— А торжественный подъём наших пьяниц, видимо, в ближайшее время ожидать не стоит…
Наконец отойдя от взбудораженного пробуждения, Алек почувствовал сильное желание проведать местные красоты, как только посмотрел на кусты. Лучи солнца уже не только светили, но и начинали греть, и он ощутил, насколько становится легче жить. Не выжидая какого-то одобрения своим мыслям, он поднялся и направился в сторону неплотных зарослей около деревьев по едва видимой тропинке. Но тут его остановил звук шагов, неожиданно возникший прямо за его спиной.
— Ты чего идёшь за мной? — развернувшись, спросил он.
— Покажи мне туалет…
Услышав вполне уместную просьбу, Алек мотнул головой в сторону кустов и, продолжив движение, тут же отвлёкся на утренние пейзажи. Вчерашнее дерево, возможно, не являлось официальным отхожим местом, и предыдущие отдыхающие, вероятно, могли позаботиться о вырытой яме, с брёвнами поверх неё. При дневном свете точно стоит попытаться отыскать такое место. Алек через силу заставил себя глянуть на то место, где было ночное происшествие — небольшой коридорчик из растительности уже и не казался страшным, всё было вполне обычным. Темнота больше не поглощала. Никто не окружал. Безобидное место, можно было продолжать свой путь.
Обнаружилась даже не просто яма, а импровизированная кабинка, вполне сносная, если учитывать её местонахождение. Кривая, с торчащими гвоздями, сделанная из веток и обтянутая мусорными пакетами, она гордо стояла на досках, в которых посередине была круглая дыра. Яма под ней, конечно, была глубокая, но как же жутко оттуда несло дерьмом! Алек, обнаружив достояние цивилизации, всё же не решился туда зайти, выбрав себе место чуть поодаль, чтобы не испытывать на прочность своё обоняние и чувствительность рвотных рефлексов.
Указав Беляку на туалет, он аккуратно пробрался в соседние кусты, однако тот не шелохнулся и продолжил сверлить его взглядом. Это было неловко, потому что Алек пребывал в весьма неудобном положении; стыдиться утренней эрекции он, естественно, не собирался, ведь физиологию никто не отменял, просто как-то не хотелось это афишировать.
— Почему ты не уходишь? — он обернулся через плечо, уставившись на мальчишку.
— Я после тебя, — сухо проговорил Беляк, жмурясь от солнца, пробивавшегося сквозь листву. Он выдерживал паузу, настаивал как вино, отчего сложилось впечатление, что он точно преследует в этом месте немного другие цели. — Покажешь? — наконец выдавил он.
В уточнении его странная просьба не нуждалась, Алеку сразу стало понятно, что именно он хочет увидеть. Хотелось бы думать, что у мальчика в голове свербит рано наступивший пубертат, но что-то совсем рановато. Возможно, он просто не знает границ, а сейчас, увидев то, чего не следовало, поддался спонтанному интересу.
— Подожди-подожди, что?! — опешил Алек.
Его настолько выбили из колеи слова Беляка, что он и вовсе разучился складывать мысли в единую цепочку. Этот уверенный, слишком твёрдый для любопытного ребёнка тон, напрочь перебил умение говорить. А то, что вырвалось, смогло слететь с его губ только из-за внезапного шока.
В голосе Богдана мелькнула маньяческая настырность, он явно не нуждался в каком-то одобрении. С видом «да я сам всё сделаю», он подошёл слева и уставился на обнажённую часть тела Алека. Приспущенные штаны, как назло, сползли к пяткам, и тот даже не успел их подхватить. Он замер как истукан, когда Беляк шлёпнул его по рукам, оказавшись совсем рядом. Какое-либо понимание происходящего растворилось ещё пару мгновений назад, и он даже не успел сообразить, как чужая ладошка крепко сжала его член.
Неуклюже двигая рукой вверх-вниз, Беляк нелепо улыбнулся. Какое счастье, что Алек имел привычку отходить как можно дальше от всех, и эту странную картину уж точно никто из отдыхающих не мог увидеть. Конечно, движения были из разряда способных возбудить, если бы не абсурдность происходящей ситуации. В мозгах замерцал красный огонёк, отчего по рукам пробежалась дрожь. Тихий шёпот донёсся до его ушей, и Алек почувствовал, как внутри начинает вскипать гнев.
