— Разумеется, — ответил он. — Это светлые волосы, в особенности, ценился рыжий цвет, так называемый «венецианский», прямой нос, высокий лоб, большие глаза и аккуратный, ровно очерченный рот. Это был особый тип красоты, строгий, чистый, в какой-то степени монастырский. Дама того времени должна была выглядеть прекрасно и в парадном платье и в мрачном английском фронтоне. То есть, — он повернул доску на себя. — Красота должна была быть совершенной в любом виде. Для примера… — он посмотрел на литографии, лежащие на столе, а потом кинул быстрый взгляд на Мадаленну. — Для примера можно взять мисс Стоунбрук. Она — доказательство того, что стандарты Возрождения до сих пор существуют. К счастью.

Она не успела ничего сказать в ответ, Гилберт быстро попрощался со всеми и вышел из сада, а когда она вошла в отель, его не было нигде. Мадаленна не старалась его искать, ушла на другие экскурсии, и все равно в каждом прохожем видела его, и это становилось самой настоящей пыткой. В восемь она вернулась в гостиную, закрыла дверь, и четыре часа безуспешно пыталась уснуть. Разбуженные воспоминания только сильнее взбудоражили ее, и она встала с кровати и потянулась за халатом. Ей очень сильно хотелось пить, а в комнате кувшин стоял совсем пустой. Мадаленна осторожно приоткрыла дверь и спустилась в холл. Своего халата она не стеснялась, он был бархатным и спускался почти до пола — хоть на бал в нем можно выходить.

Холл не был пустым, там сидело несколько человек, но Мадаленна даже не стала смотреть, кто это был. Ей хотелось только попить. Она протянула кувшин знакомому метрдотелю, и тот, улыбнувшись, пошел его заполнять. Облокотившись о стойку, Мадаленна равнодушно смотрела на буклеты экскурсий по Милану и Риму и от нечего делать листала какую-то брошюру о пользе минеральных вод, пока ее не окликнул знакомый голос:

— Мадаленна, вы еще не спите?

Это был Рикардо. Она прислушалась к себе, ожидая привычного приступа раздражения, но, напротив, ей захотелось улыбнуться и пожать ему руку. Рикардо был хорошим молодым человеком, и Мадаленна вдруг обнаружила, что совсем бы была не против пообщаться с ним.

— Не могу заснуть, так иногда бывает.

— О, а ночные прогулки пробовали? — с видом знающего человека осведомился Бруни.

— Пробовала, но я лучше пойду попробую заснуть. — она уже хотела пойти к лестнице, как Рикардо добродушно взял ее за руку и подвел к дивану.

— Да подождите хотя бы до двенадцати! Потом пойдете и заснете, а если нет, то я прочитаю вам курс по Древней истории.

— Спасибо. — улыбнулась Мадаленна. — Вы — очень хороший, сеньор Бруни.

— Да, — грустно покачал головой Рикардо. — Сначала все так говорят.

— Что же происходит потом?

Рикардо не договорил, как рядом с Мадаленной появился метрдотель с кувшином воды и взволнованно сообщил:

— Синьорину беспокоят из Лондона, ее просит мистер Стоунбрук.

Отец. Наконец он вспомнил, что у него есть дочь. Очень мило с его стороны понять это после трех дней ее отсутствия. Следовало взять трубку и ответить на звонок, но Мадаленна топнула ногой и твердо сказала «нет». Она знала, что поступает некрасиво, не как порядочная дочь, но все ее звонки, ее долгое ожидание должно было иметь свою цену, и теперь она отказывалась говорить с тем, кто не желал говорить с ней. У нее тоже есть дела, очень много дел.

— Пожалуйста, — уголки ее губ дернулись. — Передайте мистеру Стоунбруку, что его дочь очень занята. Что у нее много дел. И если он захочет, то сможет перезвонить завтра.

— Очень хорошо, сеньорина. — поклонился метрдотель и подошел к телефону.

— Это ваш отец? — кивнул Рикардо.

— Да. — мрачно ответила Мадаленна. — Но он был слишком занят, чтобы поговорить со мной, а теперь слишком занята я! Да, очень занята. Это у нас семейное, — она недовольно дернула ногой. — Быть постоянно занятыми в нужные моменты.

— Конечно, — подтвердил Рикардо. — Конечно, вы заняты. Вы же сейчас разговариваете со мной? — она мотнула головой. — Значит, вы заняты со мной разговором. А теперь расскажите-ка мне, как вам гортензии? Между прочим, меня ваш профессор надоумил.

Разговор потек сам по себе, и с удивлением Мадаленна заметила, что ее участия почти не требовалось. Рикардо действовал как отвар липы, так же успокаивающе. Он говорил о чем-то своем, рассказывал истории из детства, как однажды чуть не провалился в заячью нору, а она слушала, слушала и сама не замечала, как ее начало клонить в сон. Диваны были очень удобными, и чувство обиды на отца постепенно замещалось только одним желанием — пойти в постель. Было, наверное, около двенадцати, когда крутящиеся двери распахнулись, и в холле появилась небольшая компания. В общем негромком жужжании Мадаленна распознала знакомый голос и сонно смотрела за тем, как мистер Гилберт поднимался по ступеням, что-то увлеченно обсуждая с женщиной в сером костюме. «Декан нашего факультета.» — пояснил Рикардо, и Мадаленна, подложив руку под шею, попросила Бруни рассказать еще раз историю, как они лазали по садам. Ревности не было, ее притупил дневной отвар шиповника, и ей было только интересно — обратит ли на нее внимание мистер Гилберт или пройдет мимо.

