<<Я не должна это ощущать… Я презираю тебя…>>.

Однако она услышала шёпот… шепчущий голос внутри, которого она уже давно не слышала.

Кристально чистый, тихий, однако звонкий:

<<Прикоснись к ней. Разве ты не чувствуешь, что она сейчас не такая, как тогда? Иной аромат, иной голос…>>.

Холли не имела понятия, что означают эти слова, да и не хотела знать. Она лишь хотела, чтобы Тереза остановилась. Её пальцы прикоснулись к ресницам Холли, погладили нежную кожу век, словно придерживая их, чтобы они не раскрылись. Холли ощутила, что Тереза наклонилась ниже.

<<Нет, нет, нет…>>.

Тёплые губы прикоснулись ко лбу Холли.

Только прикоснулись. И больше ничего.

<<Прощай, Холли>>, — прошептала Тереза.

Она почувствовала, как сильные нежные руки подняли её и понесли. Сейчас она старалась не лишиться чувств, чтобы насладиться ощущением необычного покоя и безопасности. И она изо всех сил пыталась раскрыть глаза. Она хотела увидеть её руки.

Ведь ещё не прошло достаточно времени, чтобы рана, нанесённая карандашом, полностью затянулась. Если эта рана вообще была. Но она не могла раскрыть глаза… до тех пор, пока не ощутила, что её опустили на твёрдую землю. Только теперь ей удалось поднять тяжёлые веки и кинуть взгляд на её руки. Никаких следов раны не было! Это открытие буквально обожгло Холли… но у неё уже не оставалось сил. Её ресницы вновь начали смеживаться, и, как через туман, откуда-то издали она услышала слабый звук дверного звонка.

А потом у неё в голове тихо прозвучал голос:

<<Тебе не надо больше ничего бояться. Я сваливаю… и он тоже>>.

<<Не сваливай. Постой. Мне надо поговорить с тобой. Мне надо спросить тебя…>>.

Однако ответом ей стало только дуновение прохладного ветра, и она поняла, что осталась одна. Затем Холли услышала, как открылась дверь и раздался изумлённый возглас отца Чарли, который увидел подругу дочери, лежащую около их порога. Сбежавшиеся люди теребили её, звали… Но Холли всё это было неинтересно. Она позволила темноте окутать себя. И когда она провалилась в забытье и полностью освободилась от реальности, то стала грезить. Она опять стала Холи из Двуречья и увидела конец собственной жизни. Она увидела, как грязная, окровавленная Тереза встаёт, чтобы убить своих мучительниц. Она знала, что пришёл и её черёд. Подняв глаза, амазонка увидела её свирепое лицо, увидела животный блеск в её глазах. А затем она увидела, как всё завершилось. Промелькнувший коридор времени, встреча со своей супругой по духу…

Прощение и обещание… А потом её сознание заполнили призрачные тени. И в этом полумраке Холли мирно и спокойно проспала до самого утра.

***

Первое, что увидела Холли, проснувшись, это серые, сияющие глаза, уставившиеся на неё.

— Ну как ты? — спросила Чарли.

Холли лежала на её кровати. Из окна лился солнечный свет.

— Я… пока беспонятия. — Неясные образы парили в её голове, не складываясь в целую картину.

— Мы нашли тебя вчера ночью. Ты кинула машину далеко от дороги, но всё-таки сумела добраться сюда, прежде чем вообще свалилась.

— О… да. Я помню.

Она правда помнила; обрывки воспоминаний, как в головоломке, соединились вместе.

Майонис. Тереза. Нападение. Машина. Опять Тереза. И наконец, её сон.

Её собственный голос, произносивший:

<<Я прощаю тебя>>.

А теперь она ушла. Она ушла домой… туда, где был её дом. Холли впервые в жизни была в смятении.

— Холли, что произошло? Ты заболела? Вчера мы не знали, отправлять тебя в больницу или нет. Но у тебя не было температуры, и ты нормально дышала, поэтому мой папа сказал, что тебе надо только выспаться.

— Я не заболела.

Пожалуй, сейчас самое подходящее время рассказать обо всём Чарли. В конце концов, ведь именно поэтому она и мчалась к ней вчера ночью. Однако сейчас… сейчас, ярким солнечным утром, ей не хотелось ничего рассказывать. И совсем не потому, что Чарли могла оказаться в опасности — опасности, грозившей ей со стороны Терезы или вообще со стороны обитателей Ночного Мира. Просто Холли не нуждалась в этой беседе. Она могла сама со всем справиться. Эта проблема не касалась Чарли.

