Медленно ступая по песку, Алек всё глубже уходил в себя, будто попавшись в какие-то сети, способные мгновенно погладить всё сознание целиком. И снова возникло воспоминание, вполне уместное, про прошлогоднюю поездку: тогда Беляк совсем рано ушёл спать, оставив неловкое молчание между Егором и Алеком. Только это было по большей части воспоминание Егора, топившее его очень много лет.
— Ты же знаешь, что я сменил несколько школ? — по правде говоря, он упоминал об этом довольно часто. — Знаешь, конечно же.
Алек не стал ничего говорить, по взгляду Егора было ясно, что он и не нуждается в каких-либо ответах. Тот уставился в костёр, подперев щеку ладонью, и лицо его менялось с каждым мгновением. Будто он нашёл в себе силы заглянуть страху в глаза, словно воссоздал весь тот кошмар, что плескался в его мыслях, поставив его перед собой. Неудивительно, что это было очень сложно, ведь олицетворением всего этого ужаса оказались настоящие люди, избавленные от такой роскоши, как человечность.
— Во второй школе был полный аут. Из-за того, что я сильно отставал в учёбе, меня засунули в тот класс к таким же неуспевающим. Наверное, они вообще были лишены всего доброго. Меня не приняли, как ты мог догадаться, — на последнем слове голос немного дрогнул, и Егор, прежде чем продолжил, тяжело вздохнул. — Потому что… да потому. Их… трое было, всегда вместе держались, но я умудрился перейти дорогу только одному. Только злости в нём было собрано на всех них. Ну… зато теперь я знаю, что будет, если пользоваться твёрдыми продолговатыми предметами.
Монолог прервался. Но только всё было ясно настолько, что в продолжении его слова не нуждались. Больше в тот вечер он не проронил ни звука, только молча глотал обиду вместе со слезами. Он не позволил себе тогда издать хоть один всхлип, только единожды шмыгнул носом, но так, что никому бы и в голову не пришло обратить на этот звук внимания.
Трудностей доверия, особенно к Алеку, Егор не испытывал никогда. Решившись на это откровение, он знал, что к нему проникнутся сочувствием, и понимал, что в ответ вряд ли что-то услышит. Но Алек был именно тем человеком, который смог понять его с полуслова, и то, что он не стал задавать лишних вопросов, уже было поводом для благодарности. Наутро Егор снова вёл себя, как и всегда.
Только теперь было понятно, насколько ему трудно приходится жить. Жить после изнасилования.
Слишком поздно до Алека донеслись посторонние звуки, чересчур резко вырвав его из воспоминаний. Треск веток под ногами был остановлен тишиной, а после раздались возгласы изумления, отчего он сразу начал переживать, не нарушил ли чужие границы. Он неуверенно заёрзал на торчащем корне дерева, на котором сидел всё это время.
— Не-не-не, остановись, не нужно, — грубоватый голос призвал его к спокойствию.
«Ну что за нахер? Можно уже спокойное утро, а?» — смело воскликнул в своей голове Алек, но глазами испуганно уставился на источник человеческой речи.
— Ты так хорошо сидел, я, наверное, напугал тебя? Я не хотел…
На вид взрослый и, стоит подметить, милый парень, стоял прямо перед ним. Он то и дело вытягивал ветровку, в карманах которой держал руки, очевидно, испытывая неловкость. Недлинные волосы забавно торчали в разные стороны, задорно колыхаясь при ветре; сам он стоял ровно, только одной ногой приспустившись на песок с такого же небольшого обрыва, как и около лагеря Алека. Он казался невероятно высоким, хотя стоял совсем недалеко. Юноша выглядел хулиганисто, но ему шла эта лёгкая неаккуратность.
— Меня Игорь зовут, — он протянул руку и слегка улыбнулся, когда встретился с испуганным выражением лица. Не дожидаясь каких-то реплик, он продолжил говорить: — Как же трудны люди, когда их ненароком вытаскиваешь из глубоких раздумий, правда?
Алек, наконец собравшись с мыслями, представился в ответ. Воцарилось неловкое молчание, которое не пропало и в тот момент, когда Игорь, недолго помявшись, присел рядышком с ним.
— Вчера вечером приехали, да? Слышал вашу компашку до поздней ночи, мы соседи, если что. Надеюсь, подружимся, — ухмыльнулся он.
— Это… отцы наши, а не мы. Я тоже надеюсь, Игорь, — невнятно проговорил Алек, растянув имя своего нового знакомого, будто пробуя на вкус.
