Настроение омрачает лишь то, что сегодня мы возвращаемся домой, в Осло. Я многое бы отдала за то, чтобы остаться на Мальдивах и валяться в постели с Яном весь день, но его ждет запланированный концерт, а меня – съемка.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – произносит Ян, целуя мою спину.

– Правда? – Подыгрываю ему, сонно щурясь.

Он вздыхает и проводит ладонью по позвоночнику до поясницы, заставляя рефлекторно изогнуться, поддавшись ласке.

– Я тоже мечтаю никуда не лететь, но в этот раз обстоятельства сильнее нас…

Резкий звонок прерывает разговор. Ян, извинившись, отвечает, и через минуту поворачивается ко мне, не скрывая волнения.

– Плохие новости. Рейс перенесли на пять часов раньше. Если мы хотим вернуться в Осло вовремя, надо быть в аэропорту как можно скорее.

Сонливость как рукой снимает. Я ни в коем случае не могу пропустить самолет и прилететь в Норвегию позже, чем обещала редактору. Подскакиваю и начинаю в спешке собирать вещи. Ян, посмеиваясь, делает то же самое. Единственное, что нас спасает – страсть путешествовать налегке. Исключительно благодаря ей уже через сорок минут мы сидим в такси, взбудоражено посматривая на часы.

В аэропорту я наконец расслабляюсь. Процедура регистрации на рейс и прохождение таможенного контроля знакомы до мелочей. Осталось совсем немного. Собираясь на посадку, вдруг замечаю в витрине одного из магазинов плюшевого зайца. Он напоминает мне подаренную в детстве отцом игрушку, и я сжимаю ладонь Яна в своей.

– Хочу этого зайца.

Ян порывается забежать в магазин и купить его для меня, но когда диспетчер объявляет наши имена по громкой связи и просит поторопиться, с сожалением глядит на витрину:

– Обещаю, что подарю его тебе.

***

Я прихожу в сознание. Обеспокоенно склонившийся надо мной Ян с надеждой спрашивает:

– Лелия, ты вспомнила хоть что-то? Мальдивы, отель, аэропорт…

В горле растет и раздувается, мешая дышать, колючий ком. Смотрю на Яна и сглатываю, не находя слов, потому что все, что я сейчас прожила, было не сном, а воспоминанием – таким же реальным, как и любое другое. Киваю, не веря в происходящее и произношу одними губами:

– Ты всегда будешь со мной…

Ян вздыхает с видимым облегчением и продолжает начатую фразу:

– Во всех мирах. Во всех реальностях. Я не оставлю тебя, что бы ни случилось. Поверь мне.

Дни бегут, выворачивая календарь, сливаются в череду однообразных будней, путают мысли и ориентиры. Проснувшись, я завтракаю, читаю принесенные Бьянкой книги, а заснув, оказываюсь во снах, которые не могу контролировать. Иногда я пробую очнуться, лелея смутную надежду открыть глаза на лодке Олава, но ничего не происходит.

Воспоминание о помолвке с Яном надолго выбивает из колеи. «Я всегда буду с тобой» – удар под дых, остановка сердца. Все, что возникло в моей голове, когда я взяла в руки журнал, кажется поразительно реальным, особенно моя любовь к Яну. Это пугает больше всего. Я отказываюсь верить, что путешествие на Мальдивы происходило на самом деле. Абсурдно. Невозможно.

Несколько раз Бьянка порывается пригласить ко мне маму, но я не готова увидеть в этом кошмаре и ее. Только не ее. В ответ на мое категоричное «нет» старшая медсестра с грустью качает головой, но все же оставляет меня в покое. Маленькая победа, которая совсем не радует. Мне не нужны компромиссы – мне нужно вернуться обратно в свою жизнь.

В конце концов я решаю принять правила странной игры. Говорите, я нуждаюсь в медицинской помощи? Хорошо, так дайте поговорить с главным врачом и обсудить поставленный диагноз. Вместо этого мне сообщают:

«Доктор Йохансен в отпуске».

«Доктор Йохансен не в клинике».

«Доктор Йохансен занят и поручил осмотреть вас своей коллеге».

