– Это – Гермес, вестник богов, – сказал Акрион сдержанно. – Он забрал меня с арены, когда я уже попрощался с жизнью.

– Ну, дела, – произнёс Спиро, приглядываясь к Кадмилу – без особого, впрочем, трепета. – Славься, о Долий-Душеводитель! Большая честь для простого человека вот так встретить олимпийца. Славься, о Агорей хитроумный. Славься, о Ктарос велеречивый…

Кадмил промолчал.

– А где остальные? – спросил Акрион. – Которые… ну, были с нами?

Спиро махнул рукой.

– Перебили всех, – проскрипел он. – Я сам-то едва очухался. Меня вместе с прочими волокли на труповозку, думали – дохлый. А у эдиторов, чтоб их Кербер драл, есть обычай. Проверять мертвецов калёным железом. Это, значит, чтобы никто не прикинулся трупом и не утёк. Ну, и меня приложили – а я оттого очнулся.

Он показал свежий, в блестящих пузырях ожог на лодыжке.

– Как дёрнусь! Как взвою! – губы снова раздвинулись, демонстрируя дыру меж зубов.

– И что ж, тебя пощадили? – покачал головой Акрион.

– Коли раб живой – значит, надо вернуть хозяину, – развёл руками Спиро. – Кинули меня на тележку, замотали башку, чтобы, стало быть, последние мозги не вытекли. И привезли сюда. Для выздоровления и получения положенных плетей от ланисты. А тут – вы. И вот я не в Аиде и плетьми не битый. Считай, дважды повезло!

Он подмигнул Акриону.

Между тем лудии вновь собрались посредине двора – облачённые в доспехи, при оружии. Они заметно повеселели. Здоровяк-фракиец басовито хохотал, рядом улыбался кудрявый юноша. Остальные, впрочем, смотрели довольно хмуро: всё ещё боялись, как бы чего не вышло. Половина Акрионова войска носила вычурную, блестящую, но скудную броню, рассчитанную на театральный бой – наручи, поножи, душные закрытые шлемы мирмиллонов и гопломахов. У тех, кому не посчастливилось разжиться солдатским доспехом, торсы были открыты: в оружейной попросту не нашлось нагрудников. Лудиям в бою не полагалось ни линоторакса, ни панциря. Но у всех имелись щиты: эллинские либо тирренские, тяжёлые, надёжно прикрывавшие тело.

Издав невнятный возглас, Спиро скрылся в оружейной и тут же вернулся, волоча за собой круглый аспис.

– Держи, пацан, – шепеляво, чуть задыхаясь сказал он Акриону. – Вдруг враги, а ты, считай, с голой жопой.

«И то верно, – спохватился Акрион. – Забыл совсем!»

– А ты как же? – спросил он, просовывая руку в скобу на изнанке щита.

Спиро криво усмехнулся.

– Мне б нынче на ногах устоять, не то что такую махину переть, – сказал он. – Ежели чего, за тобой спрячусь.

Кадмил сухо кашлянул.

– Давай, Акрион, командуй, – сказал он. – Надо спешить. Мы с нашим другом пойдём позади.

Он щёлкнул Меттея по бритому затылку. Акрион кивнул и, перехватывая поудобнее аспис, зашагал к воротам.

– За мной! – крикнул он, оказавшись снаружи.

Лудии устремились на волю. Возникла толчея, послышались возгласы, раздались грубые, отрывистые смешки. «Варна, (непонятное слово), ногу отдавил!» «Ну и ты мне отдави… У, шуток не понимает!» «Могу вторую отдавить ещё». «А копьём в глаз хочешь?» Прочего Акрион не мог разобрать. Близкая свобода, как видно, будоражила недавних рабов, настраивала на лёгкий лад. Больше всех по-прежнему веселился светлоголовый фракиец.

«Нужно было сперва их построить, – пришла запоздалая, досадная мысль. – И вообще, надо бы строже, а то не совладаю…»

Акрион отступил, пятясь, в смятении оглядывая свой отряд, который походил на разбойничью шайку – кое-как вооружённую, шумную. Хотел скомандовать «Стой! Стройся!» Помедлил, сплюнул. Сердце прыгнуло, будто шёл по узкому мостику над стремниной. Не ослушаются ли? А как быть, если ослушаются?.. Он уже совсем собрался отдать команду, когда лудии вдруг разом затихли, словно им с размаху залепили рты кляпами. И в тяжёлом молчании Акрион услышал, как что-то прозвенело у него за спиной. Так звенит хорошо наточенное железо в крепкой руке.

Он обернулся.