<<И к тому же я ещё не знаю всей правды, — подумала Холли. — Но, кажется, она начинает проясняться>>.

— Холли, ты хотя бы слышишь меня?

— Угу. Прости. Я в норме. Вчера у меня ужасно кружилась голова, но сейчас мне лучше. Я могу воспользоваться твоим телефоном?

— Можешь что?

— Мне надо позвонить Паулине… ну, ты знаешь, психиатру. Мне надо побыстрее с ней встретиться.

Холли вскочила и, переждав, пока предметы перестанут плыть перед её глазами, вышла из комнаты, сопровождаемая недоумённым взглядом Чарли.

***

— Нет, — отрезала Паулина. — Об этом даже и речи быть не может. — Она взмахнула руками, а затем нервно похлопала по карманам, ища несуществующую сигарету.

— Паулина, прошу! Я должна это сделать. И если ты не захочешь мне помочь, я попытаюсь сама. Думаю, что самогипноз сработает. Во всяком случае, у меня недавно довольно хорошо получилось увидеть сон о прошлом.

— Это… очень… опасно. — Паулина произнесла каждое слово почти по слогам и опустилась в своё кресло, прижав руки к вискам. — Ты разве забыла, что случилось в прошлый раз?

Холли было жаль её.

Однако она жёстко проговорила:

— Если я сделаю это сама, последствия могут оказаться ещё хуже. Правильно? А если ты загипнотизируешь меня, то будешь рядом и вытащишь меня. Ты можешь снова плеснуть на меня водой.

Паулина быстро взглянула на неё:

— Вот так вот? А что, если на этот раз это не сработает?

Холли отвела взгляд.

А затем посмотрела Паулине прямо в глаза и спокойно сказала:

— Не имею понятия. Но я всё-таки попытаюсь. Я должна узнать правду. Или я просто чокнусь.

Паулина застонала. Схватив ручку, она принялась нервно её грызть, бегая по комнате.

— Что же такое тебе хочется узнать? Допустим, если я соглашусь… — Её голос звучал подавленно.

Холли облегчённо вздохнула:

— Я хочу узнать об этом мужчине, который всё время предостерегает меня. Его зовут Майонис. И я хочу узнать, как я умерла в других жизнях.

— Отпадно. Ты что, шутишь?

— Я должна это сделать. — Холли глубоко вздохнула. Она не мигая глядела на Паулину, хотя уже чувствовала, как её глаза наполняются слезами. — Я знаю, что ты не понимаешь этого. И я не могу объяснить тебе, насколько это важно для меня. Только это… Важно.

Настало молчание.

— Ладно. Хорошо, — вздохнув, согласилась Паулина. — Но лишь потому, что для тебя безопаснее, если кто-то будет находиться около тебя.

— Благодарю, — прошептала Холли.

Затем она смахнула слёзы и развернула бумажный лист.

— Я записала пару вопросов для тебя… чтобы ты задала их мне.

— Превосходно. Отпадно. Я уверена, ты скоро получишь учёную степень по психологии, — попыталась пошутить Паулина, но бумагу взяла.

Холли пошла к дивану и устроилась на нём.

Закрыв глаза, она приказала мышцам расслабиться.

— Так, — начала Паулина. В её голосе не было прежней уверенности, как в первый раз. — Я хочу, чтобы ты вообразила себя плывущей в волнах красивого фиолетового оттенка…

ГЛАВА 12

Ей было семнадцать, и её звали Ха-накта. Она была девственной жрицей, посвящённой богине Исиде. Она носила тонкое полотняное платье без рукавов, ниспадающее от талии до самых пят. Исключая платье, на ней было широкое серебряное ожерелье с подвешенными к нему бусинами из аметистов, сердоликов, бирюзы и ляпис-лазури. Два её предплечья и запястья охватывали серебряные браслеты. Этим утром — она очень любила это время суток — Ха-накта заботливо разложила подношения Исиде перед её статуей: цветы лотоса, маленькие лепёшки и вино. Потом, обернувшись лицом к югу, она приступила восхвалять богиню, призывая её пробудиться.

Пробудись, Исида, Богиня Звёзд,