— Во мне? — изумленно воскликнул Джон, и проходящие гости оглянулись в их сторону.

— Пожалуйста, не кричи так. Дело в тебе и в твоих чувствах ко мне. — Джон снова что-то хотел возразить, но Мадаленна махнула рукой. — Ты не любишь меня. Пойми, я не стараюсь тебя обидеть, я говорю правду. Ты не любишь меня, Джон, и это мало что способно изменить. Я предполагаю, что я могу нравиться тебе, что тебя привлекает мое состояние…

— Мадаленна! — гневно крикнул Джон, и несколько столиков с нескрываемым любопытством посмотрели на разворачивающийся спектакль. — Как ты можешь так говорить? Мне все равно, сколько денег у тебя, это ничего не значит! Я любил тебя с самого детства… — но она не дала ему закончить.

— Тогда почему ты обижал меня, если любил с самого детства? — Мадаленна резко пододвинулась к нему, и Джон опешил. — Почему ты смеялся вместе со всеми, когда приходила в школу в старой форме? Почему ты покрыл Тони Диллингвела, когда тот забросал меня яблоками?

Джон понурил голову, но Мадаленна видела, как его глаза бегали, лихорадочно ища себе оправдание. Будь он ей хоть сколько-то небезразличен, она еще могла злиться, но Джон был ей никем, и единственное, чего она хотела — провести бездумно оставшееся время. Он снова взял ее за руку, но на этот раз она ее не отдернула; если можно было представить, что рядом с ней сидел не Джон, то это было даже приятно.

— Я был дураком, Мадаленна, — он взглянул на нее, но она смотрела на эстраду. — Но сейчас… Сейчас многое изменилось.

— Может быть и так, — пожала она плечами. — Но мое решение неизменно. Я не хочу замуж, Джон. Ни за тебя, ни за кого-то еще.

— Знаешь, Мадаленна, — медленно проговорил он. — Если бы ты только согласилась, я бы сразу расстался с Митци, и в тот же день побежал бы в мэрию.

— Митци?

— Ну да, — смущенно пробормотал Джон. — Митци, она… В общем, мы какое-то встречались с ней, то есть, и сейчас встречаемся… Мы с ней снимаем одну квартиру. Но между нами ничего серьезного. — сразу же оговорился он, а ей хотелось только улыбаться. — Люблю я только тебя.

Так вот, значит, как звали ту таинственную девушку. Красивое имя. Мадаленна постаралась понять, что она почувствовала, когда узнала, что Джон все это время жил с кем-то другим, но внутри не было ничего, одно долгожданное облегчение — кроме нее была еще одна, ту, к которой Джон наверняка испытывал глубокие чувства. Мадаленна мысленно пожелала им крепкого счастья.

— Ну вот видишь, Джон, — она улыбнулась и положила свою руку на его. — Ты счастлив, так зачем разбивать свою жизнь и сердце этой девушки? Это недостойно джентльмена.

— Митци знает, что у нас все несерьезно. — отмахнулся Джон. — Она просто…

— Замолчи сейчас же, если хочешь, чтобы я тебя хоть сколько-то еще уважала. — с внезапной серьезностью произнесла Мадаленна. — Ты делишь с этой девушкой крышу, еду, постель, — Джон было покраснел, но Мадаленна шикнула на него. — Она любит тебя, а ты рассказываешь о ней, так будто она что-то само собой разумеющееся. Не смей говорить о ней в таком тоне.

— Да, — усмехнулся Джон. — Я слышал немало ревностных речей, но эта мало на них похожа. Значит, ты действительно меня не любишь.

— Услышь меня, Джон, — она наклонилась поближе к нему. — Услышь и пойми меня правильно. Единственное, что заботит меня сейчас — это моя семья и университет. Мой отец вернулся из Египта, его не было почти десять лет. Это немалый срок. — Мадаленна хотела рассказать ему о Бабушке, но остановила себя — Джон бы не понял. — У меня нет времени на влюбленности и тому подобное. Меня заботит исключительно моя семья.

— Ты еще влюбишься. — Джон постарался изобразить сожаление. — В какого-нибудь ученого болвана, который будет тебе говорить о том, как прекрасно искусство.

— Не смей так говорить о нем! — неожиданно воскликнула Мадаленна.

Она выдала себя и прежде чем прикусить язык, она увидела нарастающее любопытство в глазах Джона. Там даже не было ревности, только недопонимание. Мадаленна было уже хотела что-то соврать, но в тот момент, как она собралась произнести достойное оправдание, на ее плечо легла чья-то рука, и она резко подскочила на месте. Сзади ее стула стоял профессор Лойтон и удивленно улыбался. Действительно, пути судьбы были неисповедимы.

