Верховная Провидица печально посмотрела на Холи, потом взглянула на Арну и помотала головой.

Затем, будто передумав, она повернулась к охотницам, но Арна опередила её:

— Тогда убьём её и покончим с этим. Ведите её сюда! — громко приказала она.

— Нет! — вскрикнула Холи.

Только что она могла сделать? К тому же её схватили чьи-то сильные руки, и она была не в состоянии вырваться. Девушка взглядом попрощалась с ней, когда её, окружённую копьями, выводили из пещеры. И тут начался настоящий ужас. Ничего подобного Холи даже вообразить себе не могла… она была уверена, что даже главные никогда о таком не слыхали. Чужая оказалась существом, которое не могло умереть. Арна первой пронзила её копьём. Бледно-серый кремневый наконечник вонзился в бок чужой, и из раны брызнула кровь. Холи сама видела это. Ей удалось выскользнуть из рук удерживавшей её охотницы, и она выбежала из пещеры, всё ещё пытаясь как-то помешать палачам. Только вдруг рана девушки затянулась, и кровь прекратила течь. Все ахнули. Арна не могла поверить собственным глазам. Она подняла копьё и опять ударила. А потом глядела с раскрытым ртом, как и новая рана побледнела, а затем затянулась. Она начала наносить удар за ударом. Но лишь те раны, в которые копьё погружалось вместе с частью древка, оставались открытыми.

— Она демоница… — прошептала одна из амазонок.

Все были перепуганы. Однако никто не двинулся с места. Оставить чужую и позволить ей уйти было очень опасно. Холи заметила, что с амазонками что-то случилось. На их лицах появилось что-то новое и устрашающее. Страх перед неизвестным изменил их, сделав жестокими.

Амазонки её племени прежде никогда не мучили даже зверей, добивая раненых сразу.

Только сейчас их трудно было узнать… Они издевались над человеком.

— Может быть, она и демоница, но она истекает кровью, — прошептала одна из охотниц, нанеся очередной удар. — Она ощущает боль.

— Принесите факел, — сказала какая-то амазонка. — Поглядим, станет ли демоница гореть!

То, что случилось дальше, превратилось в кошмар. Холи показалось, что она попала в центр тайфуна; она видела всё, что происходит вокруг, пыталась сражаться, только не могла ничего сделать. Отовсюду сбегались амазонки. Они волокли факелы, каменные топоры, кремневые ножи… Племя превратилось в единое большое существо, одно стадо, упивающееся своей жестокостью.

Оно потеряло разум и стало неуправляемым.

Холи отчаяно посмотрела в сторону пещеры, где Верховная Провидица осталась сидеть на своём троне. Помощи от неё ждать было нечего. Амазонки орали, жгли чужую огнём, кидали в неё камни. Она упала, истекая кровью, с ранами, дымящимися от ожогов, не в состоянии сопротивляться. Но она не умирала. Она пыталась уползти. Холи тоже орала… она всё время орала и ревела, колотила охотниц по плечам, а они отбрасывали её в сторону. И это всё продолжалось и продолжалось… Даже маленькие девочки, расхрабрившись, выбегали вперёд и кидали в чужую камнями.

Однако она всё не умирала. Холи почти лишалась чувств. Её горло разрывалось от ораний, а в глазах стоял туман. Она больше не могла всего этого видеть, не могла выносить аромата крови и горящей плоти, слышать звуки ударов… Только деваться было некуда.

Выбраться отсюда не было никакой возможности. Это была её жизнь… Она должна была оставаться тут и сходить с ума…

ГЛАВА 8

Задыхаясь, Холли сидела в кровати.

Некоторое время она не могла вспомнить, где находится. Сквозь щель в шторах проглядывал бледный рассвет — почти как тот, который видела Холи, — и она подумала, что её кошмар пока продолжается. Однако постепенно предметы в спальне начали виднеться отчётливее. Книжный шкаф, набитый книгами и увенчанный окаменелым трилобитом на подставке. Туалетный столик, загромождённый всякой ерундой. Плакат с изображением велоцираптора и тиранозавра.

<<Это я. Я помню себя>>.

