Алек подошёл к столу, дядя Миша как раз раскладывал всем варёный картофель, не скупясь посыпать его зеленью и поджаркой. На подходе уже был свиной шашлык, аппетитно потрескивающий на углях, но Алек только облизнулся, глядя на него, и принялся накладывать себе овощной салат.

— Вкусно? — с гордостью в голосе спросил Михаил.

— А то, пап! Очень-очень вкусно! — воскликнул Егор, набивая рот всем, что было на тарелке. Жирный слой кетчупа уже украшал не только еду, но и его губы.

За столом впервые за время отдыха собрались все вместе; каждый в руках держал свою тарелку, с удовольствием уплетая пока ещё лёгкий ужин. Все так проголодались, что даже не удосужились убрать со стола остатки мусора и протереть липкие пятна от чашек и стаканчиков. Да и это не было так важно, чистота никогда не являлась важнейшим фактором в отдыхе, а беспорядок вокруг напоминал о том, что здесь, на природе, самое время отдохнуть от общепринятых норм.

Взрослые, уже успев поставить алкоголь на стол, делились своими мыслями друг с другом, Богдан и Егор периодически подключались к ним, как ни странно к месту вставляя свои пять копеек. Алек тихо ел, слушая их всех вполуха — его мысли заполнили ожидания встречи с Игорем. Шашлык он решил оставить на позднюю ночь, планы на ближайшие несколько часов были значительно вкуснее жаренного мяса.

Стоило ему отставить пустую тарелку и подняться, как под локоть его ухватил дядя Миша, на долю секунду опередив отца, серьёзно проговорив:

— Выбрались все вместе, а ты покидаешь нас? Непорядок, Алек!

— Я просто прогуляться, скоро буду! — поспешил оправдаться он, невольно дёрнувшись.

— Да шучу я, отдыхай! — расхохотался Михаил, заметив раскрасневшееся от негодования лицо парня. — Ждём на шашлык!

Из вежливости усмехнувшись, Алек поспешил в палатку, чтобы побыстрее утеплиться перед ночной прогулкой. Уже там, где его никто не видел и не слышал, он расслабленно выдохнул и мысленно поблагодарил то чудо, из-за которого его не засыпали градом лишних вопросов.

Он еле слышно выругался, увидев, что на футболке красуется пятно от кетчупа; Игорь наверняка уже заждался его, и Алек не стал тратить время на поиски чистой одежды — на голое тело надел чёрную олимпийку, застегнув молнию по самый воротник.

Ловко улизнув от лишних взглядов в заросли, он направился к назначенному месту. Небо потемнело настолько, что с большим трудом можно было уловить остатки фиолетовых оттенков на нём. Звёзды проявлялись так быстро, что Алек будто заново для себя подметил, что здесь их куда больше, чем в городе. Завернув за поворот и подойдя к дереву, он отряхнул свою обувь от лишнего песка, которого успел нахвататься за свою недолгую прогулку, и, прислонившись плечом к стволу, убедился, что вокруг нет никого.

Быстро приближающиеся шаги заставили его встрепенуться, но не потому, что он испугался. Радостно стало не только оттого, что Игорь пришёл, но и что он так безошибочно узнал его по одним только шагам.

— Как же я рад тебя видеть! — он сиял даже в тени вечера, широко улыбаясь и показывая своё хорошее настроение. — Не долго ждал?

— Да я только пришёл, у нас ужин немного затянулся. Идём?

— А куда? — Игорь только сейчас понял, что даже не подумал о том, где можно провести время.

— Ну… эта поездка, конечно, уже успела стать отдушиной, но я всё равно хочу уйти подальше, куда-нибудь в глубь леса. Настроение побыть в полной тишине и в самом тёмном месте, — Алек, задумавшись, опустил глаза в землю. Молчание несколько затянулось, и он, подняв взгляд, улыбнулся: — Но я с большим удовольствием пущу тебя в своё одиночество.

— Тогда идём, — сразу же отозвался Игорь.

Уже через пять минут стало настолько темно, что появился риск потерять тропу, с которой они сошли. Под ногами хрустели иголки и шишки, периодически Алек озвучивал мысли, приходящие в его голову; Игорь же, украдкой его разглядывая, старался отвечать на его вопросы развёрнуто, но иногда выходило до обидного коротко.

— И давно ты такой? — сунув руки в карманы, спросил он.

