Она прошла в кабинет, и пристроилась на подлокотнике кресла мистера Гилберта. Мадаленна огляделась по сторонам — ситуация становилась слишком странной, и ей вовсе не хотелось принимать в этом участия.

— Здравствуйте, миссис Гилберт, впрочем, я уже ухожу. До свидания, сэр, — он ей кивнул и даже хотел встать, но мягкая рука жены притянула его обратно. — Обещаю, что выполню задание в срок.

— Но я же не успела вас поздравить! — воскликнула Линда. — Это же прекрасная новость!

— Вы о нашем переезде? Спасибо.

— О, нет, — отмахнулась Линда. — Я про вашу свадьбу.

Статуэтка Бодлера снова опасно съехала набок, и Мадаленна постаралась выпрямиться. Так и тронуться можно было, с такими-то новостями.

— Линда, ты что-то путаешь. — нахмурился Эйдин. — Извините мою жену, она вечно все путает.

— Но…

— Боюсь, вы действительно меня с кем-то перепутали, миссис Гилберт. Я не выхожу замуж.

— А как же Джон Гэлбрейт? — возразила Линда, и гнев Мадаленны, недавно поутихший, поднялся снова. — Он утверждал, что вы собираетесь выйти за него замуж.

Интересная ситуация. Мадаленна сжала зубы так, что челюсть заломило. Она напомнила себе больше никогда не пускать этого типа в дом. Не хватало только того, что все подробности их жизни перекочевали в высший свет. Нет, она знала, что порой Джона заносило в его желании достичь всех целей, но чтобы так… Это было уже слишком.

— Боюсь, вас обманули. — она старалась говорить спокойно. — Я не собираюсь замуж ни за Джона, ни за кого-то еще. У меня слишком много дел и в семье, и в новом доме, и в новом университете.

— Университет можно бросить. — промурлыкала Линда и нежно поцеловала мужа в щеку. Мадаленне отчего-то захотелось отвернуться. — Не век же учиться.

— Нет, миссис Гилберт. — с неожиданной твердостью ответила Мадаленна. — Университет я точно не брошу. Там слишком много достойных людей.

Их взгляды встретились, и Мадаленна внезапно поняла, что сейчас была первая битва. Не она ее начинала, не она стремилась продолжать, но эту битву она выиграла, и приятное ощущение победы ее согрело.

— И в этом я полностью согласен. — вскочил с места Эйдин. — Рад, что тут наши взгляды сходятся.

— А может не в этом дело, — снова подала голос миссис Гилберт. — Может Джон слишком мало зарабатывает для вашей семьи?

— Линда! — предупреждающе воскликнул Эйдин. — Извините, мисс Стоунбрук.

— Миссис Гилберт, — ярость уже буквально вырывалась из нее. — Я сама зарабатываю себе на жизнь, и в деньгах семьи не нуждаюсь.

И поклонившись она вышла за дверь. Гнев все еще полыхал в ней, и ей почему-то захотелось заплакать злыми, бесполезными слезами. Мадаленна думала, что если спрячется в своем доме, запрет себя на чердаке, то ничто не тронет ее. Она думала, что в ее мире будут только искусство, родители, мистер Смитон и цветы. Но мир пробирался к ней самым неприглядным лицом и поворачивал ее к себе. Сколько бы Мадаленна не старалась, не трепыхалась, горечь внешнего общества все равно сворачивала ее, давила, и только сейчас она вдруг поняла, что надо бороться, чтобы не быть раздавленной. Она пошла к выходу, когда дверь кабинета хлопнула, и до нее донеслись шаги. Мадаленна быстро отерла лицо, чтобы то не было опухшим.

— Я прошу прощения за свою жену. — быстро проговорил Эйдин; он не смотрел ей в глаза. — Мне очень жаль.

— Не надо извиняться за своих близких, сэр. — он удивленно посмотрел на нее. — Вы их любите, а на все остальное вам должно быть все равно.

Его жена и дочь могли как угодно относиться к ней, но они все еще оставались теми, ради кого он работал и жил. Они были его дорогими людьми. Мадаленна знала, что никогда бы не извинилась даже за самый чудовищный поступок Аньезы, Эдварда или мистера Смитона.

— Вы слишком мудры. — медленно проговорил он, пожимая ей руку. — Этим вы и выделяетесь среди других.

