— Я просто волнуюсь.
— И я понимаю, — Эйдин выглядел таким обеспокоенным, что она едва удержала себя от того, чтобы его не обнять. — И ценю это. Большое спасибо.
Мадаленна хотела предложить сменить тему, но Гилберт все понял без слов и, выпрямившись, позволил себе просиять.
— Полагаю, первый день прошел успешно.
— Не могу не согласиться. Осталось всего еще шестьдесят дней. А потом еще триста шестьдесят.
— Не думаю, что это все затянется на так долго, — он придвинулся поближе и осторожно снял и надел обратно с ее руки браслет. — Разводы обычно занимают всего несколько месяцев.
— Или несколько лет. Боги, — усмехнулась Мадаленна. — Никогда бы не подумала, что буду напоминать себе Анну Болейн.
— О, нет! Только не ее! У меня пока что только одна жена.
— У Генриха тоже была одна жена до мистресс Болейн, — поддела его Мадаленна и заметила в его глазах знакомые огоньки. — Бедная женщина, не знала, что ее ждет впереди.
— Не думал, что ты меня ассоциируешь с Генрихом.
— Скорее, с Норрисом. — а потом Мадаленна задумалась. — Но если так судить, то сходство с Болейн у нас действительно есть. Она тоже ворвалась в чужую семью.
— Я не хочу, чтобы ты винила себя, — серьезно посмотрел на нее Эйдин. — Тут нет твоей вины, это полностью мое решение и моя ответственность.
— И моя, — спокойно ответила Мадаленна и поправила его галстук. — Я не собираюсь убегать от этой правды, не собираюсь отрицать своего участия. Я люблю вас и поступила так, как считала нужным.
— Мы бы все равно развелись когда-нибудь.
— Но с моим участием это произошло куда быстрее, — Мадаленна улыбнулась и отмахнулась от тревожного голоса. — Не могу точно сказать, что нас ждет впереди, но.
— Зато я могу, — с готовностью ее перебил Гилберт. — Мы уедем куда-нибудь, где нас никто не найдет, и все будет хорошо.
— Но ваша карьера…
— Плевать я хотел на эту карьеру, — беспечно воскликнул он. — Единственное, чего я хочу, это показать тебе Ирландию.
— О, — рассмеялась она. — Легендарный Дублин и Гэлвей. Смотрите, мистер Гилберт, — Мадаленна прищурилась и угрожающе помахала чашкой. — Я вот возьму и заставлю вас сдержать свое обещание.
— Именно на это я и надеюсь. Кстати, ты же придешь на вечер? — он налил еще чая, и Мадаленна посмотрела на часы — надо было еще успеть появиться на бульваре Торрингтон. — Я бы очень хотел тебя там видеть.
— Вы думаете, это будет уместно? — она знала, что Линда не пропустит подобную возможность и обязательно даст о себе знать. — Боюсь, что поставлю вас в неудобное положение.
— Чепуха. — решительно возразил Гилберт. — Это же вечер преподавателей и студентов, наше присутствие будет вполне естественным. Линды, — ответил он на немой вопрос. — Не будет, она не особо любит подобные мероприятия.
— Хорошо, я постараюсь.
На эмалированных часах было ровно час дня, и Мадаленна охнула, вспомнив, что в два отец обычно уходил по делам или в клуб. А они так и не смогли поговорить о ее поездке. С недавнего времени обида на отца стала уходить, и она стала понимать причину всех его волнений переживаний. Он мог говорить, что не любит мать, не может провести с ней и минуты, но на самом деле боялся ее потерять, и возможность ее смерти невольно сводила его с ума.
— Мне нужно идти, — она отложила салфетку и разгладила костюм. — Надеюсь, что смогу увидеть вас на вечере.
Мадаленна не собиралась ни обнимать Эйдина, ни, тем более, целовать, но когда почувствовала приятное прикосновение губ к своей руке, вдруг повернулась и крепко обняла его со спины и быстро поцеловала в щеку. Они сидели в глубине магазина, и никто не мог их увидеть; прежде чем он успел что-то сказать, она вышла за дверь и только помахала рукой ему с улицы. Что-то творилось с ней; ее чувство не давало тоске и боли по мистеру Смитону разрастаться все больше, оно гасило эти ужасные чувства. Стоило ей увидеть Гилберта, как Мадаленна не могла удержаться от улыбки, и ей было все равно, что могли подумать о ней окружающие.
