— Конечно, это же только одно занятие. Извини, что сразу не согласилась.

— Я все понимаю. — улыбнулась Аньеза. — Тогда иди звони, и я буду ждать тебя на кухне, хорошо? Попьем чаю!

Мама еще раз обняла ее, и, что-то напевая, скрылась за дверями. Мадаленна осталась стоять на месте.

«Они привязывают тебя к себе.»

Голос мистера Смитона возник из ниоткуда, и она поморщилась. Это была неправда. Она сама решила помочь отцу, ее никто не заставлял.

«Вот как?»

Теперь голос был почти издевательским, и Мадаленна резко повернулась, словно за ее плечом стоял незримый собеседник. Разумеется, мама была права. Отцу нужно было вернуться в семью, туда, где бы его окутало тепло, где ему были бы рады. Правда могла бы подождать, не все были готовы для нее. Самым главным для нее, для заботливой дочери, чтобы отец чувствовал здесь себя хорошо, и больше никуда бы не уехал. Денег им хватит, рассеянно думала она, медленно бредя по залу. Они тратят не так много, она сама работает, да и потом, наверное, с приездом Эдварда, Бабушка перестанет прятать его деньги от семьи. Да, все будет хорошо, один пропущенный день ничего не значит. А потом, когда отец наберется сил, отдохнет, вот тогда Мадаленна и заговорит об ее отъезде, и отец наверняка примет здравое решение. Все будет хорошо.

Мадаленна потопталась около двери, оправилась и быстрым шагом подошла к телефону. Ей предстоит потом сделать столько звонков, надо будет обзвонить каждого папиного друга в Портсмуте, в Лондоне, сообщить о его прибытии, но первым делом надо будет позвонить мистеру Смитону, старый садовник радовался Эдварду как своему собственному сыну. Только вот куда запропастился номер мистера Гилберта? Мадаленна никак не могла вспомнить, куда она делала мягкую визитку с номером его дома и телефоном, но через несколько секунд та обнаружилась приклеенной к самому телефону.

4-123-0А, Бэдфорд стрит, 23

В трубке раздались гудки, и Мадаленна внезапно почувствовала волнение при мысли о том, что сейчас услышит знакомый голос по ту сторону провода. У мистера Гилберта голос был всегда низким, немного хриплым, словно он перепил холодной воды, и Мадаленна отчего-то улыбнулась — звучание его голоса не испортило бы никакое плохое соединение или помехи на коммутаторе, она была в этом уверена. Но улыбка была неуместной, и она сурово себя одернула. Нечему было удивляться, сколько студентов звонили ему из разных городов и спокойно сообщали о том, что не придут на его лекцию или семинар, и она не станет исключением. Мадаленна откашлялась и принялась думать, что она скажет. Но гудки все продолжались, а трубку никто не брал. Она посмотрела на часы, но там значилось только шесть вечера — еще не поздно для официальных звонков. Но кто знал, вдруг что-то случилось? Она уже хотела попросить оператора разъединить, как на том конце раздались помехи и послышался женский голос.

— Кабинет мистера Гилберта, кто его беспокоит?

Это была миссис Гилберт, и ее голос звучал ровно так же изумительно как и в жизни — такой же переливающийся весенний ручей. Мадаленна откашлялась, таким ее голос точно никогда не станет.

— Здравствуйте, извините за поздний звонок, но сэра Гилберта беспокоит его студентка, мисс Стоунбрук. Я бы хотела поговорить о завтрашнем занятии.

— Мадаленна? — после долгой паузы раздалось в трубке. — А, ну да, я отлично вас помню. Так вам нужен мистер Гилберт?

— Да, мне нужно было с ним обсудить завтрашнее занятие.

— О, вот как? — на том конце снова повисла тишина, и фоном Мадаленна услышала знакомый мужской голос. — А его нет.

— Нет? — голос все приближался, но потом раздался глухой хлопок, словно дверь захлопнулась, и снова повисла тишина. — А вы не можете подсказать, когда мистер Гилберт придет? Просто это очень важно.

— Простите, милая, но я не часовой своему мужу. — раздался в трубке насмешливый ответ. — Но, полагаю, что он еще нескоро появится, он на очередной вечеринке.