— Видел, что его можно брать в рот, и что это нравится другим, — Богдан вложил в свои движения недвусмысленный намёк, что ему сейчас хочется проделать то же самое.
— Отойди от меня, ебанушка! — взорвался Алек, мгновенно разрушив ту идиллию, которую старательно создавал Беляк. — Не смей подходить! — он оттолкнул мальчишку так, что тот врезался спиной в дерево, мгновенно осев на землю от резкой боли. — Никогда больше ко мне не лезь, идиот! — Алек быстро натянул брюки и чуть было не заскулил от разочарования.
Нет, совершенно точно, что это не Беляк его возбудил, просто так совпало. Утренний стояк, разбавленный стимуляцией, глупый мальчуган без царя в голове точно не мог вызвать у него желание, нет-нет! С каждым разом прокручивая эти слова в голове, Алек всё больше и больше начинал ненавидеть Богдана. А тот, кажется, даже не расстроился от такого развития событий: быстро поднявшись с земли, он чересчур весело смотрел перед собой, словно его шалость вполне удалась; правда в глазах мелькнуло нечто, похожее на лёгкое разочарование.
Как и подозревал Алек с самого начала, Беляк явно не терпел с самой ночи ввиду незнания, где же найти туалет. Его слишком самодовольный вид вызывал такое раздражение, что Алек, раздув ноздри от негодования, устремился в сторону лагеря, даже не посматривая, идёт ли тот вслед за ним. Пробираясь через ветки и кусты, он яростно пытался отогнать шок, поселившийся в каждой клеточке организма, а когда они пришли в лагерь, то всем своим видом показал, что объявляет бойкот — он перестал и вовсе замечать присутствие Богдана.
Плюхнувшись на стульчик, Алек скрестил ноги, закрывая область паха ладонями от лишних взглядов, и уставился перед собой, думая о том, чтобы утро побыстрее закончилось.
Но утро ещё только начиналось…
*
— Ты вечером выстрелы слышал? — не поднимая взгляда, Алек всё же заставил себя заговорить с Богданом.
— Когда ты спать пошёл? Слышал. Папа сказал, что это охотники.
«Охотники? Ночью?» — напрашивался вполне логичный вопрос, но он не стал продолжать эту тему, оставив все рассуждения у себя в голове. — «Наверняка, кто-то проверял дееспособность оружия, а то и вовсе случайно выстрелил в какое-нибудь дерево. По крайней мере, это очень даже было похоже на правду. Так что, наверное, выстрелы ещё будут и днём.» А если нет? Может, в них нужно рассматривать опасность для жизни?
Послышались вздохи и хрипы, сопровождающиеся звоном открытия молнии на палатке — это проснулся Егор. Он, встав на землю босыми ногами, протяжно зевнул, а после с большим трудом начал влезать в свои тапочки, кряхтя и даже не глядя на них. На вид он был таким же разбитым, как и Алек пару часов назад: волосы скомканные, начавшие виться ещё больше, а под глазами заметные синяки. Было видно, что проснулся он вовсе не по своему желанию.
— Доброе утро… наверное, — он развалился на стуле, уткнув локоть в стол и подперев кулаком щеку. Второй рукой он начал лениво потирать глаза.
— Стой, ты во сколько лёг? — голос Беляка вновь обрёл живность и наивность, мгновенно стирая недавнее абсурдное прошлое.
— Сразу, как светать начало. Задрался сидеть, ушёл спать вместе с папой.
— Отлично, ещё несколько часов исключительно наши, — с досадой в голосе подметил Алек, принявшись жевать кусок белого хлеба. — Я прогуляюсь, не скучайте. Как найду дрова или что-то интересное — прибегу и начну орать.
Только отправился он в сторону реки, чтобы прогуляться вдоль берега и обогнуть всю территорию, доступную в ближайшее время. Пройдя через своеобразный выход из лагеря — прореху в кустах — Алек сразу почувствовал, как в лицо ударил холодный речной ветер. Ноги в шлёпанцах начали утопать в холодном песке.
При очередном дуновении ветра река будто бы ожила: волны течения покрылись рябью, блики солнца заиграли на поверхности воды чуть быстрее; где-то вдалеке послышались всплески — хищная рыба давала знать о своём присутствии. Но, не смотря на всю красоту, желания притрагиваться к воде не было — уж слишком холодно.
