Тем не менее, ответ на вопрос, кто кого и зачем «поедает» в символизме знака рыб может прояснить скрытые аспекты герметической Доктрины. В этой связи интересно вспомнить, что митра католического епископа исполнена в виде рыбьего рта. Епископ, судя по всему, и является тем «избранным», упоминаемым Блаженным Августином, для которого изловлена Рыба – Христос из глубин морской бездны. В то же время, епископ сам является рыбой, коли носит на голове ее атрибут. Являясь Рыбой, епископ олицетворяет собой Доктрину.
Среди Апокрифов Древней Руси сохранился удивительный литературный памятник – так называемые «Беседы Трех Святителей»73. В них неизвестный автор изъясняет герметическую подоплеку многих евангельских притч. В частности, в этом произведении обнаруживается прямое указание на то, что символика Рыбы является аллегорией Знаний. В одном из пассажей автор задается вопросом: как мог Христос накормить людей пятью хлебами, двумя рыбами и двенадцатью корзинами с ломтями? И он же отвечает, что Пять хлебов означает Пятикнижие Моисеево – Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие; Две Рыбы – Апостол и Евангелие; Двенадцать корзин с ломтями – учение Двенадцати Апостолов.
В связи с этим по-новому переосмысливается тот факт, что первые ученики Христа были рыболовами. Очевидно термин «рыболов» так же следует понимать в качестве аллегории. Знаний они искали. Рыбку золотую в море мечтали поймать. В Евангелиях можно встретить другую загадочную фразу. Эти рыболовы должны были стать ловцами «Человеков». Спрашивается – для чего? Что эти «Человеки» должны были дать апостолам?
Возможно, ответ на этот непростой вопрос можно обнаружить в алхимическом трактате XII века «Hortus deliciarum» автора Геррарда Лангсбергского.
На одной из гравюр этого трактата изображен Рыболов, который изловляет Рыбу Кит при помощи наживки. Наживкой являются ветхозаветные пророки и распятый Христос. Сюжет этой герметической картинки можно трактовать по-разному. Непонятно, кем являются пророки и распятый Христос: то ли наживкой, то ли сама Рыба Кит изрыгает их из себя для Рыболова. К.Г. Юнг указывает, что пророки являются наживкой. Тогда остается непонятным, зачем вообще нужно ловить эту Рыбу.
Возможный ответ на этот вопрос может дать герменевтика сюжета русской былины «О Садко», на которую до сих пор , к сожалению, не обращалось должного внимания. Древние Новгородские Храмы сплошь усыпаны эзотерическими символами. Это свидетельствует о том, что Великий Новгород являлся одним из сакральных Центров средневековой Европы. Мы не будем касаться анализа данной символики, поскольку последнее не является предметом нашей монографии74. Отметим лишь, что духовное наследие русского Новгорода пронизано эзотерической составляющей. Это относится и к былине о новгородце Садко75.
Жизненный путь этого героя претерпевает довольной неожиданные метаморфозы, под которыми следует понимать обряды инициации адепта. Примечательным является с одной стороны наличие подобных обрядов в древнерусском обществе, с другой – связь этих обрядов с другими Традициями.
Изначально Садко был гусляром, «ходил по честным пирам, спотешал и веселил» купцов и бояр. Важно отметить, что социальный статус Садко был значимым. Поскольку функции Барда в средневековом обществе подчас перекликались с функциями жреца. Но в силу непонятных обстоятельств, Садко перестают приглашать на пиры. Очевидно, его песни больше не удовлетворяют вкусам владык Новгорода. Садко с горя все чаще уединяется на берегу Ильмень Озера и там, устроившись «на синь горюч камне», в одиночестве поет свои песни. Песни эти понравились Водяному Царю. «Спотешил нас топерь да ты во озери». В благодарность за песни Царь Водяной обещает обогатить Садко. Для этого ему нужно поспорить с богатыми Новгородцами, что в Ильмень Озере водится Рыбка « с золотыми перьями». В споре Водяной Царь советует поставить на кон Голову Садко в обмен на торговые лавки в Гостином Ряду. «Злагай свою буйну да голову,\\ А как с них выряжай топерь\\ А как лавки во ряду да в Гостиноем\\ С дорогими да товарами».
На очередном пиру, когда приглашенные начинают хвастать « кто несчетной золотой казной, кто удачей молодецкой, а кто и своей, дурак, молодой женой», Садко говорит о Золотой Рыбке, что водится в Ильмень Озере. « А я знаю, что во Ильмень да в Озери\\ А что есть рыба то – перья золотые ведь». Ему, конечно же, никто не поверил, и без колебания вступили с ним в спор. Садко спор выиграл, ибо в Ильмень Озере изловил эту рыбку и показал гостям. Так в одночасье он стал самым богатым человеком в Новгороде.
Но счастья это, по всей видимости, Садко не принесло. Став самым богатым купцом, ему нечем было больше хвалиться. Рыбка золотая уплыла. Правда, он « выстроил палаты белокаменны», в которых « обделал все по – небесному:\\ А как на небе пекет да красное уж солнышко, -\\ В теремах у него пекет да красно солнышко;\\ А как на небе светит млад да светел месяц,– \\ У его в теремах да млад светел месяц». Теперь к нему часто захаживают Отцы Города – «и Лука Зиновьев, и Фома Назарьев». Садко попытался было затмить других купцов своим богатством, задумав скупить весь их товар, но это чуть было не привело его к разорению. Так он решает заняться международной торговлей – построил тридцать кораблей и отправился за Синь Море.
Наиболее интересной частью сюжета этой былины является история путешествия новгородского купца Садко в подводное царство. Герой попадает туда как искупительная жертва, которую вынуждены были принести его сотоварищи во время морского плавания. Эта жертва была необходима, дабы задобрить Морского Царя. Наступил полный штиль и корабли не могли сдвинуться с места. А если и поднимался ветер, то он рвал все паруса. Купцы-мореходы хотели было откупится от Морского Царя бочкой «красно золота», или , на худой конец, бочкой «скатного жемчуга», но Владыка Моря потребовал себе иного дара – Садко. « А и самого Садка требует Царь Морской да в Сине Море». Об этом мореплаватели догадались после жеребьевки. Три раза жребий указывал на Садко. «А у всей как у дружины хоробрыи\\ А и жеребья топерь гоголем плывут.\\ А и у Садка купца, гостя богатого, да ключом на дно».
Нетрудно заметить, что этот эпизод былины повторяет библейскую историю Ионы. Помнится, того Иону так же бросили в море, дабы утихомирить шторм. На этом, казалось бы, общность этих двух историй и кончается. Сюжеты их кардинально расходятся, и они никак не пересекаются. Иона попадает в чрево Кита, где получает откровение Божье, Садко же начинает свой диалог с Владыкой Моря – Царем Морским. В результате Ему удается вытребовать себе в жены Дочь Морского Царя, которая носила странное имя – Чернава. Тем не менее, обе истории объединены невидимыми на первый взгляд параллелями, поскольку они излагают одну и ту же эзотерическую концепцию. Более того, разноплановость обоих рассказов дополняет друг друга. Она лучше помогает проникнуть в весьма затуманенные сферы эзотеризма, которыми пронизаны обе истории.
В них прослеживается мотив инициации Героя в стихии Моря. Как указывает К.Г.Юнг в работе «AION»76 Море в данном случае символизирует небытие, возврат к изначальной индифферентности. Рыба Кит, которая поглощает Иону, является аллегорией не только и не столько женской матки, в которой герой должен созреть для нового рождения, сколько герметических знаний. В изложении авторов Библии эти знания названы «откровением Божиим».