Теперь, когда он был ближе, было несколько проще его осмотреть. Широкие плечи и рельефная грудь навевали мысли, что он занимается плаванием. Алек нескромно скользнул по нему взглядом ещё раз, пользуясь тем, что Игорь интересовался берегом напротив: густые тёмные брови, гладкая кожа, красивая шея с мужественно выпирающим кадыком.
— Э-э-э, слушай, — растерялся Алек, когда тот к нему повернулся. Его глаза, тёмно-синие, как океанские глубины, завораживали, и он ляпнул первое, что пришло в голову, дабы не выглядеть идиотом: — А ты ночью выстрел слышал?
И тут же почувствовал себя ещё хуже, чем полным идиотом. Стараясь скрыть то, как он нагло пялился на Игоря, он выставил себя законченным параноиком в самые первые минуты знакомства. В голове зародилось острое желание огреть себя по затылку за непревзойдённую тупость.
— Конечно, это ж за нами. Придут и всех перестреляют, кх-кхе! — Игорь скорчил физиономию мертвеца, демонстративно высунув язык и закатив глаза, а для пущей убедительности прижал ладони к своему горлу. — Хе-хе, слышал, конечно. Но мне, если честно, немного всё равно. А что, перепугался?
«До усрачки!» — отчётливо вертелось на языке, но Алек всё же смог сберечь свою небольшую тайну, удостоив собеседника простым и коротким ответом:
— Немного.
— О, слушай, ты приходи сюда ещё, я сразу тебя найду. А если увижу, что ты купаться пошёл, то приплыву сразу к тебе, ладно? Не скучай, ты хороший, кажется, — последнее слово он проговорил улыбаясь, слегка подмигнув, и удалился в ту сторону, откуда пришёл совсем недавно.
Алеку потребовалось ещё немного посидеть, чтобы привести в порядок мысли. Он, собственно, эту цель и преследовал, когда ждал этой замечательной возможности убежать из города на природу. Но кто же знал, что он найдёт здесь новое знакомство? Неудивительно, что такой случай мог повергнуть в шок. А то и голову вскружить…
Откинув все размышления на задний план, он поднялся с корня и продолжил поиски дров для костра.
*
— А мы скоро купаться пойдём? — Беляк болтал ногами, сидя на стульчике. Это утро ему же совсем надоело.
— Скоро, — без особой радости ответил Егор.
В этот момент он себя почувствовал больше отцом, чем старшим двоюродным братом. Таким взрослым и бородатым папашей, обязательно с залысиной до самой макушки. Ненароком он представил себя в этом образе: абсолютно взрослый, с седой щетиной, крепкий духом и со стержнем командира.
Егору всегда нравилось разглядывать свадебные фотографии своих родителей, сделанные двадцать три года тому назад, но ещё интереснее было смотреть на совсем детские фото, наблюдать за тем, как они взрослели и, найдя друг друга, постепенно становились единым целым. Не смотря на несуразность высказывания, он считал, что эти слова как никакие другие подходят для описания тех, кто обрёл свою любовь.
Почему-то он задумался об этом, когда принялся наводить порядок после пьяной ночи. Он усердно раскладывал всё на свои места: переставлял стулья, раскладывал предметы на столе, и даже умудрился навести порядок в камнях у кострища. Конечно, тут всё было без своего определённого места, но Егор не мог успокоиться, — в его воображении ничего не складывалось в единый паззл, — и он, имея настоящее право собственного голоса и отсутствие такового от других, продолжал хозяйничать. Никогда не нуждающийся в тени, а наоборот, стремящийся выйти из неё, Егор ненастойчиво попросил ему помочь в нескольких совершенно незначительных действиях, отказ в которых точно не принёс бы ему разочарования. Все детали мозаики начали сходиться в единую картину, с души медленно скатился тяжёлый камень.
— Ты есть хочешь?
Ещё одна отличительная черта: Егору жизненно необходимо приносить добро окружающим. Провести вечер без пользы для кого-либо — значит с большим трудом уснуть ночью. Не из желания чувствовать себя важным в любой ситуации, а из чувства вины. Егор иногда даже не замечал, что мог перегнуть палку и достать всех своей заботой, но делал он это не специально, он просто всегда хотел сделать всё как лучше. Чем дольше жить в постоянном чувстве вины, тем меньше желания попытаться исправить это.