— Какой? — оживившись, отозвался Алек.

— Грустный тощий мальчик, который редко улыбается и часто опускает голову. Давно?

— Семь… или восемь месяцев, — сразу же ответил он. — Я улыбаюсь, правда, и даже чаще, чем ты думаешь. Ты сможешь это увидеть… в будущем, — добавил он, немного помолчав.

— Ты можешь рассказать мне о том, что было тогда, — Игорь знал, что в ответ будет тишина. И он понимал, что на ношу Алека упало нечто действительно тяжёлое, и для таких откровений всегда нужно время. И, чтобы подчеркнуть добрые намерения, он добавил: — Всегда можешь рассказать.

Мимо его ушей не проскользнул слишком очевидный намёк на будущее, которое может быть между ними. Глаза заискрились, внутри что-то перевернулось от осознания этого. И теперь Игорю с большим трудом удавалось остановить поток мыслей в голове. А молчание Алека, вновь ушедшего в себя, ничуть не способствовало хоть какому-то отвлечению.

— Слушай, — решив его растормошить, начал Игорь. В голове был единственный вопрос, и он тянул время, думая, стоит ли действительно задать его, — а ты влюблялся когда-нибудь?

Алек впервые за время их знакомства посмотрел прямо ему в глаза, на лице отразилось небывалое удивление. Игорь едва рот не открыл от осознания, насколько тот всё же был красив, особенно, когда не скрывал себя за напускной хмуростью и не пытался отвернуться; у него дёрнулась бровь в ожидании ответа, теперь это было ещё больше интересно, чем несколькими секундами назад.

— Наверное, два года назад. Он, — Алек щёлкнул зубами, осознав, какую ошибку допустил, и густо залился краской, молясь, чтоб этого не увидел собеседник, — мне никак не отвечал, потому всё прошло, — протараторил он сбивчиво.

— А у меня зимой, только теперь я понимаю, что это не любовь была. Он, — Игорь намеренно акцентировал внимание на этом слове, — оказался не самым хорошим человеком.

Ему пришлось солгать. При других обстоятельствах он обязательно сознался бы во всех грехах, не утаив ни единого живого таракана. Плохим был Игорь, но у него есть шанс на искупление. По крайней мере, он так думал и надеялся на это, наивно полагая, что ни одной ошибки он больше никогда не повторит. И вновь произошло то, что он пытался в себе искоренить: между ним и Алеком была искра, которую видел только он, а о чём думает его новый друг, он и представлять не хотел. Навязчивая мысль засела в голове, и он, пытаясь отвлечься от неё, устремился вперёд.

— Стой!

Алек, догнав его, ухватил его за рукав ветровки, встав напротив него. Игорь неожиданно стал совсем серьёзным, пропала даже лёгкая ухмылка, которая всегда была на его губах. Было желание отвернуться, и когда он уже почти нашёл в себе силы это сделать, Алек сделал рывок, оказавшись слишком близко к его лицу. Так резко, неожиданно… но их поцелуй, к удивлению обоих, был таким нежными и медленным.

Алеку стало жутко стыдно, ведь целовался он так же плохо, как и танцевал, — какое счастье, что им не предстояло сейчас исполнить какой-либо танец! — и он, стараясь ничего не испортить, просто начал подстраиваться под чужой ритм. Игорь, будто читая его мысли, перехватил инициативу, добавив напористости, но всё ещё сдерживая границы.

Даже несмотря на истерично бьющееся сердце, Алек постепенно начал расслабляться, найдя в себе смелость положить ладонь на чужую грудь, второй скользнув к левому плечу Игоря. Все мысли сбились в одну единственную, которая беспокоила только его; осознание того, что он пусть и стал инициатором, но сейчас учился целоваться на ходу, липким холодком осело на позвоночнике. Резкий хруст шишки напугал его настолько, что он в ужасе распахнул глаза.

Игорь лишь тихо усмехнулся и погладил его щеку большим пальцем, не позволяя от себя отстраниться, и топнул ногой, демонстрируя, что это он случайно раздавил злополучную шишку. Алек не смел шелохнуться, твёрдо стоя на месте и неумело отвечая на поцелуй. Все действия Игоря были направлены на то, чтобы разломать эти железные цепи, сковавшие чужое тело; его пальцы то и дело успокаивающе поглаживали шею Алека, мягко пробирались к лёгкой небритости на его лице.