— Спасибо, сэр. А что это? — она увидела, что мистер Гилберт ей что-то протянул.

— Это копия «Весны» Россети, я купил ее в Вероне. — он улыбнулся и вложил миниатюру ей в руку. — И не думайте протестовать. Она вам поможет при написании эссе.

— Благодарю. Но у вас же больше нет таких.

— Есть парочка в библиотеке. Вы же были в библиотеке?

Мадаленна помотала головой, и он приподнял брови.

— Как же так? Все были, кроме вас.

— И Дафни. Мы не привыкли ходить по чужому дому без приглашения.

— Но я же был у вас? — он улыбнулся. — И ничего.

— Вы были приглашены в гости, сэр.

— Верно. — медленно проговорил он и пристально посмотрел на нее. — Хотя вы всяческим образом пытались лишить меня приглашения.

— Поверьте, мистер Гилберт…

— Извините, я сглупил. — он нахмурился и снял ее пальто с вешалки. — Тогда считайте это официальным приглашением.

Мадаленна прислушалась к себе и удивленно оглянулась вокруг — неужели никто, кроме нее не слышал того оглушающего скрипа старого ключа в ржавой замочной скважине. В ней что-то открывалось, рождалось заново, и она не могла понять — радоваться этому или нет.

— Спасибо, сэр. Я передам Дафни.

Он кивнул, но Мадаленна снова сурово свела брови и вышла за дверь. Ветер бросил ей в лицо пару осенних листьев, и ей захотелось подпрыгнуть на месте. Мимо проносились машины, красные автобусы, и кто-то зазывал всех к себе на светящиеся огни. Мадаленна посильнее завязала пояс на пальто и оперлась на руку внезапно возникшей фигуры.

— Сегодня хороший вечер, мисс Мадаленна.

— Полностью согласна, Фарбер.

И на этот раз она не соврала самой себе.

Комментарий к Глава 14

буду очень благодарна вашим комментариям и впечатлениями от главы).

========== Глава 15 ==========

Оставалось еще немного, Аньеза это знала. Она проснулась ночью от того, что ее кто-то позвал. Она подошла к темному окну и отшатнулась от непривычно ярких фонарей. Лондон был слишком отличен от вечно вялого Стоунбрукмэнора, от милого Портсмута. Она привыкла существовать, а не жить в медленно текущем времени, где из окна не было видно ничего, кроме темного леса. Когда-то они с Эдвардом путешествовали по Европе, и когда-то они не спали до утра, пили шампанское, распевали песни и танцевали танго в ресторанах; когда-то яркие огни не слепили ее, и она с удовольствием подставляла им свое лицо, но все это было так давно, что Аньеза сомневалась — было ли это вообще на самом деле, или она все сама себе придумала? Потом родилась Мадаленна, и жизнь сразу переменилась; все стало как-то замедляться, время стало растягиваться, но она не возражала — хватало одного взгляда чудесной малышки для счастья, и ей было так хорошо в своей небольшой семье, что Аньеза даже не замечала грубости и хамства Хильды. Самое главное, что ее дорогие люди были рядом с ней, и все остальное не имело никакого значения. А потом Эдвард вдруг уехал. Сначала на один месяц, потом к нему прибавились еще два, а потом ее дорогой исчез на целый год. И все равно маленькая истовая итальянка держалась за свое самое драгоценное — за свою семью. Потому что ничего больше у нее и не было.

«Я скучаю по тебе.»

Но Эдвард возвращался. И каждый раз Аньеза знала об этом заранее. Что-то щелкало у нее внутри, на затылке ощущалось легкое покалывание, и она понимала, что ее любимый уже здесь. За все эти двадцать лет она так и не перестала любить его с той же страстью, которая родилась в ней с того самого момента, как окна виллы с видом на синее море с шумом захлопнулись, и она погрузилась в темном блаженстве. С тех пор ее дорогой был только ее. Возможно, это был эгоизм, и ее мысли были ужасны, но Аньеза была уверена, она знала, что даже ее милая Мадаленна никогда не смогла бы понять Эдварда так, как она понимала его. Для дочери он был только отцом, а для Аньезы целой вселенной. Она ждала его приезда, каждый день считала часы до того момента, пока знакомый холодок не пробежит по спине, и она не откроет дверь, прежде чем он позвонит. Так было всегда, с того момента, как их взгляды впервые встретились на дощатой танцевальной площадке в Сиене.