Она быстро вышла в узкий переулок и прошла в городской сад. Повернув направо, можно было выйти к заднему входу дома и сразу же оказаться в гостиной. Мама не любила, когда Мадаленна входила с черного хода; всегда ворчала, что она тащит за собой слишком много грязи, но ей нравилось пробираться сквозь неухоженный сад и представлять себя в каком-нибудь готическом романе. На этот раз Фарбер не встретил ее у двери, и она бесшумно вошла в коридор. Из кухни раздавались звуки, и она повесила пальто на плечи. Отца уже не было дома, но Мадаленна вполне могла дождаться его прихода; ей все равно надо было найти подходящее платье. Она прошла в тесный холл и остановилась около зеркала. Странное, неприятное ощущение, будто сзади нее кто-то сидел и смотрел в спину, возникло внутри, но она не стала поворачиваться. Сознание все продолжало играть с ней дурную шутку.
— Фарбер, мистер Стоунбрук еще не появлялся?
Треск двигающегося кресла нарушил тишину, и Мадаленна почувствовала, как страх облепил ее. Что, если в дом проник преступник? Что случилось с отцом? А что со слугами? Сердце заколотилось, и она приложила руку к груди. Но ведь тогда не было бы таких домашних звуков, не было бы слышно голосов прислуги, так мирно разговаривавших на кухне. Наверное, это было очередной посетитель отца. Она досчитала до трех и обернулась. В кресле сидела Линда Гилберт.
Комментарий к Глава 31
буду рада и благодарна вашим мнениям и комментариям! большое спасибо за прочтение!)
заметила, что намного интереснее и проще писать о том, что “горит синим пламенем”, чем о таких милых и теплых моментах ( на самом деле автор просто по сто раз краснеет и отбегает от компьютера, чтобы перестать улыбаться, представляя героев в настоящей жизни), но, как говорится, это еще не конец на этом моменте автор смеется и коварно потирает руки
p.p.s. большая просьба: уважаемые артеры и те, кто делают коллажи, отзовитесь, пожалуйста! очень хотелось бы для души, а не для обложки, заказать у кого-нибудь рисунок или коллаж отдельное спасибо Lilian Rossey за прекрасную эстетику!
========== Глава 32 ==========
Комментарий к Глава 32
я буду очень рада и благодарна, если вы напишите несколько слов о главе и поделитесь своими впечатлениями! приятного прочтения!
Мадаленна хотела дернуться, вскрикнуть, уронить что-то тяжелое на пол; сделать что угодно, чтобы разрядить напряженную атмосферу и усмирить взвинченные нервы, но вместо этого она провела рукой по волосам и посмотрела на неожиданную гостью. Линда Гилберт сидела в кресле так, словно была королевой этого дома, куда ее, собственно, не звали и где ее не ждали. Она была красива, очень; Мадаленна снова заметила это, но нового всплеска ревности из-за этого она не почувствовала. Это был общепризнанный факт, так зачем было с ним спорить? Линда сидела гордо выпрямившись, держа в руке непотушенную сигарету. Она специально села в темный угол, и когда она уклонялась от света, Мадаленна могла уловить только мерцание сережек и табачный дымок, вьющийся к потолку. Миссис Гилберт явно чего-то ждала и изредка затягивалась сигаретой, однако Мадаленна не стремилась начинать разговор. Несмотря на внезапное появление жены Эйдина, она была готова к этому разговору с того момента, как обняла его в первый раз. Она знала, что этот разговор состоится, не знала только время и место, и уж точно не желала, чтобы этим местом стала гостиная ее дома.
Мадаленна положила шляпу на туалетный столик, сменила уличные туфли на домашние и расшторила занавески. Ей не хотелось вести разговор с человеком, чье лицо она не могла видеть. Она нервничала. Что и говорить, но диалог с женой того человека, которого она любила и с которым она встречалась, трудно было назвать светским. Нельзя было предложить чая или заговорить о погоде — подобные трюки срабатывали исключительно в театре и эксцентричных комедиях. В жизни жена могла сделать что-нибудь ужасное, и вся общественность встала бы на ее сторону. Мадаленна нервничала, но не так, как когда представляла эту встречу. Прежняя апатия все еще накладывала отпечаток на все чувства и эмоции, и она подумала, что в комнате давно не меняли штор. Дневной свет хлынул в комнату, и Линда недовольно прищурилась. Но она все еще молчала. Мадаленна принюхалась; в воздухе пахло душным мускусом, розой и иланг-илангом, и от этого аромата она почувствовала, как голова стала медленно наливаться тяжестью. Она открыла окно и на секунду прислушалась к шуму улицы; он давал ей приятное ощущение, что ее настоящая жизнь все еще была реальна. В конце концов, следовало спросить Фарбера, почему он впустил незнакомого человека к ним в дом и не спросил при этом у него цель визита. Хотя, эта женщина могла наврать что угодно. Мадаленна потянулась к колокольчику, и Линда первой подала голос.
