– Не бойся меня, сладкая, – его, кажется, забавляет моя реакция, – привыкай…

– Кто вы? – голос меня вполне слушается, а последнее его слово пугает, – как я здесь?.. И зачем?

– Не помнишь, как сватали? Ничего себе…

Он что-то малоразборчиво цедит сквозь зубы, злобно настолько, что становится понятно – ругается.

– Плохо помню…

– А они еще мне говорили, что ты сама по себе такая… – он неожиданно вскидывает на меня взгляд, настолько жгучий, что меня к месту припаивает, – а я же помню… Что не такая… Еле добился названия травы, что тебе всунули…

Он опять ругается, а я стараюсь осознать услышанное.

То, что этот мужчина с повадками зверя говорит про моих родных, уже ясно. Но почему я у него?

Кто он такой?

– Кто вы?

– Я? Тебе и этого не сказали? – он неожиданно усмехается, его зубы – ровные, белые, сверкают в полутьме, оттеняясь чернотой бороды. Красивый… А ведь он красивый… Если б не ужасные обстоятельства, то я бы… Посмотрела ему вслед, точно.

Неожиданные мысли пугают до дрожи, я судорожно сжимаю себя, закрываясь от всего мира.

– Я – Азат Наракиев, – становясь серьезным, говорит он, – твой жених.

Жених… Жених? Он? Мой жених?

Ох… Ну конечно, глупая ты дурочка… Он сидел по правую руку от хозяина дома… Жених… Меня отдали чужому мужчине. И даже до свадьбы! Не дожидаясь свадьбы!!!

Я бы отшатнулась еще дальше, если б уже не была в самом углу.

Углу, из которого нет выхода!

Фамилия жениха мне говорит о многом. В частности, о том, что его семья в родстве с Президентом страны. Надеюсь, это не его сын?

Это было бы слишком безумным даже для такой безумной ситуации… В конце концов, кто я и моя семья и кто Наракиевы?

– Вижу, знаешь про меня, – удовлетворенно кивает он, – непонятно, зачем надо было тебя опаивать?

– Потому что я не собираюсь за вас замуж, – хрипло отвечаю я, с вызовом задирая подбородок.

– Почему? – удивляется он. Искренне так.

– Потому что не хочу. Поймите, я – не соглашалась! Меня сюда силой привезли!

– Видел я эту силу, – усмехается он, и в этот раз совсем не кажется мне красивым!

Нет!

Есть в нем что-то звериное, дикое… Я испуганно смотрю на него, ожидая продолжения. И дожидаюсь.

– В клубе ты не выглядела напуганной. И вытащенной на танцпол силой. И задницей крутила вполне профессионально… Знал бы, что моя невеста по клубам ходит, отказался бы от женитьбы, несмотря на то. Что ты – Перозова.

– Какое отношение имеет моя фамилия…

Я пропускаю мимо ушей его оскорбления, понимая, что сейчас они, скорее всего, даже на пользу мне. Его плохое мнение о невесте – это хорошо. Может, откажется от меня? Пусть так! Пусть лучше позор от нахождения в доме мужчины будет, но не замужество!

– Ты не знала разве? Мой дед и твой дед уговорились еще пятьдесят лет назад, что наши семьи породнятся. С твоим отцом – не получилось. Он женился против отцовского благословения и уехал в Европу. Ты не знаешь? Твои родные не общались с твоим отцом долгое время. Пока не родилась ты. Ты, обещанная мне.

– Это… Это глупость какая-то… Глупость… – бормочу я, отказываясь верить в этот бред.

– Не глупость, – машет он отрицательно головой, – традиции. Я их уважаю. Я деду пообещал… А твой отец – своему отцу. Тебя отдать в нашу семью.

– Нет…

– Почему нет? Что тебе не нравится? Я? Может, если б не спасал тогда, в клубе, лучше бы было?

– Нет…

– Я тогда не знал, кто ты. Просто понравилась. А потом, когда понял, что ты – Перозова… Подумал, что такая жена мне ни к чему. Мне нужна чистая девушка… А ты – задницей вертела перед мужиками…

– Тогда зачем взял? – хриплю я, не в силах осознать до конца весь этот ужас с обещаниями, традициями и людьми, так легко распоряжающимися чужими жизнями.