На пыльной дороге, подходившей к воротам, двумя рядами стояли солдаты. До них было примерно двадцать шагов. Спереди держались плечом к плечу копейщики, одетые в бронзовые панцири и шлемы. Высокие щиты сомкнулись непробиваемой стеной крашеного, усеянного заклёпками металла. Из узких щелей между щитами глядели жала копий.

А во втором ряду были лучники. Со стрелами, наложенными на тетиву.

Один из лудиев позади Акриона выбранился. Другой испустил долгий стон – скрипучий, отчаянный. «Ми та кнаре! – произнёс кто-то. – Так и знал!» Акрион, не оборачиваясь, вскинул руку.

– Сэру! – скомандовал он враз пересохшим ртом. – Стоять!

Просто, чтобы показать, что владеет ситуацией.

Хотя, разумеется, ситуацией здесь владел совсем другой человек.

Во вражеском строю возникло движение. Растолкав лучников и раздвинув стену щитов, вперёд выступил богато одетый толстяк. Это был Тарций, кузен Меттея. Приглядевшись, Акрион разглядел позади солдат пышные носилки, на которых принесли вельможу.

– Кто-то из ветеранов успел в город сбегать, – вполголоса заметил Спиро, невесть когда успевший подобраться и встать рядом с Акрионом. – Настучали, суки, хозяину. Что ж, сами виноваты. Надо было двигаться живей.

Тарций поднёс к блестящим от помады губам медную театральную воронку. Ближайший солдат опустился перед ним на колено, заслонил скутумом брюхо повелителя. Тот нетерпеливо оттолкнул край щита.

– Куда это вы собрались? – раздался брюзгливый, усиленный воронкой голос. – Никак, погулять захотелось?

Браслеты на запястьях Тарция сверкали, соревнуясь в блеске с серьгами.

– Я – царь Эллады! – крикнул в ответ Акрион. – Эти люди свободны, они идут со мной! Их ждёт щедрая награда и богатая жизнь!

На самом дне сердца трепыхалась надежда, что лудии, услышав такое, разразятся торжествующим кличем. Но фразы, наспех выдернутые из затверженной накануне речи, прозвучали пусто и нелепо. Похоже, это почувствовал не только Акрион, поскольку лудии не проронили ни слова. Ни один из них.

– Ну вот ещё, – недовольно сказал Тарций в воронку. – Какой еще царь? Какая Эллада? Он же бредит, бойцы. Ему третьего дня дали по башке, вот и возомнил невесть что. Ни в какую Элладу он вас не поведёт. Дойдёте до порта, разгромите пару борделей, упьётесь, и вас повяжет стража.

Среди лудиев поднялся тёмный глухой ропот. Акрион стиснул зубы. «Почему он до сих пор не отдал приказ меня застрелить? – пронеслось в голове. – Наверное, боится, что ребята тогда озвереют и бросятся в атаку… Зря боится, пожалуй. А может, хочет взять живым, чтоб запытать потом до смерти?»

– В порту ожидает корабль! – он взмахнул рукой. – Две недели морем – и мы у цели!

Затем он рискнул обернуться. Три дюжины бойцов толпились у ворот школы, сжимая празднично украшенное оружие, прикрывшись узорчатыми щитами. Кто-то говорил с соседом, кто-то кряхтел, кто-то бурчал под нос. Смуглый парень хмурился, фракиец кривил физиономию в зверской гримасе, силясь понять, что же сейчас произойдёт. Ближе всех стоял курчавый юноша, на чьём заострившемся от ужаса лице особенно был заметен крупный нос. Юноша не двигался, только всё время водил глазами – смотрел то на Тарция, то на Акриона, то на вражеские щиты.

– Предлагаю вот что, – вновь заговорил Тарций, обращаясь по-прежнему к лудиям. – Вы сейчас возьмёте этого дурачка-крейке и отдадите солдатам. После этого мы всё забудем и продолжим тренировки. А вечером я пришлю бочонок лучшего вина. И все за ужином напьются вволю. Действуйте!

Лудии не двигались с места. Ропот их становился всё громче. Они вот-вот могли решиться… Решиться на что?

Акриону вдруг показалось, что он падает в бездонную яму. Затея от начала до конца была дурной; теперь он понимал это с жестокой ясностью. Хотел сделать по-своему. Освободить рабов. Вернуться на родину во главе войска. Показать богам, на что способен… Несчастный актёришка! Да ты сейчас погибнешь.

И погубишь других людей.

Снова.

– Тарций врёт! – отчаянно подбирая слова, крикнул он лудиям. – Не верьте! Вас бросят львам!