Бюльбюль Небольшая птичка в красной шапочке С белыми пятнышками Поёт на дереве, уходящем ввысь: Я тороплюсь мысленно нарисовать клетку, Опасаясь, что птица вот-вот улетит. Едва я её дорисовал, как птица взлетела. Обняв диск солнца, рамку ветра, Зелёную ветку дерева, я тороплюсь следом за ней. В момент её бесследного исчезновения я думаю, Что бюльбюль прилетит назад, чтобы поклевать гусениц, Спелых красных фруктов И испить, насладившись каждой каплей, Моей чистой воды. Хотя нет, не нужно птице возвращаться: Я и сейчас отчётливо слышу звук её пения. Письмо флейте Дуть в пустоту, в чрево флейты, в ад, куда семь дорог ведут, как в райский сад. Где до, ре, ми, фа, соль, ля, си любого дразнят: слушай и вкуси! Каждая гамма улетает, похлопывая крыльями, в таинственно мерцающем семицветном свете, и в каждой тени вырисовывается образ флейты, соблазняя меня вновь приблизить губы и дунуть. Покинув басовую партию, они устремляются вверх, забрасывая в ночь мириады ступеней звукорядов. Слышится эхо тяжёлых шагов ночи, перебирающей каждую октаву. Безмолвная Вселенная виснет в ночи. Мягкие нежные волны сообщают берегу потерь, что я пока ещё здесь, чтобы, проснувшись поутру, встретить берег удачи. Каждый затенённый угол во мне всасывает звуки, подобно тому, как ребёнок сосёт молоко, — Звуки, которые несёт свет, неторопливо разливающийся из моего приоткрытого рта. Цветок на горе Иенты[1] Распустившись на вершине горы, Он безмятежен под сильными ветрами И проплывающими облаками. Семьсот лет назад Император Чан Нян Тонг [2], Ставший буддийским монахом, Проходя мимо, склонял перед ним голову. Ты и я, Проходя мимо, склоняем голову. Дети и все проходящие мимо — Все склоняют головы, Проходя мимо. Спустившись к подножию горы, Мы встретили паломников, Идущих опираясь на тонкие бамбуковые палки. Их глаза были обращены вверх, Где клубился дым от сожжённых цветов. Исток мира Двум поэтам – Сюзан и Брюсу Бланшард! На вершине холма я увидел Распускающийся цветок золотобородника — Оттуда исходила заря. Он излучал свет, Освещая подножие холма, Путь к опушке леса. Птицы улетели ранним утром. И я только что избавился от своих Воспоминаний. Больше ниоткуда, Только именно из этого цветка золотобородника Рождается прекрасный день. Я ускорил шаг и поспешил в ближайшее кафе Ожидать свою женщину. И долго смотрел в сторону холма… Верно, всё верно: Мы все только сейчас родились там. Дверь матери
I В темноте ночи Мать бережно держит на руках дитя. Лунный свет. С ветки на ветку перелетает ауканьем мой зов. Ночь выстраивает лабиринты горных Дождевых облаков. Ветви деревьев склоняются к воде. Только что на ветку присела птица. Ту маленькую птичку вдалеке от дороги, Вдали от садов и птичьих стай, Вижу только я. Бесшумно я продвигаюсь По световому диску водного дна. Верхушка дерева, глядя в небо, Раскрывшее оба крыла, Вытянулась клювом птицы. С каждым порывом ветра Она наклоняется, вкладывая Мне в рот пищу. Звоном капели у меня в груди Звучат пробуждающиеся семена. Пустой пляж и зелёные плоды. В лесной чаще среди густой кроны листьев Раз и навсегда появился я Новорождённым на земле. Тренируюсь хлопать крыльями, Чтобы загонять ветер в гнездо. Проклюнувшийся росток, я Свободно улетаю на простор. Пар у речной пристани. Пространство и время Полностью смешались. Вверх поднимается столб дыма, И я плыву по морю росы. Это не роса – дождь. Высокая светлая башня. Упругие мышцы, шумит листва, Слышно дыхание. Распустившимся ярким цветком Возвращается на землю умерший. Я подплываю к берегу. Там, где волны не разбиваются о берег, Вода никнет и задыхается. Сделав глоток прохладной воды, Я вспомнил, как в сезон прилива Вода затопила пещеру сверчков. По звуку лопающихся на воде пузырьков Определяли, где вход в пещеру. II Мать положила меня, своё чадо, на землю. Душа реки страдает от боли ночного тела. Вся природа напиталась глянцевым отблеском влаги. Коленчатыми деталями вырисовываются Стволы деревьев. Вода, бурля, бежит всё быстрее. Спелёнатый паутиной, я заплакал. Хриплые крики ночной цапли. Последней вспышкой осветилась Затухающая зола. Дрожит луна. Подберу камешек и нарисую на земле Поле и несмышлёного телёнка. Жирными мазками обведу, Как телёнок, нагнув голову, щиплет траву. С другой стороны нарисую глаз — Глаз зверя или глаз человека — И в свободном углу напишу пару слов… вернутьсяГора Иенты находится в 130 километрах от Ханоя. Её высота – 1 068 метров. На горе расположен целый комплекс из одиннадцати пагод. Это место основания буддистской секты «Чук Лам». (Здесь и далее – примеч. авт.) вернутьсяВьетнамский король Чан Нян Тонг (1258–1308) – основатель этой секты. |
