— Драко, не хочешь развеяться?..

Малфой так заскрежетал зубами, что ему показалось на мгновение, что они вот-вот раскрошатся. На лбу вздулась гневная жила, а в висках назойливо зазвучал приглушенный голос Астории Гринграсс. Ее мягкий локон пощекотал его челюсть, а изысканный пудровый аромат духов окутал затуманенное алкоголем сознание. Драко сжал пальцы так, что они мерзко хрустнули, а на костяшках вздулись тонкие фиолетовые вены. Внутри все пылало и рушилось от той сдерживаемой ярости, которая клокотала в Малфое уже несколько месяцев подряд. Он, глубоко вздохнув, чуть повернул голову, позволяя Астории видеть тонкую, выразительную линию нижней челюсти и оттененный изумрудно-бархатным сумраком безупречный профиль. Девушка пробежалась кончиками теплых изящных пальцев по обнаженной шее, на которой выделялись жилы и бешено пульсирующая сонная артерия. Малфоя передернуло, когда он пронзил Гринграсс обжигающе холодным, безразличным пепельно-серым взглядом, а она томно прикрыла густыми ресницами сверкающие нефритовыми искрами глаза. Такое красивое лицо, как у Астории, он видел только на полотнах Боттичелли — совершенное благородство линий, идеальные пропорции, яркие, гармоничные краски. Но не то. Слишком правильный овал лица, чересчур пухлые и алые губы без единой трещинки, излишне глянцевые волосы с медным отливом. Все слишком приторное и вылизанное, как у дорогущей фарфоровой куклы на прилавке магазина игрушек. Красивая пустышка с бессмысленным взором наивно распахнутых глаз. И этот запах… Он совершенно не подходил этой девушке. Он был словно чем-то отдельным, что вьется за Асторией чужеродным шлейфом.

— Если ты думаешь, что я настолько пьян, что начну спать с тобой, то ты ошибаешься, милая, — в бархатном шепоте Драко проскользнули ноты льдистой насмешки, и девушка обиженно дернулась, очнувшись от гипнотического голоса Малфоя.

— Но, Драко… Разве тебе не хочется?.. — ее пленительное мурлыканье могло свести с ума кого угодно.

Губы Малфоя исказила полубезумная усмешка, в глазах сверкнула пугающая своей жестокостью и помутнением сталь. В бледной руке вновь оказался стакан с Огневиски, и через несколько мгновений запах дорогого алкоголя, оставшийся на тонких губах, смешался с холодным ароматом умопомрачительного одеколона. Астория не могла отвести взгляд от Малфоя, напоминавшего роскошного хищника, затаившегося в ожидании добычи.

— Скажи, ты и правда такая дура? — он издал едкий, почти сумасшедший смешок. — Или только прикидываешься?

Девушка оскорбленно вздохнула, выпрямив спину и взглянув на недобро ухмыляющегося молодого человека. Астория плотно сжала губы и тяжело сглотнула, когда на уши нещадно надавила грохочущая музыка. Малфой уже безразлично отвернулся, как от надоевшей игрушки. В груди у Гринграсс противно защемило и она, круто развернувшись на каблуках, отправилась к сестре, которая искусно кокетничала с обкурившимся Уорингтоном. Малфой злобно хохотнул. *** Флоренс попыталась приоткрыть глаза, но в голову ударила такая пронзительная вспышка боли, что девушке показалось, будто череп раскололся надвое и осколки впивались в кожу головы. Ее грубо тащили за шиворот, пиная в голень тяжелыми сапогами. По лбу текло что-то липкое и горячее, стекающее на брови и попадающее в глаза. Нос словно раскрошили гигантским молотом, и теперь виски простреливала невыносимая режущая боль, которая затуманивала глаза. Иссохшие разбитые губы стянула кровавая корка с отвратительным привкусом железа и соли, язык во рту распух и совершенно не ворочался. Кисти посиневших рук, на которых расплылись длинные кровоточащие порезы и глубокие ссадины, онемели из-за толстых грубых веревок, впивающихся в исцарапанную кожу. Отяжелевшие веки не удалось разлепить: на ресницах засохла кровь, а из левого глаза сочилась какая-то омерзительная слизь. Но перед заплывшим взглядом мелькали жуткие темные тени, кожа покрылась мурашками из-за пронизывающего сырого холода, пахло прелыми листьями, мокрым камнем и чем-то тяжелым.

— Что мы им скажем, Пиритс? — над ухом прогремел страшный хриплый голос, из-за которого по телу девушки пробежала крупная дрожь, а перед глазами вспыхнули слепящие блики боли. — Ты станешь говорить про тот указ?