Никогда ещё Холли не была так счастлива от этой мысли и никогда так не радовалась пробуждению. Однако этот сон… только что приснившийся ей, — он был о том, что с ней случилось… Да, это произошло давным-давно, но ничего в её сне не напоминало те давние времена, когда, скажем, жили тиранозавры, о которых она столько читала. А о трилобитах и упоминать нечего. Несколько тысяч лет назад — это всего-то позавчерашний день для Матери-Земли. Однако всё это действительно случилось, Холли теперь это знала. Она примирилась с этим. Когда она заснула, её подсознание отодвинуло завесу прошлого и позволило ей увидеть, что случилось с Холи дальше.

<<Тереза!.. Амазонки моего племени её мучили. И бог знает, как долго это длилось… Как хорошо, что мне не пришлось увидеть, что случилось дальше. И разве это не меняет положения вещей?>>

Холли всё-таки не знала, чем всё завершилось. И она не была уверена, что хочет это знать. Однако теперь обвинять Терезу за всё, что бы ни произошло впоследствии, было трудно. Она ощущала себя виноватой.

<<Господи, что же я наговорила ей — это просто ужасно… Почему я всё это сказала? Я так разозлилась… и совсем вышла из себя. Меня охватила такая неприязнь, что захотелось “достать” её как можно сильнее. Я правда думала, что она может быть опасна, очень опасна. Я крикнула ей, чтобы она убралась навсегда. Но как же я могла? Ведь мы — родственные души, она моя супруга по духу!>>

Холли ощущала внутри странную пустоту — словно дерево, выжженное молнией.

<<Ты чувствуешь опустошённость, — смутным дуновением прошелестел ледяной голос внутри, — но ты сказала Паулине, что Тереза продолжала убивать тебя вновь и вновь. Разве это можно оправдать? Она вампирша, хищница, опасная по своей природе. Может быть, она сама ничего и не может с этим поделать, только это не значит, что ты снова должна погибнуть. Ты что, собираешься позволить ей убить себя и в этой жизни?>>

Холли разрывалась между жалостью к Терезе и глубоким инстинктивным страхом перед опасностью. Видимо, ледяной голос внутри был голосом разума.

<<Продолжай жить как прежде; можешь жалеть её сколько хочешь, — наставлял он Холли, — только держись подальше от неё>>.

Она ощущала, что необходимо принять какое-то решение, хотя при мысли об этом её сердце цепенело. Холли оглядела спальню и посмотрела на часы, стоявшие около кровати…

<<О господи… колледж!>>

На часах уже четверть седьмого, и сегодня пятница. Колледж сейчас казался ей чем-то далёким, чем-то из прошлой жизни…

<<Но это же не так! Ведь это моя жизнь, настоящая жизнь, единственная, которую можно считать реальной. Надо откинуть всю эту ерунду о перевоплощениях, вампиршах и Ночном Мире. Надо забыть о ней. Я прогнала её, и она ушла. А мне надо возвратиться к нормальной жизни>>.

От этих мыслей Холли вдруг ощутила себя подтянутой и свежей, словно только что приняла холодный душ. Она правда приняла душ, надела брюки и простую футболку и уселась завтракать с папой, который то и дело кидал на неё внимательные взгляды, только не задал ни одного вопроса, пока завтрак не завершился.

А потом спросил:

— Вчера вечером, когда ты была у докторши Уинфилд, всё прошло хорошо?

Разве это было только вчера? Казалось, прошла уже неделя.

Холли дожевала кукурузные хлопья и наконец проговорила:

— М-м… А что такое?

— Она звонила, когда ты была в ванной. Мне показалось, что она… — отец Холли умолк, подыскивая необходимое слово, — озабочена. Более того, встревожена. Правда, до истерики дело ещё не дошло.

Холли посмотрела в лицо отца — умное загорелое лицо. Взгляд его синих глаз — а не зелёных, как у Холли, — был прямым и проницательным. Холли хотелось рассказать папе всю историю — только позже, когда будет время, и после того, как она сама обдумает произошедшее. Особой срочности в этом не было. Сейчас всё уже позади, и, пожалуй, она не нуждалась в совете.

— Паулина вообще много о чём переживает, — рассудительно проговорила Холли. — Думаю, поэтому она и стала психиатром. Вчера она попыталась провести со мной что-то типа сеанса гипноза, только это не шибко сработало.