— Мистер Лойтон, — проговорила она, давя желание протереть глаза и повнимательнее присмотреться.

— Мисс Стоунбрук! — воскликнул профессор и энергично пожал ей руку. — И… — он посмотрел на Джона, и тот льстиво улыбнулся. — Я вас помню, молодой человек. Если мне не изменяет память, мы встречались с вами на скачках. — улыбка Джона погасла.

— Да, я была там с мистером Гэлбрейтом. — улыбнулась Мадаленна. — Я рада вас видеть, профессор.

— А как я рад. — просиял мистер Лойтон. — Я всегда говорил, что вы слишком много занимаетесь учебой, все-таки иногда не мешает и отдохнуть. Кстати, — он посмотрел на Джона. — Может вы хотели бы присоединиться к нам? Мистер Гилберт был бы вам рад.

— Не думаю, что это удобно, сэр.

— Гилберт? — оживился Джон. — Эйдин Гилберт? Это ведь он женат на Линде Гилберт? — он пристально вгляделся в полумрак. — Говорят, она самая красивая женщина Англии.

И этот туда же. Это была не ревность, но Мадаленне от досады захотелось треснуть Джона тарелкой по голове. Хоть кто-нибудь в этом городе не говорил бы о том, как красива Линда Гилберт. С недавнего времени эти слова стали приносить ей одну боль.

— Вы правы, мистер Гэлбрейт. — улыбнулся Лойтон. — Линда и правда самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, только, чур, не говорите этого моей жене.

Он подмигнул Джону, и они оба рассмеялись. Мадаленна презрительно фыркнула — шутка вышла неудачной, к тому же Джон и не знал жену мистера Лойтона.

— Но, — мистер Лойтон лукаво покосился в сторону Мадаленны. — Полагаю, что скоро ее позиция будет смещена в пользу более молодой конкурентки.

— Перестаньте, профессор. — в голосе у нее был лед. — Я не собираюсь принимать участие в этой гонке.

— Тогда вы уже выиграли, мисс Стоунбрук. — рассмеялся Лойтон. — Тогда мне придется разочаровать нашу честную компанию — вы не хотите присоединиться к нам?

— Боюсь, что нет. — она проигнорировала грустный взгляд Джона — ему не терпелось прикоснуться к богемной публике, — и не удержалась от шпильки. — Передайте, пожалуйста, сэр, мистеру Гилберту, что субординация между студентами и профессорами — самая важная часть обучения.

Мистер Лойтон на секунду в недоумении замер, а потом на его лице расплылась плутоватая усмешка.

— Прекрасные слова, за которые можно поднять кубок! Желаю хорошего вечера.

— Так о чем ты еще хотел со мной поговорить? — когда профессор отошел, Мадаленна повернулась к ошарашенному Джону. — Ты так и не рассказал, чем закончилась твоя практика в конторе отца?

— А?

Его пристальное внимание к Линде Гилберт не прошло даром, и когда неровный свет от очередного торшера упал на столик их компании, Джон смутился и отвел взгляд — блистательная леди заметила его взгляды и теперь, не стесняясь, смотрела в его сторону. Мадаленна усмехнулась — про эту игру взглядов она слышала еще с пеленок, только вот не знала, что в нее можно играть замужним дамам. Правила этого света действительно были очень забавными. Искоса она могла видеть только рукав белой рубашки мистера Гилберта и несколько серебряных запонок в манжетах, но ей вовсе не хотелось смотреть на него — видеть желанную ревность в его глазах было бы слишком невыносимой пыткой. Однако когда она повернулась к эстраде и выхватила мельком его взгляд, то нахмурилась — там не было ничего, одна пустота.

— Ты про мою контору? — очнулся от гипноза Джон и зачем-то поцеловал ей руку.

Мадаленне стало смешно. Они оба вели одну игру, и первый раз их цели совпали.

— А вы можете быть смешным, мистер Гэлбрейт. — она негромко рассмеялась. — Если того пожелаете. Так, что с конторой? — не дала она ему опомниться.

— С конторой? Отец хочет, чтобы я там продолжал работать, но я… — Джон вдруг осекся и посмотрел куда-то за плечо Мадаленны. — Ты извинишь меня, если я на секунду отлучусь к другому столику? Просто там сидит мой товарищ, и мне очень нужно с ним поговорить. А потом мы потанцуем, хорошо? — в его голосе слышалась мольба. — Только один танец.