— Ты достал меня! — второй человек, шедший впереди, раздраженно рыкнул. — Я же сказал тебе, тупица: НЕТ! И если ты проболтаешься, то я…

— Понял, понял… — обиженно пробурчал егерь, хлестко встряхивая Флоренс. — Шевелись, кляча! Иначе мы научим тебя послушанию!

— Полегче, Струпьяр! — гнусно ухмыльнулся Пиритс. — Ты и так изрядно потрепал девчонку. Не забывай, что она предназначена для развлечения, а не для измывательств. Хоть и грязнокровка, но хороша!.. — Пожиратель бегло оглядел пленницу и мимолетно скривился от ее истерзанного вида. — И все же ты перестарался! В таком виде мы за нее ничего не получим.

— Ничего, если леди Малфой помашет палочкой, то превратит эту шваль в нечто приличное! — Струпьяр пошло облизнулся. — А уж если она берегла свою киску для такой же мрази, как она… То мы сможем неплохо отдохнуть! — егерь раскатисто хохотнул.

Они остановились. Девушка едва не взвыла, когда она, попытавшись приподнять руки, получила оглушительную затрещину от Струпьяра. Раскалывающаяся голова закружилась, темные мутные пятна поплыли и Флоренс почувствовала, как медленно оседает на грязную сырую плитку, покрытую липким месивом. В лицо ударила мелкая противная изморось, и раны на щеках стало разъедать, будто кислотой. В ушах зазвенел ватный гул, через который пробивалась шумная ругань Пиритса и Струпьяра, потом оглушающий свист ветра и медленный лязг ржавых ворот.

— Итак, чем порадуете на этот раз? — тихий вкрадчивый голос с визгливыми нотами окутал девушку воспоминаниями из худших ночных кошмаров.

— Мадам, мы нашли эту грязнокровку в убежище под мощной защитой, — тон Пиритса стал тошнотворно-елейным, его короткие грязные пальцы до хруста сжали локоть пленницы, вынуждая рывком подняться на ослабевшие ноги. — Она явно не простая беглянка, и мы посчитали нужным показать ее вам, прежде чем прикончить это магловское дерьмо. Может, она будет полезна для вас или Темного Лорда…

— Где вы только откопали эту омерзительную тварь? Она же настоящая уродина! — Беллатриса Лестрейндж вцепилась длинными костлявыми пальцами с грязными ногтями в окровавленный подбородок девушки, опаляя вонючим дыханием разбитое лицо. В ее тоне сочилось такое презрение и брезгливое отвращение, что Флоренс передернуло.

—Вообще-то она ничего, мадам, — виновато произнес Пиритс, злобно покосившись на стушевавшегося Струпьяра. — Но мы несколько перестарались, пока девчонка сопротивлялась…

— Девчонка?! — истеричным эхом отозвалась Беллатриса, крепче сжимая пальцы, отчего Флоренс болезненно застонала. — Сколько же ей?

— Шестнадцать-восемнадцать, думаю, — подал голос егерь. — Если она не окажется нужной, то сможет послужить неплохой игрушкой для усталых слуг Лорда…

Беллатриса оскалилась в порыве фанатичной радости, обнажая черные зубы.

— Какая прелесть! — она жутко расхохоталась. — Ведите эту шалаву в поместье! Если понадобится, мы вызовем детей для опознания! Живее!

Лестрейндж взмахнула полами грязной, пропитанной кровью и потом мантии, исчезая в зловещем мутном тумане, скрывающем очертания Малфой-Мэнора. ***  — Белла, в чем дело? Куда ты… Нарцисса Малфой, вышедшая в Большую столовую, осеклась и в ужасе расширила глаза, увидев то, что приволокли Струпьяр и Пиритс. Окровавленное тело с глухим хрустом рухнуло на начищенный до блеска пол из черного мрамора. Миссис Малфой прижала бледную ладонь ко рту, дрожа от смятения и кошмарности представшего перед ней зрелища. Худое тело облепляла изодранная одежда, покрытая комьями жирной гнилой грязи, на руках с длинными пальцами вздулись синие вены, под коротко стриженые ногти изящной формы забилась земля, смешанная со слизью и песком. Тонкая кожа испещрена глубокими порезами, из которых сочится темная кровь. На джемпере повисли окровавленные клочья каштановых волос, выдранные с кусами кожи. Левый глаз жутко заплыл, из него сочился вонючий гной, смешивающийся с кровью и липкой грязью. Расквашенный нос распух, покрытый порезами, из рассеченной губы струйкой бежала горячая кровь. Заливистый безумный хохот Беллатрисы вдребезги разбил звенящую тишину.