С одной стороны, я чувствую гнев. С другой, облегчение. Уверена, если загадочный доктор Йохансен явится передо мной лично, у него будет лицо Асафа. Но почему он оттягивает встречу? Я уже начинаю сомневаться в его существовании, когда однажды после завтрака Бьянка с сияющей улыбкой объявляет:

– Лелия, доктор Йохансен пригласил вас в свой кабинет для беседы.

– Неужели? – Недоверчиво хмыкаю, стараясь скрыть волнение. – Какая честь. Не терпится лично познакомиться с тем, кто заведует этой удивительной клиникой.

Бьянка кивает, то ли не замечая иронии, то ли сознательно игнорируя ее. Она ведет меня по извилистым коридорам, и сначала я стараюсь нарисовать в голове маршрут, но быстро понимаю, что никогда не выберусь из лабиринтов Лиер Сикехус сама – слишком много одинаковых поворотов и лестниц.

Вскоре мы останавливаемся у дверей из темного дуба. Постучав, Бьянка жестом приглашает меня войти. Поворачиваю ручку и нерешительно замираю на пороге. Скользнув взглядом по небольшому дивану, кофейному столику, книжному шкафу, ищу глазами доктора. Он стоит спиной ко мне и лицом к окну, солнечный свет окутывает фигуру в белом халате, создавая почти ангельский ореол.

– Доктор Йохансен… – Робко обращается к нему вошедшая следом за мной Бьянка.

Он медленно поворачивается, и я невольно задерживаю дыхание. В горле пересыхает. Еще мгновение… Доля секунды… Нет. Это не Асаф. На меня смотрит высокий статный мужчина чуть старше сорока. Ни острого орлиного носа, ни поджатых губ, ни темной бороды – полная противоположность убийце джиннов. Он доброжелательно улыбается.

– Здравствуйте, Лелия. Я доктор Магнус Йохансен. Вы помните меня?

Продолжаю разглядывать главного врача. Обычный норвежец, каких тысячи. Если бы мы встретились в супермаркете или в спортзале, я бы не обратила на него никакого внимания.

– У вас наверняка накопилось множество вопросов, – так и не дождавшись ответа, произносит он. – Присядьте, пожалуйста, я помогу вам разобраться.

Бьянка выходит из кабинета и аккуратно прикрывает дверь, а я сажусь в мягкое кресло напротив. На столе у монитора – фотография в массивной, но изящной рамке из резного металла. На снимке доктор Йохансен обнимает женщину, по всей видимости, жену, и двоих детей – мальчика и девочку. Примерный семьянин. Безусловно, разве могло быть иначе?..

– Лелия, вам будет очень сложно поверить в то, что я скажу, однако первый шаг на пути к выздоровлению – принятие проблемы. – Он замолкает, ожидая моей реакции, но я опять не говорю ни слова. – Вы когда-нибудь слышали о делирии?

– Нет. – Отрывисто бросаю, настороженно всматриваясь в его лицо. Лучше изображать, что верю во всю чушь, в которой меня пытаются убедить, пока не найду способ вскрыть этот гнойник.

Магнус Йохансен задумчиво стучит по столешнице перьевой ручкой, а затем поясняет:

– Делирий – это психическое расстройство, которое характеризуется помрачением сознания и появлением очень правдоподобных галлюцинаций. В вашем случае имеет место онейроидный синдром – разновидность делирия, при которой человек не отличает сны от реальности. Иначе говоря, максимально развернутые и фантастические картины сновидения переплетаются с действительностью, при этом знакомые люди нередко включаются в переживаемую ситуацию.

– В смысле? – уточняю я.

Доктор Йохансен вздыхает.

– Когда вы вышли из делирия и столкнулись с частичной амнезией, то повторяли, что старшая медсестра Лиер Сикехус Бьянка Буджардини – известная итальянская актриса. Спутанное состояние сознания поместило образ Бьянки в сон и, очнувшись, вы не смогли дифференцировать реальность. К сожалению, у меня есть все основания полагать, что то же самое коснулось и других окружающих вас людей. Это значит, вы еще столкнетесь с сюрпризами…

Логично до такой степени, что страшно. Холодный ужас сковывает грудную клетку. Я безумна? Нет, Ли, не поддавайся. Это не может быть правдой. Чересчур гладко. С вызовом вскидываю подбородок.

– А как вы объясните то, что Лиер Сикехус давно закрыта, а корпуса больницы заброшены?