Эйдин почти дошел до лестницы, как вдруг остановился и посмотрел в холл. Мадаленна почти спала, но уходить не собиралась. Пусть лучше она заснет здесь и ночью доберется до своего номера, чем проснется в два ночи и не сможет уснуть до утра. Это было бы ужасно для ее выступления. В замедленном движении она наблюдала за тем, как Эйдин неспеша подошел к ним и сквозь пелену дремы услышала радосное приветствие Рикардо.

— Мисс Стоунбрук, — она едва повернулась в его сторону. — Мадаленна, — теперь его голос звучал встревоженно. — Что-то случилось?

— Ничего страшного, мистер Гилберт. — ответила она, сдерживая зевок. — Просто я не могла уснуть, и мистер Бруни развлекает меня рассказами о своем детстве. Он рассказывает мне, как лазил через заборы, а я — как собирала ягоды в лесу. Достаточно забавно, как моменты детства каждого ребенка похоже друг на друга.

— Может быть, мне стоит проводить вас до номера?

— Не стоит. — она подтянулась на подушках и отпила воды. — Рассказы сеньора Бруни слишком увлекательны.

— Вы же не против, господин профессор? — откликнулся Рикардо.

— Нет, — может, Мадаленна спала, но ей показалось, что тень спала. — Разумеется, нет. Я очень рад, что наши студенты находят подобное… взаимопонимание.

Стакан чуть не выскользнул из рук Мадаленны, и она снова ощутила то же тепло, однако и на этот раз Рикардо оказался проворнее, и стакан был в его руке. Секунду ее рука все еще была в его, но она осторожно высбодила ее и поправила подушку. Эйдин кивнул, улыбнулся Бруни и быстро подошел к лестнице. Блики от стекла крутились мимо нее, и она с трудом сопротивлялась дрожи, охватившей ее всю. Минутное желание сна пропало, и Мадаленна выпрямилась на подушках. Ей предстояло выслушать еще сотню историй, чтобы та щека перестала наконец гореть.

Комментарий к Глава 26

спасибо за прочтение, буду очень рада вашим впечатлениями от главы).

========== Глава 27 ==========

Комментарий к Глава 27

я буду очень рада и благодарна, если вместе с кнопкой “жду продолжения”, вы напишите пару слов о главе. спасибо и приятного прочтения!

— Мадаленна, открой глаза!

Голос был таким густым, что она могла коснуться его рукой. Он разливался по всей комнате, перекатывался по пустому чемодану, садился на угол зеркала и оставался в пустом графине. Звук был летающей кометой, золотой, со сверкающим хвостом, и его лучи падали ей на лицо. Звук парил над потолком, и она чувствовала, что ели чуть постарается, сможет ухватить его за конец. Мадаленна приоткрыла глаза, но те сами закрылись, и она повернулась на другой бок. Ей хотелось вернуть сон, который она так глупо потеряла. Она не помнила, какие картинки мелькали перед ней, но явственно чувствовала, что те были приятными. Нечто зеленое вместе с голубым плясало перед ее глазами, однако голова не кружилась, а внутри поселялась какая-то смешинка, заставлявшая улыбаться без причины, словно она сама стала кузеном Мэри Поппинс, парящим от счастья под потолком. Солнце выглянуло из-за занавески, но Мадаленна еще сильнее натянула одеяло себе на голову. Она почти была у цели, она почти вспомнила, где была. Мадаленна покрепче прищурилась и постаралась представить то место, где зеленое могло соединяться с голубым. Зеленые долины и голубое небо, это была явно не Италия, а севернее, где дожди были так же часы, как солнце в Сиене, а горизонта не было видно совсем. Надо было только покрепче зажмуриться и перестать думать о пустяках. Но сон никак не хотел к ней идти, голос снова начала нашептывать, чтобы она проснулась и открыла глаза, однако все это отступало перед идеей найти то место, в котором она была счастлива. Мадаленна была там счастлива — в этом она не сомневалась. Непривычное ощущение свободы и спокойствия не отпускали от себя все то время, пока она спала. Она с трудом помнила, как добралась до кровати в прошлую ночь, помнила только то, что глаза все-таки устали, а ноги вдруг стали такими тяжелыми, и она волокла их перед собой, как тачку с камнями. Но это была приятная усталость, гарантировавшая ей, что как только она рухнет в кровать, сразу уснет крепко, и ей ничего не будет сниться. Приятное умиротворение было внутри нее, и Мадаленна позабыла про дрожь и боязнь кошмаров. Она так и легла спать в зеленом платье, уверенная в том, что не увидит ничего, кроме черноты. Но…