях возвратилась обратно, к тому времени, когда эта записка была написана.

Теперь Холли ощутила, что должна ответить сама.

— Но как я могу это сделать? Я понятия не имею, когда она была написана. Не строчила я…

— Просто… просто не думай об этом, Холли, — сказала Паулина, прерывая её. Её голос снова стал монотонным. — Ты спокойна, ты ощущаешь, что совсем расслаблена. Просто скажи себе: <<Я должна возвратиться в то время, когда была написана эта записка>>. Не тревожься о том, как ты это сделаешь. Смотри на рубиновый свет и думай: <<Я должна возвратиться обратно>>. Ты это сделаешь?

— Ага, — прошептала Холли.

<<Иди обратно, — уверенно приказала себе девушка. — Просто расслабься и иди обратно, ладно?>>

— А теперь в твоей памяти возникает картина. Ты что-то видишь. Что ты видишь?

Холли ощутила, как внутри прорвалась некая преграда. Казалось, она падает в этот рубиновый свет. Её сознание застыло, словно выключилось, ушло куда-то… Теперь её уже ничто не удивляло — она будто погрузилась в сон.

Голос Паулины звучал мягко и настойчиво:

— Что ты видишь?

Холли увидела картинку. Крошечную картинку, которая раскрылась и развернулась, когда она начала всматриваться в неё.

— Я вижу себя, — прошептала она.

— Где ты находишься?

— Я понятия не имею. Постой… кажется, в собственной спальне.

Холли разглядела себя в чём-то коротком и розовом… в ночнушке. Это была она сама, в своей комнате, в своей ночнушке. Она лежала сейчас на диване в кабинете Паулины и одновременно находилась в своей комнате.

<<Как странно…>> — смутно подумала девушка.

— Ладно, теперь картина становится яснее. Ты начинаешь различать то, что тебя окружает. Просто расслабься, и ты всё увидишь. Итак, что ты делаешь?

— Строчу записку, — пришлось признаться Холли, и почему-то это её немного позабавило.

Паулина пробормотала что-то типа <<угу…>>.

Потом она мягко спросила:

— А для чего ты её строчишь?

— Не имею понятия… предостеречь себя. Я должна себя предостеречь.

— От чего?

Холли ощутила, что беспомощно мотает головой.

— Хорошо… Что ты чувствуешь, когда строчишь её?

— Э… — Это было просто. Паулина, несомненно, ожидала, что она скажет что-то вроде: <<страх>> либо <<тревогу>>. Однако чувство было вовсе другим. — Желание, — прошептала Холли, сделав тревожное движение головой. — Просто… желание.

— Прошу прощения?

— Я хочу…

— Что ты хочешь?

— Её, — вырвалось у неё, как плач. Обычное сознание Холли изумлённо наблюдало за всем со стороны, но её тело было всё охвачено этим мучительным ощущением. — Я знаю, это невозможно. Это смертельно опасно для меня. Только мне безразлично. Я ничего не могу поделать…

— Стоп! То есть расслабься. Ты очень спокойна, ты можешь отвечать на мои вопросы. Кто та, о которой ты мечтаешь?

— Та, кто приходит, — тихо и безнадёжно проговорила Холли. – Она злая и испорченная… я знаю это. Он мне всё объяснил. И я знаю, что она меня убьёт. Как всегда. Но я хочу её.

Холли трясло. Она ощутила, как её тело излучает жар… и она слышала, как Паулина нервно сглотнула. Каким-то непонятным образом Холли видела и её, будто находилась одновременно в разных местах. Она знала, что Паулина сидит сейчас на краю стола и изумлённо смотрит на неё, смущённая преображением, которое произошло с молодой девушкой, лежащей на её диване.

Холли знала, что она видит её всю: видит бледное лицо, которое пылает румянцем от внутреннего жара, видит тело, которое сотрясается от мелкой дрожи, слышит её учащённое дыхание. И Холли знала, что она взволнована… и испугана.

— Вот это да! — выдохнула Паулина и заёрзала на столе. Она опустила голову, потом зашлёпала руками по столу в поисках спасительного карандаша. — Хорошо, честно говоря, я запуталась. Давай возвратимся к самому началу. Ты ощущаешь, что кто-то охотится за тобой и что она раньше пыталась тебя убить? Может, тебя выслеживает некая бывшая подружка?

— Нет. Она не пыталась убить меня. Она убила меня.

— Она убила тебя. — Паулина прикусила карандаш. А после пробормотала: — Нужно было как следует подумать, прежде чем всё это начинать. Всё равно я не верю в гипноз.

— И она собирается сделать это вновь. Я умру прежде, чем мне исполнится восемнадцать. Это наказание за то, что я её люблю. Так случается постоянно.

— Правильно. Отлично. Ладно, давай попробуем обнаружить во всём этом хоть какой-то смысл… У этой таинственной девушки есть имя? Как её зовут?