Мистер Гилберт и вечеринки? Либо Мадаленна не так хорошо знала своего знакомого, либо ей врали. Но, с другой стороны, возразило сознание, она была только его знакомой, одной из тысячи студенток, а Линда была его женой, ей было лучше знать о перемещениях своего мужа. И все равно все было странным.

— Что ж, тогда извините. Извините, миссис Гилберт, — спохватилась в последний момент Мадаленна. — А я не могла бы вам передать то, что мне нужно было сказать профессору?

— Извините, милая, но я не его секретарь. — и снова насмешливый тон. Щеки Мадаленны запылали.

— Конечно. — сухо сказала она. — В таком случае я перезвоню попозже.

— Вряд ли он вам ответит. В воскресенье он проводит все время с семьей. — голос запнулся. — Или на вечеринках.

— Тогда прощу прощения за беспокойство. До свидания.

Мадаленна с шумом повесила трубку. Вроде бы ничего оскорбительного в ее адрес и не сказали, и все равно осталось ощущение, что ее облил ледяной водой из ведра. Разумеется, можно было просто не прийти на занятие и потом все объяснить, но она всегда ходила на занятия к мистеру Гилберту, и ни разу за два месяца не пропустила ни одного. Конечно, можно было позвонить еще раз, но была вероятность снова попасть на Линду, а Мадаленне вовсе не хотелось опять с ней вести светский диалог. И даже если мистер Гилберт как-то узнает, что она вчера звонила, он все равно не попадет на нее, ведь весь день она будет в этом дурацком доме.

Решение нашлось неожиданно.

— Фарбер, — она поймала проходящего дворецокого. — Фарбер, подите сюда.

— Да, мисс?

— Фарбер, — она сунула ему визитку в руку. — Позвоните завтра по этому номеру ровно в восемь утра и скажите, что мисс Стоунбрук не может присутствовать на занятии по семейным обстоятельствам. Хорошо?

Занятие в понедельник начиналось в одинадцать, и Мадаленна надеялась, что он успеет дозвониться до профессора.

— Очень хорошо, мисс. — кивнул Фарбер. — Мисс, — он окликнул ее, когда она уже стояла у двери. — Нужно говорить, что вы пытались до него дозвониться, но трубку взяла жена?

Фарбер все всегда знал. Мадаленна подумала и помотала головой.

— Нет, Фарбер, не нужно.

***

— Перевесьте эти драпировки в левый угол! Хотя нет, лучше совсем уберите, да, отнесите их на чердак.

Мадаленна который час наблюдала за тем, как Аньеза, облаченная в новое шелковое платье, деловито руководила процессом. Весь день они с мамой мотались из дома на автобусный вокзал, принимая новые коробки, а она сама уже плохо видела от постоянного подсчета цифр за грузоперевозку. И вот теперь, под чутким руководством Аньезы пустые стены заполнялись деревянными шкафами, гобеленами, картинами и остальными мелочами. Дом в Лондоне мало чем отличался от особняка в Портсмуте, только немного меньше, и теперь он стоял не на отшибе, а в самой гуще жизни — мимо их окон постоянно вырастали новые дома, проезжали машины, пробегали люди и собаки. Из эркерного окна Голубой гостиной можно было заметить, как на работу спешили высокопоставленные клерки в черных пальто и с чемоданами. Оказалось, что ее комната находилась на втором этаже, и когда сияющая мама открыла перед ней дверь, Мадаленна тихо охнула — та была великолепной. Настолько великолепной, что если бы она не собиралась переезжать, то осталась бы тут навсегда. У Бабушки она занимала плохо протапливаемую комнату на третьем этаже — Хильда не собиралась тратиться на их с мамой крыло, — и мебель там была совсем не новой, а тут… Мадаленна присела на большой кованый сундук около огромной кровати с деревянным изголовьем и потрясенно огляделась. Около круглого окна стоял письменный стол, совсем новый с лакированной откидывающейся крышкой, напротив него стоял платяной шкаф, около него примостились два кресла и небольшой чайный гарнитур, а около постели стоял туалетное зеркало с красивым комодом.

— Мама, ты ограбила мебельный магазин? — выдохнула Мадаленна, усаживаясь в кресло. — Откуда это все?

— Подарок судьбы. — рассмеялась мама. — Бабушка в кои-то веки решила, что нам нужно жить с комфортом и сказала, чтобы я забрала мебель, которую она заказала.