– Понравилась… – он неожиданно делает резкое движение ко мне, прихватывает жесткими пальцами за подбородок, цедит прямо в губы, – хоть и зараза блудливая, а красивая до тумана в глазах… Захотел.

– Нет… – у меня хватает сил если не сопротивляться, то хотя бы обозначить свой протест.

– Посмотрим…

Он резко отпускает подбородок, и я, не удержавшись, валюсь на кровать. Вскрикиваю, подхватываюсь и опять отползаю в угол.

Теперь мне страшно, так страшно, как никогда до этого!

Зверь, так явно обозначивший свое желание, так откровенно не обращающий внимания на мое мнение, мое нежелание происходящего, зловеще скалится в полутьме.

Он не спаситель мой, нет! Он – захватчик! Мучитель!

– Поспи пока что, – коротко бросает он, вставая, – тебе силы нужны будут. До свадьбы ты пробудешь здесь.

– Но так же нельзя… – с трудом вспоминаю я традиции.

– Я договорился с твоими родными. Тебе терять все равно уже нечего, – презрительно швыряет он мне в лицо грязь оскорбления и выходит за дверь.

А я смотрю ему вслед, не замечая, как слезы текут по щекам.

В комнате темно, все завешано какими-то странными, удушающе пахнущими ковриками, коврами, полотенцами и половичками.

Немного напоминает местный краеведческий музей, с экспозицией быта наших предков. Да, и моих тоже.

Я уже несколько раз прошла-прощупала все углы и закоулки, простучала пол в каждой половице, надеясь найти… Хоть что-то… Тайный ход? Подпол? Сама не знаю, что искала, но хоть чем-то занять руки и голову – и то выход. Не сидеть же и плакать?

Хотя, этим я тоже немного позанималась. И поплакала, и побила кулаками о дубовую дверь, и покричала в маленькое, больше похожее на бойницу, окно.

Но уже тогда я понимала, что все это бессмысленно. Слезы мои никто не увидит. А тот, кто увидит… Не пожалеет. Он – точно нет.

Дверь явно выдержит нападение сарацинов, а не только мои мелкие кулачки.

А окно выходит на красивый водопад. Дом, в котором меня заперли, стоит как раз рядом. И одна стена – обрыв… Именно туда и смотрит окно моей тюрьмы.

Устав бегать по комнате, я бессильно валюсь на пушистый ковер, покрывающий пол рядом с низкой кроватью, застеленной пестрым красивым покрывалом, и замираю, пытаясь придумать, что делать дальше.

Голова пустая совершенно, глупая-глупая. Не понимаю, что делать, не понимаю, как вообще умудрилась оказаться в такой ужасной ситуации.

Это все последствия того ужасного чая, которым угостили меня родственники.

Еле пришла в себя ведь!

И то, лишь физическая активность помогла…

Он сказал отдыхать, перед тем, как запереть меня.

Вот я и отдохнула, обшаривая все закоулки этой комнаты.

И постепенно приобрела ясность мыслей и вполне сносную резвость тела.

Вот только попытки мои ни к чему не привели.

Значит, надо как-то по-другому.

Может… Может, все же попробовать поговорить? Ведь он же… Умеет разговаривать, да?

На сватовстве молчал. И сверлил меня этим ужасным зверским взглядом, от которого душа в пятки уходила.

Но потом-то, когда сюда приехали… Он же человек. Должен понять, насколько я не рада ему. Какой интерес брать сопротивляющуюся женщину?

Я пытаюсь встряхнуться и продумать наш разговор.

Проблема в том, что его реакцию предугадать не могу, не сталкивала меня жизнь раньше с подобными людьми.

Но ведь я учусь на психологическом, пусть и на первом курсе, но все же… Новейшие практики, умение обуздывать диких животных…

Пригодится, все пригодится!

Выдыхаю, делаю несколько упражнений для успокоения дыхания…

И пропускаю момент, когда дверь открывается, почему-то совершенно бесшумно, и на пороге возникает он.

Я захлебываюсь очередным дыхательным упражнением и мучительно долго хватаю ставший густым, словно сметана, воздух, не умея отвести взгляда от мощной, огромной просто фигуры, сразу же заполнившей комнату своей дикой агрессивной энергетикой.

Господи, он и в самом деле словно зверь дикий! Все мои инстинкты воют, насколько опасно находиться рядом! Что надо бежать! Бежать! Бежать!